Если брать всю его фильмографию в целом, то Филипа Кауфмана никак нельзя назвать авторским режиссером – слишком много в ней неприкрытой коммерции. Однако, по крайней мере три его работы, без сомнения, проходят по ведомству серьезного кино, и все они овеяны аурой скандальности: «Невыносимая легкость бытия», «Генри и Джун» и «Перо маркиза де Сада». Вторую из этих картин брался смотреть исключительно из биографического интереса к Генри Миллеру. Из всего его книжного наследия, пестрящего, как непристойностями, так и сюрреалистической образностью вкупе с нестандартным философствованием, осилил лишь «Сексус», но и его было достаточно, чтобы понять, что передо мной – значительный писатель, к сожалению, слишком часто заигрывающий с эпатажем.
Картина Кауфмана, в той или иной степени затрагивающая, как и гетеро, так и гомоэротическую проблематику, – это экранизация не текстов Миллера, а дневников Анаис Нин, которая и является главной героиней повествования «Генри и Джун». Снимая свою ленту в 1990 году, постановщик, видимо, хотел запечатлеть процесс интимного раскрепощения примерной жены в Париже 30-х, отстаивая ценности «сексуальной революции». Однако, как и в экранизации романа Кундеры, у Кауфмана по крайней мере в завершающие «Генри и Джун» полчаса получилось дать психологически точный портрет эмоционального опустошения людей, выбравший разврат смыслом жизни. Подобная противоречивость в расстановке акцентов свойственна и «Сексусу» Миллера, и романам Лоуренса, которые герои фильма яростно защищают.
При том, что постельные сцены «Генри и Джун» выглядят по нынешним меркам невинно (даже в изображении лесбийской связи) в сравнении с той же «Любовью» Гаспара Ноэ или пресловутой «Жизнью Адель» Кешиша. В любом случае эти сцены, снятые Кауфманом порой очень поэтично, ассоциативно, нестандартно, не раздражают даже пуританские мозги. Другой дело, что усталость от плотских наслаждений, пресыщенность, пустота в героях нарастают по мере развертывания нарратива все больше, чтобы в финале болезненно разорвать любовный треугольник, где всем вроде бы хорошо. Персонажам даже в голову не приходит, что жизнь их примитивна, однотипна, животна, что секс заменил для них все и вытеснил все: они почти не разговаривают об искусстве, почти не читают, живя лишь телесным низом и описывая это в своих текстах.
Генри и Анаис пишут, высасывая жизненные соки из Джун – объекта их общего обожания и друг из друга. Плотская страсть помогает им писать, она – генератор, двигатель их творчества, но не давая окончательного освобождения, раскрепощая от условностей эпохи, она порабощает их самой себе. Исполнитель роли Миллера Фред Уорд – просто никакой, он силится подражать самоуверенному мачизму Брандо, ориентируясь на «Последнее танго в Париже», но выглядит это беспомощно и вторично. Также Ума Турман, хоть и фантастически красива здесь в свои 20, но чрезвычайно маловариативна мимически и пластически (почти все время смотрит исподлобья), лишь в финале она хотя бы частично хоть что-то играет. Зато Мария де Медейруш в роли Анаис Нин просто удивительна! Ей удается путем сложнейших в своем изяществе и незаметности нюансов показать трансформацию героини из верной и примерной жены в настоящее гедонистической чудовище (вызывающее симпатию у зрителя при этом).
В любом случае по крайней мере три фактора вытягивают фильм Кауфмана на уровень не какой-то агитки во славу ценностей сексуальной революции, а полноценного психологически достоверного произведения: это игра Марии де Медейруш, это нешаблонные, сдержанные эротические эпизоды и депрессивный финал, демонстрирующий опустошение персонажей, предававшихся на всем протяжении фильма безудержному гедонизму. «Генри и Джун» - это, конечно, не «Последнее танго в Париже» и не «Мамочка и шлюха» - ленты всеобъемлющие в своем разоблачении последствий сексуальной революции. Кауфман, как и в случае с «Невыносимой легкостью бытия», снял фильм более скромный в своих задачах, но, как и экранизация Кундеры, он честен перед зрителем: разврат не принес героям обещанного счастья, лишь хрупкое наслаждение, которое их ожесточило, не позволив услышать друг друга в важный для них момент.
Чудовищно скучное и пресное в своей предсказуемости кино. Да, красиво и сильно снято. Нет, не эротическое кино - даже по меркам 90 года. Смотреть нечего. Пошлейшая история про то, как одной девочки очень сильно и всегда хочется. Эммануэль в историческом разрезе. Ни психологического обоснования поступков героев, ни эмоций, ничего. Только написанные высокопарными словами дневники, которые пишет главная героиня, считающая себя писательницей.
Подобные истории пишут мужчины и для мужчин, потому что всегда мечтают встретить эту самую женщину, которая настолько сильно хочет всех сразу. В жизни такие экземпляры практически не встречаются. Женщину в первую очередь интересует всё, что угодно, но только не секс в чистом виде. Если ей не 17 лет, конечно.
