2023-й войдет в историю кино не только вторым «Аватаром» и сериальной экранизацией «Одних из нас». Его будут вспоминать как год, когда авторы отказались писать новые сценарии, из-за чего радикально изменились производственные планы киностудий и отложились релизы многих проектов (подробнее об этом мы писали тут). В этой колонке Елена Ванина рассказывает, как эта забастовка выглядит глазами российских сценаристов.
Елена Ванина
Сценаристка, автор «Оптимистов», «Последнего министра» и «Выживших»
Второй месяц весь мир наблюдает крайне неочевидную форму протеста. Десятки тысяч сценаристов выходят на улицы с плакатами: «Гильдия против дьявола», «Заплатите авторам, или мы заспойлерим „Наследников“». Бастуют сценаристы «Очень странных дел» и «Дома Дракона», авторы «Ночного шоу с Джимми Фэллоном» и «Белого лотоса». Бастуют богатые, бедные, начинающие и суперзвезды — все.
2 мая у Американской гильдии сценаристов (WGA) закончился контракт с Альянсом продюсеров кино и телевидения (AMPTP) — объединением, которое представляет Amazon, Apple, Disney, Warner Bros., Discovery, NBC Universal, Netflix, Paramount и Sony. Альянс заключает с Гильдией контракт каждые три года, где прописывает минимальную сценарную ставку, роялти, страховки и еще миллион условий, которые устраивали бы и авторов, и продюсеров. Но мир так быстро меняется, что договоры за ним не успевают. Например, ни в одной из прошлых редакций не учитывались отчисления с показов на платформах. Netflix зарабатывает миллиарды, а его авторы уходят в минус. Людей восхищает и пугает стремительное развитие искусственного интеллекта, но что если он через пару лет заменит вообще всех? WGA требует начать это регулировать. Она также просит четче прописывать условия труда в мини-комнатах — это когда тебя нанимают не на полноценную работу, а как бы в помощь шоураннеру (который собирается все писать сам). В итоге такие авторы в суперсжатые сроки за копейки могут написать половину сезона.
Я работаю сценаристом в России больше десяти лет и понимаю, что сравнивать американскую реальность с нашей — занятие безумное. Это как расстраиваться, что тульский «Арсенал» не может себе позволить игроков из Английской Премьер-лиги. Но изучать опыт бастующих авторов «Игры престолов» и «Уэнсдэй» важно, так же как понимать устройство работы сценаристов в России. За свою карьеру я получала очень много советов от родственников и друзей: «Просто не соглашайся на эти условия», «Не пиши ничего, пока не заплатят», «Уходи» (мой любимый совет), «Не пиши с соавторами, тебе нужна собственная карьера», «Пиши только с соавторами», «Пусть платят за каждый показ» (любимый совет номер два), «Скажи, чтобы сделали тебя продюсером!», «Пусть юрист перепишет договор под тебя», «Пусть сами дописывают», «А ты скажи, что тебе нужно больше времени». Любой, кто хоть раз писал в России сценарий фильма и сериала, поймет мою боль.
Общение даже с самыми чуткими российскими продюсерами напоминает переписку с бывшими. Обещаешь себе, что «больше никогда», но потом видишь в своем телефоне сообщение «СПИШЬ?» и отвечаешь. Мы все постоянно рассказываем друг друг, что так работать невозможно. Что надо отставить свои права и границы. Что за полгода не написать нормальный сериал. Что хорошие проекты стоят других денег, и нельзя уже жить без авторских отчислений. Мы жалуемся на это в чатиках, потом нам ночью звонят продюсеры, и мы на все соглашаемся. Конечно, продюсеры не мерзавцы и не подонки. Над ними стоят их заказчики, за ними инвесторы и владельцы платформ. Однако если ты не готов настаивать на своем, странно рассчитывать, что какой-то продюсер однажды проснется и скажет: «Все, ребята! Пора прекратить издеваться над авторами. Пусть у них будут роялти, выходные и человеческие дедлайны. А еще медицинская страховка. И на зубного тоже». Даже если такой добрый человек родился на свет и предложит эти условия, остальные, скорее всего, покрутят пальцем у виска и пожелают несчастному смерти.
