«Теорема Зеро» — хаотичная, сырая и глубокомысленная — находится в одном ряду, скажем, с картиной Копполы «Молодость без молодости», или с тем же «Атласом», или, например, с недавним фильмом Джима Джармуша.
Фильм Фрирза — одновременно абсурдистская комедия и эмоциональный триллер, в котором работает все, от детективного сюжета до актерского тандема, каждый из участников которого не нуждается в дополнительных комплиментах.
В свои шестьдесят Джим Джармуш снял поразительно подростковый фильм, который поначалу кажется унылым и претенциозным, как гитарный запил или «Облачный атлас». Но по прошествии времени, если не покинуть зал замечаешь, что внезапно порабощен этим ночным миром.
Публика хохотала весь сеанс — здесь шутки потоньше, чем у Джармуша; такой «Камеди-клаб» для утонченных натур.
Ближе к концу внимание камеры окончательно переключается на неврастению Хоакина Феникса; cпособность этого актера изображать глубокое немотивированное внутреннее страдание хорошо известна, и смотреть на это еще раз, не то чтобы совсем под другим углом — скорее утомительный, чем увлекательный опыт.
Поклонники Гослинга (да и самого Рефна) на этот раз, скорее всего, будут разочарованы — слишком много медитации, слишком много видеоарта, слишком мало есть, что сказать.
В нем есть несколько чисто по-режиссерски провальных моментов, но одна из главных проблем — неудачная работа с цифровым изображением; очевидно, что Дени снимает на цифру так же, как она снимала на пленку, переносит свое режиссерское видение механически, без конвертации — в результате кино (большая часть действия которого происходит в темноте или полумраке) выглядит как дешевое телевизионное мыло.
Главному герою невозможно отказать в обаянии, мотивы из Достоевского неплохо переносятся на африканскую почву, в финале имеется яркий эпизод…
Важно, что ван Вармердам впервые в каннском конкурсе — пусть поздно, в шестьдесят, но его вселенную (которая выглядит как наша, только очищена от сентиментальной шелухи) сможет разглядеть и оценить больше людей.
И даже когда уже начинает казаться, что да — все-таки кино «про мальчика», с легким социальным уклоном, на экране происходит трагедия, а за ней катарсис — редчайший зрительский опыт; имя Клио Барнард надо запомнить.
Зрелище необычное и поучительное (если верить режиссеру, в Китае с социальной справедливостью все несопоставимо хуже, чем в России), но все-таки удивляться этой перемене на протяжении всех двух с лишним часов трудновато.
«Отвязные каникулы» — восстание плоти, американское барокко, порно для телеканала Disney, девятый вал секса и глянца в кинематографе, изможденном аскезой, пониженным либидо, гиперреализмом, пикселями.
Это современная картинка, выверенная драматургия, несколько ярких сценарных находок (трубы, трубы), крепкие или просто отличные актерские работы, достойный (хотя и не убойный) хоккей и никаких квасных перегибов…
Одна из главных проблем картины — герой в исполнении Алесандра Яценко. Это альтер эго Хлебникова и Родионова, вечный мальчик из «Свободного плавания» — и в «Долгой счастливой жизни» нам не предъявляют ни одной убедительной причины, по которой деревенские мужики должны называть его хозяином (ну, кроме того, что роль прописана в сценарии и на нее приглашен этот актер). Фермер здесь терпит крушение не потому, что русская жизнь — бесконечный тупик (хотя тут не поспоришь), а потому, что он занялся не своим делом и оказался не в своем фильме.
Это позднесоветский, еще крепко сбитый фильм в новых социальных обстоятельствах, и он щедро отсылает к отечественной киноклассике — к «Пацанам», к «Проверке на дорогах» и, конечно же, к Юрию Деточкину — в названии. Сейчас фильму не хватает только официального или негласного запрета. Народный кинохит десятых годов родился.
Чего не хватает? Некоторого инфернального измерения, которое в прежней «Кин-дза-дзе» создавалось присутствием в кадре известных советских артистов в полуприседе и в лохмотьях — Евгения Леонова и особенно Юрия Яковлева; золотая обойма условного Рязанова-Данелия в декорациях одной далекой галактики, совершенно не освоенной советским кинематографом. Ну так ведь старый фильм никто не отменял, а новый и впрямь — облегченное, но совсем не упрощенное дополнение к нему.
Если отвлечься от обычных претензий из цикла «иностранец не понял русскую душу», в целом «Тайну перевала Дятлова» нужно признать довольно изящной штукой и образцом международной копродукции.
Но если продраться (отвлекаясь на попкорн и эсэмэски) через первые неловкие минуты, а после махнуть рукой на прочие мелочи, то надо признать, что «Метро» — на удивление ладно скроенный фильм, с очень внятным обоснованием всех этапов катастрофы и постоянно возникающими точками саспенса (боже, вода подходит к контактному рельсу!).
Этот «Линкольн» — грандиозное произведение религиозного искусства XXI века, Сикстинская капелла, в которой главному герою отводится роль не Ленина, но Христа; режиссер крупными мазками и с собственными вариациями воссоздает иконографические сюжеты, финал с умирающим президентом — и вовсе канонический Cristo morto.
Все искрится, с экрана разлетаются трехмерные колибри, вглубь уплывают серебристые рыбки. Роман Мартела пересказан не языком кино, а языком ярмарочного аттракциона, и, наверное, стоит сдержать обиду за потерявшиеся смыслы — мало ли что выпадет из карманов, когда на бешеной скорости несешься по американским горкам?
Словом, если вы боялись очередной экранизации русской классики с юбкой-водкой-балалайкой — смело шагайте навстречу собственному страху, как Анна шагнула под поезд: в финале всем будет обещан покой.
«Хоббит» — продолжение жизни кинематографа таким, каким мы его знали: коллективный сон человечества, на три часа вынесенного за скобки повседневности.
«Я буду рядом» — его первый фестивальный и потенциально зрительский успех. Победитель «Кинотавра», фаворит пенсионеров и сентиментальной молодежи, добрый, жизнеутверждающий, трогательный, снятый на современном киноязыке, насквозь фальшивый фильм о матери-героине, которая собственную смерть обставляет — как поход в магазин игрушек, с улыбкой.
Люди и идеи здесь растворены в тумане, и требуется специальное усилие для того, чтобы разглядеть за деревьями суть — легкое дребезжание человеческого, зажатого в тисках Истории.
Комедия с элементами сатиры на общество не лишена подлинного лиризма и проникнута убедительным оптимизмом. Выходом из хронической безнадежности для главного героя становится отцовство и соприкосновение с культурой потребления виски, которая только для американского миллиардера — тщета и транжирство, а для настоящего шотландца — часть вековой традиции и надежный помощник и в горе, и в радости.