В это кино не веришь, ничего от него не ждёшь и ничему не удивляешься. Можно сразу понять, чем закончится дело, и что ты испытаешь в конце. Так оно и происходит. Даже в качестве красивой эротики для соблазнения девушки это кино не годится.
Творческая интеллигенция, с присущими ей манерами, поступками, эмоциональной распущенностью, лично у меня вызывает недоумение и чувство отторжения. Люди, наделенные недюжинными интеллектуальными способностями, способные видеть этот мир таким, каким его не видит обычный человек, способные подарить человечеству прекрасные, гениальные творения искусства, ведут непотребную жизнь, извращают человеческие ценности и опошляют все то, что простой человек склонен идеализировать, как то любовь, интимность, самопожертвование, честь, в конце концов. Мне, к счастью, подобных душевных изысканий не понять.
Ярчайшим подобным персонажем в фильме является не порочная и роковая, на первый взгляд, Джун, и не Генри, грубый и брутальный, а маленькая, хрупкая, с невероятными глазами ребенка, Анноис. Ее образ наивной и беззащитной нимфетки лишь маска, скрывающая бездонную и непомерную жажду первобытной похоти, страданий окружающих ее близких людей. Она с упоением впитывает в себя новые ощущения, жадно высасывает из людей их страсть, вожделение, чувства, их души... И все, неспособные рассмотреть ее истинную сущность бросаются в эту воронку со слезами счастья на глазах.
А была ли любовь?
Меня всегда поражало в подобных фильмах, да и в жизненных ситуациях, насколько искусно люди, подобные главной героине фильма (Анноис), обставляют проявления своего сексуального эксцентризма, развращенного, похотливого мировоззрения, выдавая все это за дикие душевные терзания, слабость воли и даже любовь. Их душа и тело, должно быть, устроены иначе, нежели у человека обычного и не достигшего вершин интеллектуального и творческого олимпа. На мой же взгляд, это не что иное, как слабость на одно место, хорошо всем известное, но слабость эта облачена в настолько красивую обертку (благо, лицедейские, творческие и умственные способности приходятся как нельзя кстати), что общество перестает видеть в этом нечто нелицеприятное, а списывает все на тонкое душевное устройство этих моральных инвалидов.
Фильм.
Несмотря на мое личное негативное отношение к происходящему на экране, фильм снят хорошо. Персонажи яркие, роли сыграны замечательно, герои вызывают все те эмоции, которые должны возникать. Интимные сцены сняты довольно привлекательно и со вкусом, нет пошлости и вульгарности. С технической стороны к сабжу никаких пререканий не возникло. Правда, слегка смущала шевелюра Генри, а вернее ее частичное отсутствие, но раз картина претендует на историческую достоверность героев и сюжета, детальность должна была быть соблюдена. Фильм вызвал эмоции, несмотря на их окраску - это главное качество хорошего кино.
1930-е. Американский писатель Генри Миллер, снискавший скандальную популярность на родине, переезжает в Париж и знакомится с молодой американкой Анаис Нин. Анаис, мнит себя писательницей и тоскует по сильным ощущениям.
Она проводит дни за подробным изложением в личном дневнике своих эротических переживаний и параллельно работает над книгой о Лоуренсе. Теоретические взгляды Миллера на природу сексуальности в творчестве создателя «Леди Чаттерлей» оборачиваются в итоге бурным романом.
Желая вырваться из плена пресных будней, Анаис слишком близко сходится не только с Миллером, но и с его женой, бисексуальной красавицей Джун, которая становится третьей стороной в этом нечаянном любовном союзе. Сладкая семейная парочка всерьез озабочена поиском необычных плотских утех и с радостью приобщает неофитку Нин к своим эротическим забавам, вовлекая её в бездны сексуального угара…
Вслед за экранизацией романа Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия» Кауфман без раскачки приступил к осуществлению этого, не менее амбициозного проекта. В нём он предпринял попытку перенести на экран дневники (1931-1934) скандально известной литераторши Анаис Нин, без тени смущения рассказавшей в мемуарах о совместной жизни с автором нашумевшего «Тропика рака».
Кауфман, написавший (вместе со своей женой Роуз) сценарий по скандальной книге, сумел сохранить творческую энергию первоисточника и передать демоническое обаяние Парижа. В итоге получилось хорошо декорированная декаданская драма о писателе Генри Миллере, его жене и их общей любовнице.
С творчеством Миллера Кауфман впервые познакомился еще в 1950-х, когда учился в Чикагском университете. Он вспоминал, что роман «Тропик рака» (над которым Миллер трудится в этом фильме) тогда считался самой запретной и притом самой читаемой книгой.
Вслед за Анаис Нин Кауфман главное внимание уделяет именно сексуальным вопросам, ставшим для Миллера сублимацией, но и выходом из творческого тупика. Миллер, как и Анаис Нин, не устоял перед соблазнами европейской столицы и богемными искусами, окунувшись в карнавал страстей, чувственности и порока. Похоже, нечто подобное случилось и с Кауфманом…
«Генри и Джун» развивают интерес к личности и творчеству Миллера, чьи произведения впервые начали издаваться у нас как раз во время выхода картины на экраны. Фильм сразу же приобрел славу почти что порнографического произведения, что привело к некоторым ограничениям в прокате.
