Кино подобного рода можно рассматривать как своего рода самоучитель для маньяков и сталкеров, действующий по принципу «Что может пойти не так, или Какие тебя ждут подводные камни».

План главной героини — если не знать о совершённом ею убийстве, в которое, впрочем, посвящают зрителя вовсе не сразу, а её склонность к убийствам явно была внесена в сценарий искусственно, чтобы очернить персонажа, успокоив тем самым излишне моралистичных зрителей и сделав акцент на теме «Это плохо, понятненько?» — сам по себе выглядит довольно невинным, но в то же время лукавым, хитроумным и дерзким. Совратить понравившегося юного музыканта, проникнув в навязанную ему папашей церковную школу под видом местной монашки-учительницы. Замысел просто безупречный — какой подросток не мечтает, чтобы его совратила коварная учительница или тем более монахиня? Казалось бы, что может пойти не так?

Как выясняется, многое.

Начать с того, что наш объект искушений заранее не является целью среднестатистического образца. Он, как уже было сказано, юный талантливый музыкант — а также выкормец высокообеспеченного семейства. Уже только из одного этого косвенно вытекает, что он подсознательно привык купаться в девушках и с высокой вероятностью будет иметь хоть какую-то пассию — возможно даже, что не одну.

Соответственно, в отличие от реального среднестатистического подростка, который с радостью бы вцепился в подворачивающиеся сексуальные шансы и ни за что бы не отпустил такую «монахиню», наш герой начинает перебирать бисер, изображать глупые моральные колебания и даже чуть не прогоняет пришедшую его совращать героиню из собственной постели. Можно ли представить себе всерьёз такое поведение у нормального мальчика-подростка? Если, конечно, речь не о героине с внешностью крокодила.

Справедливости ради:

~ такой шаблон поведения часто приписывается подросткам в американских фильмах вне зависимости от их социального происхождения.

Феминистки довольны — «на экране не озабоченный самец», борцы со стереотипами торжествуют — «вновь пошатнули миф о сексуальной озабоченности сильного пола!» И никого не волнует, что некоторые стереотипы вообще-то основаны на жизненной правде и что целенаправленное отступление от них может превратить кинофильм в клюкву, интересную лишь моралистам того или иного сорта.

В данном же фильме подобное поведение героя хотя бы имеет реалистичное объяснение.

Стоит, кстати, заметить:

~ вопреки возможным ожиданиям зрителя от аннотации, в фильме этом содержится не так уж и много эротических сцен.

Современный кинематограф вообще во многом построен до сих пор на дихотомии фрейдистского комплекса «Мадонна или блудница». Фильм, затрагивающий тему запретного плода, должен собой представлять либо склизкое хардкорное порно с непрерывным «чвак-шляк» и «плюм-флюм» на протяжении двух часов — либо винтажное высокохудожественное занудное произведение со всего двумя или тремя коротенькими намекающими двухминутными эротичными сценками, разбросанными по хронометражу той же длины.

Почему нельзя снять высокохудожественный фильм с психологическим сюжетом и большим количеством эротических извращённых сцен — загадка веков, уходящая корнями в нашу психологию. Из примеров подобного мне удаётся вспомнить разве что «Alien erotic», фильм из цикла «Sex-files». В большинстве же своём даже те фильмы, которые намеренно преподносят зрителю как «развратные» и «предназначенные для извращенцев», вроде тех же «Пятидесяти оттенков серого», на практике оказываются представителями той же винтажной аскетичной псевдоэротики.

Но вернёмся к «Скверной монахине».

Хотя, как мы уже сказали, объект совращения не является среднестатистическим подростком и поэтому не реагирует адекватно на стандартные сексуальные стимулы (подглядывание за раздетой монахиней, проскальзывание женской ладони под столом между ног герою в присутствии его родителей), в целом план главной героини поначалу всё-таки увенчивается успехом.

Попутно она всё сильней и сильней демонстрирует себя нам как злодейку — мы обнаруживаем, что место монахини она заполучила путём убийства, да и в будущем не прочь использовать убийства как лёгкий способ решения проблем, похоже, страдая некоторой формой психопатии.

Финал предсказуем:

~ зритель, даже если и был поначалу на стороне героини, планомерно охладевает к ней и к её тайным замыслам. Было бы чему сопереживать — при используемых ею «средствах» и при её «дальновидности» становится ясно, что ни к чему хорошему этот роман так или иначе не привёл бы.

Из фильма этого можно в принципе вывести простую мораль:

«Преобразуя Реальность в Фантазию, не забывай об их разнице».

Причём это равно относится как к героине, так и к герою — или к тому, кто ставит себя в фантазиях на его место.

Строишь план по тайному совращению мега-кумира? Подумай о том, что при такой популярности он, вполне вероятно, и так уже купается в девушках.

Мечтаешь, чтобы тебя совратила горячая учительница или монахиня? Подумай о том, что за фасадом столь редких событий может обнаружиться что-то не менее редкое и при этом весьма неприятное, что у совратительницы твоей могут обнаружиться мрачные тайны.

Вот как-то так.