Многие авторы боятся, что, если начать отказывать, их больше не позовут и их место займут какие-то гениальные другие (где они? покажите!). При этом известно, что хороших сценаристов на русском рынке мало. Для одних студий «хороший» — тот, кто может написать народный хит, для других — тот, кто сделает это быстро, для третьих — такой, который умеет писать диалоги. Для кого-то (и для меня в том числе) отличный сценарист — это Наталия Мещанинова, однако известнее всего успех Ильи Куликова («Полицейский с Рублевки»), который еще лет десять назад хвастался, что получает миллион рублей за серию и ездит по Москве на Ferrari.
Раз нет системы оценки, то нет и критериев для измерения стоимости работы сценариста. Однажды я пришла на вечеринку, где было много красивых женщин; моя подруга представила меня: «Это Лена, она сценаристка». Все дико оживились и начали спрашивать, что я написала. Я сказала: ну, вот «Выживших». Девушки грустно покачали головой: не знаем. «Последнего министра» — снова грустные глаза. И тут кто-то с надеждой воскликнул: «Ой, а вот „Беспринципные“ случайно не вы?»
Мне всегда дико сложно ответить на вопрос, что такое лучшие российские сериалы. Понятно, что «Очень странные дела» — глобальный хит, но, когда рынок замкнут на себе и находится на этапе хаотичного развития, не существует общей шкалы успеха. При этом она не потребовалась американцам, чтобы выйти на улицы: там бастуют и суперзвезды (Крэйг Мэйзин («Чернобыль», «Одни из нас»), теряющий на забастовке сотни тысяч долларов), и начинающие сценаристы.
Множество авторов в Америке не состоят в Гильдии, и юридически на них не распространяется запрет писать во время бойкота, проводить переговоры и питчить проекты, однако они все равно отказываются это делать. Ведь тех, кто работает, пока другие бастуют, не примут в Гильдию, а значит, карьеру в США построить не получится. В русскоязычной киносреде американскую забастовку называют бредом, из-за которого медиаиндустрия теряет миллиарды, а зрители пытаются высчитать, сколько им будет, когда выйдет «Аватар 5». В Америке сценаристов поддерживают все — от режиссеров до водителей съемочных грузовиков. Сложно понять американцев в России, где самые острые вопросы заключаются не в авторских отчислениях и перспективе отдать ребенка в Оксфорд или Йель, а в возможности нормально работать. Нормально — это, например, с выходными, нормированным днем, вменяемыми комментариями и четким пониманием, кто твой начальник. Здесь первое, что делает автор, подписывая договор, отчуждает права. Что бы потом ни случилось с твоим сериалом или фильмом, ты с этого ничего не получишь.
Конечно, в России существуют богатые сценаристы, есть проекты, которые пишутся долго и кропотливо, а иногда авторам даже платят за работу на площадке, как в США. С середины 2010-х компания ТНТ вместе с платформой Premier, принадлежащей тому же «Газпром-Медиа», иногда платила столько, что хватало на спорткар. Но есть ли в этом какая-то система? Нет. Серия ситкома стоит от 150 до 300 тыс. рублей; если первый сезон был успешным, то во втором цена за эпизод может вырасти до 600 тысяч. Если пишешь драму на 48 минут, скорее всего, предложат от 300 тысяч до 600 тысяч. Но могут предложить миллион и даже полтора. Полный метр стоит от 800 тысяч до 5 миллионов, а может и 15. От чего зависит разброс? Неизвестно! Продюсеры говорят, что сумму определяют имя автора и успешность его предыдущих работ. Это не совсем правда: автору с парой-тройкой звездных проектов могут предложить больше денег, но могут и не предложить.
За пределами индустрии, узнавая, сколько платят за серию, люди округляют глаза. Пятьсот тысяч? Миллион? Восемь серий?!
