Минималистская «Жена полицейского» обладает нестерпимым саспенсом, притом что дистанция взгляда режиссера и зрителей сочетается с глубинной погруженностью в экранную реальность.
История, рассказанная жестко, но тем не менее не без сочувствия к заглавному герою, который, кроме всего прочего, вынужден был идти на преступления и потому, что его шантажировал босс мафии.
Пока зрители щипают себя, чтобы не заснуть, Леоне Маркуччи демонстрирует свое «портфолио» в криминальной драме и социальной, в боевике, ромкоме и философической дребедени, которую представляет на экране бывший телеведущий, а ныне разговорчивый бомж неразборчивого на спаде карьеры Уокена.
Линия отца и сына в фильме прочерчена жирно, но неубедительно. Дело даже не в недостатке сценарного материала, в сюжете достаточно для того опорных точек, но не хватает режиссерской энергетики.
Биография step by step. Однако все, что вы всегда хотели узнать об Аллена, Уэйде забыл спросить у его жен, родственников и партнеров. Зато публика от такой документации в восторге.
Фильм начинается и развивается как мрачная антиутопия, чтобы стараниями главного героя Макса к финалу превратиться в утопию.
Дотошные киноманы разглядят в этой обаятельной конструкции цитаты из «Города бога» или даже вспомнят «Миллионера из трущоб».
В результате создается ощущение, будто перед тобой не хроника реальных событий, а ловкая подделка в духе «Ведьмы из Блэр», снятая дрожащей камерой Джона Р. Леонетти
В последние двадцать лет именно кинокритики, знающие фестивальную конъюнктуру, плетущие интриги с отборщиками, «дружащие» с прокатчиками, пиарящие за зарплату, возвели в ранг искусства огромное количество подделок и породили ряд абсолютно дутых имен. Внутри страны работает «телефонное право», за ее рубежами — принцип «там все равно не поймут». Но в итоге концы отдаст вовсе не зритель. Вменяемый зритель давно посмотрел «Меланхолию», и достаточно. Концы отдает «молодое отечественное кино».
Опасаясь социальных штампов, авторы невольно попадают в сеть жанровых клише.
Опыт знакомства с произведениями такого рода делает нас уязвимыми и сверхчуткими. Ведь то, что демонстрирует нам экран, — это человечно, слишком человечно.
Сказать, что «Труба» похожа на игровую картину, было бы неправдой. Но впечатление, отличное от просмотров и хороших документальных фильмов, здесь наличествует. Способ повествования, конструкция, монтаж и концепция порождают в данном случае образный документ.
В игре с японским колоритом у западного человека есть, пожалуй, только один выход — ирония. Но ирония то ли не далась, то ли не задумывалась как авторами сценария Марком Бомбэком, Скоттом Фрэнком и Кристофером МакКуорри, так и самим режиссером. Застывшее раз и навсегда с выражением внутренней сосредоточенности лицо Хью Джекмена, то есть Логана, исключает всякое пересмешничество и настраивает на сугубо серьезный лад…
Опять же — идеальный продукт для дебюта: не многозначительный артхаусный экзерсис, где любой промах можно списать на авторскую индивидуальность, а чистое исполнение жанра, самое трудное в искусстве, но и самое плодотворное для будущего режиссера.
Такой именитый режиссер не может свести всю историю к экзерсису на заданную и хорошо обкатанную тему. Впрочем, тема — ерунда, главное — пафосное авторское послание, а в нем — ясно читаемый призыв к единению нации на основе патриотизма. И послание это написано четким и лаконичным языком, без всяких затей и эвфемизмов. Джеймс Вандербилт четко расставил в своем сценарии все акценты.
В последней картине Дрейер ничуть не изменяет себе. Напротив, он словно бы окончательно переступает границу, оставив публику наедине с ее замешательством.
Наперекор видимой логике, в гигантских монстрах, наделенных своей индивидуальностью, максимально приближенных к нам кинокамерой, мы начинаем видеть братьев наших; может быть, даже самих себя.
Так или иначе, трудно не догадаться, что назначая на роль «Пятницы» Одинокого рейнджера такую звезду, как Депп, создатели фильма в свою очередь имели в виду отдать честь индейцам, историческим хозяевам земли американской.
Оппенгеймер завершает историю, начавшуюся полстолетия назад, тугой диалектической петлей: кинематографическое, проникшее в политику, на наших глазах вновь становится кинематографическим. Билетные гангстеры, восторженные киноманы, уничтожали реальных людей методами, заимствованными у гангстеров экранных; теперь они сами, заключенные в рамке кадра, отыгрывают друг на друге давнюю страсть к убийствам.
В финале остроумная театральная пьеса начинает источать флюиды кинематографического саспенса. Читка «Венеры в мехах» выходит за рамки безобидной игры, и ситуация достигает того зловещего предела, когда болезненный и томный слог Захер-Мазоха перестает быть просто текстом, а Ванда — Сенье от слов переходит к делу. Именно в этот момент торжествует гений Поланского, с упоением раскрывающий перед нами инфернальную сторону жизни.
В новой картине Озон демонстрирует свой вуайеристский стиль, всегда балансирующий на грани меланхолии и пошлости, но никогда не скатывающийся в последнюю.
Подобные семейные роуд-саги критики определяют слоганом «Позвоните родителям». И можно было бы об этом фильме напрочь забыть, но есть в безыскусной картине Пэйна какое-то живое очарование. Во всяком случае, в просто и внятно сложенной истории напрочь отсутствуют фальшь и натужность.
У вас нет шансов понять даже половину всех семантических отсылок и цитат — а если когда-нибудь по этому фильму напишут путеводитель и вы будете справляться с комментариями по ходу просмотра, это начисто убьет удовольствие. Замкнутый круг; замкнутый автором намеренно.
«За канделябрами» подтверждает характеристику Содерберга как образцово-бесстильного режиссера, готового адаптировать любой стилевой канон. В данном случае он берет за основу безвкусие 1970-х — самого эклектичного десятилетия ХХ века. Изжитый романтизм и драматизм 1960-х накладывается на панораму гедонистического общества, противоречивые завоевания сексуальной революции встраиваются в идеологию нового консерватизма — и это, как ни странно, напоминает наше время, которое потомкам тоже, вполне вероятно, покажется уродливым и карикатурным.
«Внутри Льюина Дэвиса» недаром подхватывает тему раннего шедевра Коэнов — тоже ретропритчи и тоже с именем персонажа в названии — «Бартона Финка». Та картина взяла в Канне первое место. Эта, более зрелая, но и более тихая, камерная, нежная, получила второе, и вновь заслуженно. Вероятно, это не только один из лучших, но и один из самых необычных коэновских фильмов.
