Из всего этого вышел бы ладный спектакль. Но создатели переносят его на экран и выдают за сериал.
Если эта единица искусства — отражение общества, нынешней человеческой души и итог «нового прочтения», то мы, конечно, всё дальше от Бога.
Вины актеров тут нет, это именно постановочный просчет — когда режиссер не прорабатывает новые образы, а имеет дело с уже привычными красками, не ставит перед героями сложной задачи, а идет по пути наименьшего сопротивления.
Что круто в «ПиН» — это визуальный стиль и особенно музыка. Если выкинуть куски с Раскольниковым, где камера и цвет отыгрывают классический кино/сериальный сюжет — молодой человек сходит с ума, то за его пределами есть на что взглянуть.
Даже жаль, что мощный по замыслу проект, возможно, не взлетит: большинство зрителей явно просто не будут досматривать оставшиеся серии.
Кажется, «Преступление и наказание» просто не получился — ни как сериал, ни как некое высказывание, ни как стриминговая арт-инсталляция на тему произведений Федора Михайловича.
Сериал получился очень нишевым, со множеством спорных художественных решений и специфическим авторским языком. И в то же время невозможно не отдать должное режиссеру, который создал культурно богатый и нелинейный проект без переиначивания текста великого автора, но с приглашением к обсуждению.
Не исключено, что весь этот издевочный анахронизм вкупе с безвкусной режиссурой Владимира Мирзоева, сомнительными музыкальными решениями и еще рядом спорных моментов — продуманный продюсерский ход.
Главное достоинство новой версии в том, что сериал оставляет интригу, несмотря на то что содержание книги известно, но при том не искажает замысел автора, а, напротив, обогащает его. И это здорово.
Мир «Преступления и наказания» — сновиденческий трип, через который продирается не только герой Янковского с плохими зубами и безумной полуулыбкой, но и зритель, отважившийся на перепрочтение.
Конвертация внутренних монологов во внутренние диалоги, конечно, формально повышает градус зрелищности, но вместе с тем утапливает внутриэкранную реальность в какой-то особой степени нелепости.
Сериал остается выморочной инсценировкой «по мотивам», не сообщающей ничего нового, не раскрывающей глубже старое и не вызывающей даже досужего любопытства: а что там дальше.
Иван Янковский берет новую актерскую высоту и входит в поистине шаманский транс.
Великий русский роман получил если не великую, но интересную и имеющую право на жизнь интерпретацию, бесспорно. Достоевский действительно бессмертен.
Просмотр настолько фривольного «Преступления и наказания» вызовет головную боль даже у тех, кто не привык бить себя в грудь при виде портрета Достоевского.
Студент, заигравшийся в философа, в новом прочтении превращается в галлюцинирующего безумца, что заметно упрощает размышления писателя, а само повествование делает тяжеловеснее, но не глубже.
«Преступление и наказание» требует от зрителя полной вовлеченности, готовности погружаться в созданный Владимиром Мирзоевым мир, читать язык символов и вместе с режиссером размышлять, может ли человек обрести спасение после того, как страшным грехом погубил свою бессмертную душу.
Экранизировать рефлексию в несколько сотен страниц — очень сложная задача. Неудивительно, что Владимир Мирзоев с ней не справляется.
Новое «Преступление и наказание», как и роман, вещь сложная, дискомфортная и колючая. Но тем интересней понять, каким видится роман из дня сегодняшнего.
Не обычный проходной сериал, а искусство: свежее, уникальное и настоящее.
Струны бьют по нервам, как чёрт бьет по нервам людей, когда пытается показать им не то, кем они хотят быть, а то, кем они являются.
Проект цепляет нарочитой психоделикой — да простят читающие текст кинокритики. По крайне мере, за развитием истории интересно наблюдать.
