Проживание времени сконцентрировано в весомом хронометраже картины. В эпическом драйве. В ошеломляющем монтаже — иррациональном столкновении кадров, планов, эпизодов и ритмов. В ворожбе крупностей. В шуме, ярости и затишье «Нашего времени».
В сущности, это рассказ о сложнейших отношениях людей, не важно гангстеры они или университетские профессора.
«Черная полоса» — неонуар, причем не реверанс классике, не формалистское упражнение, как принято у нового поколения кинематографистов, а полноценный детектив с до абсурда лихо закрученной интригой
Картина Бена Уитли заслуживает внимания не благодаря какому-то особенно радикальному драматургическому замыслу, а из-за изящной и по-настоящему современной визуальной формы.
Дэдпул, задумывавшийся как беззаконная комета, призванная взорвать чинность вселенных Marvel и омарвеловшейся DC, не поддался фазовой регрессии, парализации тех ценностей, которые он внес на экран, приняв схиму сказки.
Без соответствующего навязчивого ретро-юмора, без телеоптики фильм оказывается потерян в неловкой стилизации под эпоху. Это благостное развлечение «для культурных людей», а вовсе не радикальное камерное кино.
Песке перебирает культурные референсы, словно четки. Для разминки the best of джалло — «Кроваво-красное» и «Дрожь» Дарио Ардженто, отдельно — Брайан де Пальма, оммажем которому смотрится каждая сцена. Не обошлось и без Квентина Тарантино
«Удивительная миссис Мейзел» умудряется лавировать между воздушной, наглухо оптимистичной эстетикой 1950-х и современным тактичным курсом на осознанность.
Бекмамбетов и его команда, кажется, больше не видят, чему можно даже глуповато порадоваться. Значит радоваться больше нечему. Дальше — только танки.
Полнометражный фильм, родившийся из популярного сериала, стремится покорить сердца неприхотливой публики характерными скатологическими шуточками и ловко запиканным матерком.
Еще это история, в которой сама любовь проходит стадии настоящей войны — непонимания, перемирий, предательств, разлучений и обретений. Попыток преодолеть силу взаимного притяжения. Расстаться с самим собой ради другого.
Ким Ки Дук заходит на территорию треша (и немного хоррора) и может показаться даже симпатичным в своей угрюмой мизантропии тем зрителям, которые настроены аналогично. Другими словами, там, где у Триера побеждает условное добро, Ким Ки Дук буквально «ставит этой планете ноль».
В истории про пятилетнего поэта отражается тема беззащитности взрослых, ставшая одной из ключевых в фильмах 2018-го.
Ответственный, почти академический подход комедиографа приводит к любопытному как бы археологическому эффекту: факты и юмор в «Смерти Сталина» взбалтываются, но не смешиваются, сохраняя историю в рамках почти канонического нарратива.
Смешивая в одну кучу мейнстрим и маргиналию, Васке в итоге не исследует ни творческого конформизма, ни нонконформизма. С какой бы стороны он ни подошел к собственному вопросу, все равно он даже не пытается подойти поближе, а так, машет ему рукой с большого расстояния и улетает к очередному знаменитому собеседнику.
Студия Illumination, подарившая миру миньонов, самых надоедливых, жизнерадостных и желтых созданий, сделала все, чтобы вы посочувствовали зеленому мизантропу, — но потом обязательно покаялись и перешли на сторону консюмеристского счастья.
От эпического наследия Бэя пока еще не отреклись, но и сохранять в целостности его никто явно не собирается. «Бамблби» — лишь скромная подростковая фантастика с большим сердцем, единичная удача создателей.
Не только правдоподобный портрет 90-х, но и недвусмысленные намеки на то, что они никуда не ушли.
Набор иллюстраций к приключениям эффектно одетого, брутально-харизматичного, зататуированного молодого человека, достаточно взрослого, но очень скучающего по маме.
Новый «Человек-паук» выглядит не как десяток других мультфильмов про «дружелюбного соседа», но как взрыв на фантасмагорической фабрике: в изобразительной паутине мультфильма сплетаются элементы стрит-арта, компьютерных игр и комиксов — выбирай, что любо.
В истории и так слишком много фильмов о детях, попавших в сказку. Браться за такой сюжет, не добавляя ровно ничего от себя, — значит, вообще не иметь никаких амбиций.
В «Заповеднике» Матисон весь мир безруковоцентричен, вселенная, как в фантазиях солипсиста, прогибается под его желание быть рокером. Хоть в формальной экранизации Довлатова, хоть в рамках перепридуманного сюжета.
«Дом, который построил Джек», вторая и завершающая часть колоссальной авторефлексивной дилогии. После «женской версии» — «мужская». После Эроса — Танатос. После нимфоманки — маньяк. После Джо — Джек.
I feel good — кино даже не морального беспокойства, а своего рода акционизм, призывающий, пускай и шутками с прибаутками, пересмотреть Конституцию. Так жить нельзя, считают Делепин с Керверном, и им веришь.
Это абсолютно уникальная вещь, абсолютная квинтэссенция коэновского стиля. В нем все работает так, что местами просто дух захватывает.