Кажется, за пару лет можно написать себе на квартиру или дом и дальше путешествовать, пересаживаясь с яхты на тот самый спорткар. На деле все выруливает куда-то не туда. Разработка начинается с того, что тебе предлагают сделать бесплатную заявочку: «Топовый сериал! Кучу денег заработаем!» И ты думаешь: «Ну что, я какой-то жлоб? Мне что, сложно написать документ на пять страниц?» Его нужно сперва придумать, и это займет две недели, может, месяц, но это несложно. У меня в компьютере лежит, наверное, двадцать заявок, которые так и не стали сериалами (другие стали, но почему-то не моими). Я исписала километры бумаги, прежде чем научилась отказываться от неоплачиваемых питчей. Это было очень сложно, и мне даже понадобилась помощь терапевта. Однако оказалось, что от слова «нет» мир не переворачивается, тебя не проклинают, и те же симпатичные ребята платят запрошенные деньги.
То, что у нас нет зафиксированный минимальной ставки, приводит к тому, что заказчики демпингуют, потому что «сейчас такое время». Причем «такое время» у нас примерно всегда. Когда в период пандемии на рынок вышли интернет-платформы, нам предлагали сбросить гонорары, потому что «они только развиваются». Когда российские стриминги встали на ноги, их проекты попали на Netflix, нам объясняли, что у них «нет столько денег, сколько на телике, зато наконец-то можно делать умное кино».
Сроки, оговоренные с заказчиком, могут ничего не значить. Вы оба смотрите в договор и киваете: три месяца на создание мира и арок сезона, дальше по три недели на серию. И сценарист, и продюсер знают, что это невозможно, но соглашаются. Дальше работа может растянуться на полгода или на год, притом что гонорар останется прежним. Предположим, я подписала договор на гонорар в 500 тысяч за серию. Написание сценария должно продлиться десять месяцев, в сериале будет восемь серий, писать будем втроем. Значит, каждый получит около 150 тысяч в месяц — яхта немного отодвигается. Но вас же трое — может, получится быстрее? Может. А может, продюсер и редактор останутся недовольными, и сценаристы будут переписывать материал, глядя, как их яхта превращается в доширак. Если у автора есть имя и влияние, велик шанс, что круги ада, по которым придется блуждать, несколько сократятся. Однако статус еще никого не спасал от попадания в производственный ад.
В индустрии нет знания, как можно починить хаос; нет и человека, который бы олицетворял волю к переменам, зато в ней существуют агенты. Вот они как раз могут быть сволочами, могут занимать жесткую позицию, выторговывать нереальные условия и даже угрожать судами. В идеальном мире, когда тебе звонит продюсер и просит утихомирить «этого психа», ты пожимаешь плечами и говоришь: «Прости, я даже не в курсе, что там у вас с ним происходит…» В реальности большинство сценарных агентов плотно взаимодействуют со студиями и отстаивают скорее их, чем твои интересы, и за это почему-то забирают у своих подопечных еще 20%. Поэтому у меня больше нет агента.
Да, в России существуют богатые сценаристы, отличные агенты, замечательные продюсеры и студии, работать с которыми счастье. Нет системы. И я, честно, тоже не знаю, как вылечить индустрию, испытывающую все болезни роста. Но профсоюз, то есть сила, способная отстаивать интересы участников объединения, мог бы изменить ситуацию. Для того, чтобы он появился, нужно, как минимум, согласие большинства.
Сейчас русские сценаристы похожи на бумажные кораблики, запущенные в бурный ручеек — их несет на камни, они лавируют.
Им нужно объехать цензуру, согласиться со всеми новыми запретами, писать то, что искренне считаешь говном, зато за деньги. В Америке многие уверены, что нынешняя забастовка нужна в том числе, чтобы появлялись разные голоса. Что это борьба не только за деньги, но и за новые идеи. Говорят, сценаристы часто остаются в тени, при этом умеют отстаивать свои права лучше других участников киноиндустрии США. Там сильный профсоюз может менять не только качество жизни сценаристов, но и качество кинематографа.
А в России пока профсоюз есть только у осветителей, и его все тихо ненавидят.
Фото: Michael Nigro / Pacific Press / LightRocket / Getty Images, Carolyn Cole / Los Angeles Times / Getty Images, Mel Melcon / Los Angeles Times / Getty Images
