Это тонкое и остроумное кино получилось обо всем сразу. Оно о том, что каждый любит по-своему, страдает по-своему, переживает утрату по-своему.
Эта история говорит о том, как важно верить жертвам, проявлять эмпатию, понимание, а еще довольно жестко отвечает на вопрос: «Что же ты так долго молчала?»
Любым экспериментам 86-летний лауреат всех мыслимых кинопремий мира предпочитает медленную и обстоятельную реконструкцию событий. И создает фильм-музей, в котором легко заскучать. Но еще легче — поразиться величию истории, которая, увы, безвозвратно ушла.
И чтобы снизить пафос эпопеи, «Вдали от дома» максимально дистанцируется от событий монструозных фильмов про «Мстителей» — «Войны бесконечности» и «Финала». В них все гремело и взрывалось; здесь основная интонация — доверительный шепот.
Задачей «Паразитов» на Лазурном берегу было заразить публику в смокингах и вечерних платьях, заставить чесаться и помнить, что этот зуд может вернуться в любой момент.
Перед нами сложнейшая драма, в которой кто-то оставит (или не оставит) семью, кто-то не сможет (или сможет) смириться с выходом на пенсию, а кто-то предпочтет (или не предпочтет) чужое счастье своему. Это абсолютно «взрослая» драматургия — но донесенная до зрителя в детских ладошках.
Перед нами, к счастью для всех, не законченная история, а обрывочное включение из экстравагантной, но грустной жизни ранимого и страстного режиссера. Завершенность превратила бы картину в эпитафию, предметность — в завещание, логичность — в некролог.
Другими словами, это кино про явление сверхчеловека. И если смотреть его именно так, то бледные декорации быстро отойдут на второй план.
Новому фильму не до любви и не до соплей — он гораздо ближе к комиксу, использовавшему фэнтези не ради того, чтобы извлекать мораль, а ради того, чтобы пугать читателя бредовыми сюжетами.
С другой стороны, радикальное сжатие романа превращает фильм в битый архивный файл. Первые российские переводы «Кладбища домашних животных» делались по ксерокопиям книги и теряли целые куски ее плоти. То же самое происходит и с голливудским фильмом 2019 года.
Классик учил не доверять безупречной красоте и стремиться к красоте надломленной, как в сказках «Труп невесты» и «Эдвард Руки-ножницы». Современный Бертон без остатка растворяется в диснеевской патоке.
Как бы кощунственно это ни звучало, но «Покидая Неверленд» — фильм со счастливым концом. Его герои приближаются, насколько это возможно, к освобождению от своих детских травм.
«Фаворитка» окончательно демонстрирует безыдейность некогда загадочного грека, который погнался, видимо, за славой и деньгами.
Любить этот фильм легко и приятно. Не нужно для этого с собой никак конфликтовать, переживать сложные эмоции, как-либо рефлексировать. В «Зеленой книге» случаются исключительно правильные вещи, происходит единение противоположностей и торжествуют неизменно стабильные семейные ценности.
Картина, неожиданно бессловесная и столь же внезапно живописная, больше напоминает не жесткое шокирующее кино о наркобуднях с его непременной назидательностью, а что-то вроде абсолютно философского кино какого-нибудь Терренса Малика, где не дается ответов, там лишь задаются вечные вопросы
Эта самоманифестация Шьямалана тем более примечательна, что, помимо остроумного жанрового фильма, она являет собой важное и остросоциальное заключение о природе мира, сходящего с ума.
«Лучше, чем люди», при всей мнимой футуристичности, не отличается от традиционного вечернего телемыла.
«Брандашмыг» — беззубая социальная критика, сделанная при этом с надеждой на потребу толпы; манифест против общества потребления, выпущенный при этом в онлайн-кинотеатре Netflix, который можно легко назвать флагманом индустрии развлечений для невзыскательной, но минимально платежеспособной аудитории.
Авторы, кажется, нащупали верный компромисс: они рассказывают о вечном, о том, что никто не забыт и ничто не забыто, но при этом так, чтобы это по-человечески хотелось смотреть.
«Хрусталь» вовсе не останавливается на констатации, что «в девяностые убивали людей». Он идет куда-то дальше и обнаруживает в зрителе болезненную нежность по отношению и к девяностым в частности, и ко всему посконному русскому — в общем.
Фильм получился ну очень странный, вообще непонятно, о чем он конкретно.
Что Триер себя любит, мы знаем и без его напоминаний. Но «Дом, который построил Джек» не выглядит как попытка интеллигентской самоиронии, все очень серьезно.
Может показаться, что «Суспирия» — это что-то угнетающе сложное. Отнюдь, этот фильм пугающе просто понять и воспринять, он интуитивен так же, как сам человеческий страх.
Это вполне конкретный фильм-ограбление с длительной фазой подготовки сложной кражи, с нарастающим напряжением, но после этого не следует никакой разрядки, никакого решения, лишь тривиальный и в целом лобовой вывод о том, что в нашем непростом мире каждый сам за себя.
Куда приятнее воспринимать «Ральфа против интернет» не как самостоятельное произведение (все же довольно обидно думать, что нам пытались это продать), а как сопутствующий продукт, как «фильм-Диснейленд», куда можно сходить ненадолго и уйти с легким сердцем, не думая о том, что Уолт Дисней уже давно умер, но корпорацию его имени уже не получится остановить.
