Он делает фильмы для себя и постоянных зрителей. И общий уровень его фильмов уже не столь важен. Вы или с ним, или с очередным модным фестивальным любимцем.
Самое существенное в фильме — экзистенциальный душевный опыт старого человека, передаваемый Иствудом во всеоружии своего актерского мастерства, включающего актерские приспособления и даже штампы, составляющие неотъемлемую часть его индивидуальной истории и истории американского кино. За тем, как он роняет слова, ходит, пьет пиво, стрижет газон, держит инструменты и держится на людях следить не менее интересно, чем за сюжетными перипетиями.
На примере всего лишь одной части своей творческой биографии, фильма Синекдоха, Нью-Йорк, он с усталым лукавством показал, насколько в целом утопичны не только его собственные художественные амбиции, но и те цели подражания и воспроизведения реальности, которые упорно ставит перед собой искусство. Часть вместо целого, однако. Терминологическая строгость соблюдена.
Микки Рурк вернулся на экран победителем, собравшим столько хвалебных отзывов, сколько у него не насчитать за предыдущие четверть века.
Насыщенный дежурными остросюжетными элементами лент про суперагентов Интернэшнл выполнен на уровне образцов экшна.
Работа Паркера как раз ценна нежеланием автора уподоблять её «акту гражданской борьбы». Режиссёр сделал фильм с позиций здравомыслящего человека, готового признать равенство рас, но не стремящегося пресмыкаться перед меньшинствами и превозносить все их действия. А избранный им подход «через нуар» только позволяет сделать историю более доступной и интересной для широкого круга зрителей.
В Миллионере из трущоб, который стал звёздным часом Бойла, автору наконец-то удалось «усидеть на двух стульях» — сделать яркое зрелище в расчете, как на широкого, так и претенциозного зрителя.
Дэвид Финчер, вероятно, снял свою лучшую картину. Он смог превзойти притяжение дотошного визуализма и выйти на обобщающий драматический уровень. Финчер снимает фильм как кинороман: с ответвлениями, вставками, прологом и эпилогом, не отказываясь от стилистического перфекционизма, присущего автору и необходимого фильму.
Дилетантская трагикомедия Удушье, снятая за три недели, со скромным бюджетом, но при участии узнаваемых актёрских лиц, оказалась честным развенчанием паланиковского паноптикума, состоящего из социопатов и извращенцев.
Безвкусица вперемешку с небезосновательными ожиданиями приступа тошноты являются идейным вектором Мстителя. Можно было бы признать уместность элементов животного юмора (и даже слэпстика), если бы сюжет не был настолько обезображен бессмысленным кривлянием и подлым авторским недомыслием
Дикое поле — это пространство утопии. Но лишь отчасти, так как это еще и космос сильных людей и сильных страстей, обращение к которому поднимает кинематограф над бытом и облегчает внедрение в кино экзистенциальной проблематики.
Фильм рождает ощущение дешёвой антрепризы — формат камерного представления предполагает некоторую расслабленность и директорский произвол. Но Туччи, сопродюсер, режиссёр и исполнитель главной роли, не обладая ни коэновской выправкой Бушеми, ни смелостью самого Ван Гога, откровенно нарциссичен и вальяжен в актёрских упражнениях.
Кванты удовольствия способны доставить лишь вступительные титры, выполненные под динамичный арэнби Алиши Киз, редкие общие планы и несколько отрывочных удалых фраз, которые, тем не менее, тянутся по обочине генеральной линии Форстера, направленной на девальвацию знатного шпионского канона до уровня безвкусного плебейского середняка.
Трезвое и взрослое американское кино, лишенное инфантильности и дилетантизма: ясное, прозрачное, техничное, ориентированное не на снобов, желающих поломать голову и глаза над авторскими упражнениями, а рассчитанное на самые широкие массы любой части света.
Национальный герой, которого в то же время можно назвать воплощением необузданного милитаризма, показан в фильме во всей своей противоречивости. Шеффнер и его команда с блеском справились со сложнейшей задачей. Сценаристы выписали все достоинства и недостатки Паттона, а воплотить их на экране выпало выдающемуся актёру Джорджу К. Скотту.
Достоинства черной комедии весьма очевидны: сонмище старающихся голливудских актёров, изысканный стиль, точный в деталях, грубый, но не теряющий изящества юмор, непредсказуемые сюжетные виражи, бросающие фильм из одной жанровой петли в другую.
И тут уже неважно, что под звёзд подлажена вся фактура фильма, а криминальный мир играет с пожилыми детективами в поддавки. Однако смотреть на Роберта Де Ниро и Аль Пачино при деле крайне приятно, и списывать их на пенсию не хочется. Хотя вроде бы и пора.
«Война — это вам не мать родная», как говорили в Советской армии курсантам. Мораль справедливая, хоть такая же банальная, как весь рассказ Маканина, легший в основу Пленного. С «Кавказским пленником» не сравнить, в подметки не годится.
Беспокойная Анна — не артикулированное высказывание режиссера, а стилистически слабо проработанное отражение его внутреннего хаоса. Это подтверждается многочисленными отзывами на фильм, в которых каждый поклонник режиссера толкует о чем-то, близком лично ему, даже не пытаясь охватить картину в целом, а каждый противник сетует на то, что за разными деревьями у Медема не видно леса.
У постановщика лучших джей-хорроров в мире проблемы с воображением — Наката выставляет примитивное освещение, снимает по-театральному занудно, монтирует прямолинейно. В его кайдане нет изобразительного шаманства, направленного не на синтез кадров тривиального ужаса, а на рождение образов мистического видения
Хармони Корин анархизирует ритм фильма, но имеет чувство кадра, умеет работать с актерами, несмотря на увещевания, что они-де злоупотребляли импровизацией. Он буксует на праздных абсурдных мелочах, словно заигрываясь, но понимает законы поступательной фабулы, которая должна нарастать и разрешаться в финале, пусть не катарсисом, но появлением зрительских фрустраций
В ремейке вроде бы есть все, что было в оригинале, включая обратную перемотку, не хватает лишь самой малости — веры самого автора в действительность происходящего. Он словно засомневался во всамделишности своего экранного представления, и от этого стал затягивать время и позволил — во всяком случае, тем, кто видел первоисточник — придти в себя и включить рефлексивный аппарат. А это — конец иллюзии
В любви героев видится самозащита искусства Муратовой, которое оберегает инстинктивную потребность автора к свободе. В любви героев видится проявление высшей справедливости для всех простых людей, не обремененных материальными благами, но открытых душой навстречу белому свету.
Весьма любопытно понаблюдать, как представляют себе апокалипсис и ад/рай представители самого социально обеспеченного региона мира. Страдания и угрозы там — исключительно ментального свойства, никаких мук плоти. Можно сказать, чистейший ад ненасытного человеческого разума. В общем, раз уж конец света так неизбежен, как говорят, желаю всем сытого нордического апокалипсиса.
Прелесть «индианы» в том, что она объединяет и уравнивает человечество, зрителей, на полтора часа превращая разнополых, разновозрастных и разнонациональных зрителей не то в мальчишек, не то в спортивных болельщиков, которые с азартом переживают все, что происходит с симпатягой Генри Джонсом. И даже когда после сеанса экранный морок пропадает, удовольствие от просмотра остается надолго.