Эротическая драма Филипа Кауфмана 'Генри и Джун', вышедшая в 1990 году, стала первым скандальным фильмом нового десятилетия, сумев окупиться в прокате и стать культовой для многих киноманов. Лента в весьма откровенной манере рассказывает зрителю историю странного любовного треугольника, состоящего из писателя Генри Миллера (Фред Уорд), известного многим читателям по книгам 'Тропик Рака' и 'Сексус', молодой писательницы Анаис Нин (Мария Де Медейрос), сочиняющей рассказы эротического толка и его жены Джун (Ума Турман). Частично фильм основывается на биографиях этих людей, но очень многие моменты художественно переосмыслены сценаристами. В итоге режиссер рисует портрет целой эпохи начала 20-х годов 20 века, когда люди стали по-настоящему раскрепощаться и духовно, и телесно. Режиссер исследует природу любви и человеческой сексуальности через призму жизни главных героев, живущих своими желаниями и страстями.
Фильм полон неистовой и дикой страсти. Эротические сцены, снятые оператором Филлипом Руссло, с участием Умы Турман, прекрасной в этой картине, как Афродита, Фреда Уорда и Марии Де Медейрос, потрясают своей красотой и чувственностью. Актерская же игра удивляет и восхищает, ибо актеры не столько играют, сколько проживают жизнь своих героев. Помимо прекрасного трио, в картине ненадолго появляются Кевин Спейси (Ричард Осборн) и Ричард Грант (Хьюго), создавшие очень запоминающиеся образы.
Саундтрек Марка Адлера создает в картине флер романтичности и лирики, позволяя прочувствовать атмосферу ленты.
В фильме отлично передана эпоха 20-х годов, поэтому я рекомендую этот великолепный фильм как поклонникам ретродрам, так и фильмов с эротическим оттенком.
И снова погружение в Париж начала тридцатых годов прошлого столетия. Фильм 'Дельта Венеры' вывел меня на второй фильм о писательнице Анаис Нин, мастера эротической прозы.
Фильм, снятый по знаменитым дневникам Анаис Нин и рассказывающий о ее взаимоотношениях с одним из самых скандальных писателей Америки Генри Миллером.
Фильм смелый, откровенный. В 1990 году, когда был закончен этот фильм, ему навесили строгий возрастной ценз, что сразу же причисляло его к порнографии. За двадцать лет нравы изменились. Сейчас никого уже откровенными эротическими сценами не удивишь, и ценз снят. Конечно, детям его не покажешь. Но смотреть фильм приятно, не смотря на упомянутые сцены. Потому что сняты они довольно-таки красиво. Конечно, в них нет той возвышенности и почти художественной красоты, что можно увидеть в фильме Залмана Кинга. Филип Кауфман снял свой фильм более реалистично и приземленно. Но следует отдать должное оператору: сексуальные сцены не вызывают брезгливости.
Сюжет фильма прост. В Париже живет молодая писательница Анаис Нин (Мария ди Медейруш), сочиняющая эротические рассказы. Иногда ее печатают, иногда отклоняют. Что ее не сильно и расстраивает. У нее есть муж Хьюго (Ричард Э. Грант), симпатичный, но довольно таки скучный тип. Но она его любит и он любит ее.
Но однажды в ее жизнь входит американский писатель Генри Миллер (шикарнейшая роль Фреда Уорда).
И Анаис охватывает страсть, в ней просыпается неистовая женщина.
Но все было бы просто. Но у Миллера есть жена Джун. Ее роль исполняет молоденькая Ума Турман.
Великолепная женщина в исполнении великолепной актрисы. Сцены с ее участием одним из самых лучших в фильме, хотя слов Ума Турман произносит немного. Но ее тело говорит лучше всяких слов.
Любовный треугольник, даже четырехугольник, где все занимаются любовью со всеми. Но оставим эту тему, хоть она и основная в фильме, для любителей эротического кино.
Я этот фильм смотрела не для этого, а для постижения взаимоотношений писателей. Ведь в фильме их целых два. Причем, сильных, неординарных, эпатажных.
Признавая таланты друг друга, они во многом не сходились в вопросах творчества.
Анаис более романтична, порой сентиментальна. Генри прозаичен, циничен и порой вульгарен.
Их встреча произошла в тот момент, когда Генри Миллер писал свой роман 'Тропик Рака', один из самых скандальных романов в мировой литературе. Писал, зная, что его никогда не опубликуют. Писал потому, что хотел написать, и писал так, как хотел написать. Благодаря Анаис его все-таки издали в 1934 году. Но 27 лет он числился в запрещенных. Но его все равно читали. Сейчас он входит в список 100 лучших книг мировой литературы.
Я не могу говорить о романе, я его не читала. Как и не читала произведений самой Анаис Нин. Да и их историю узнала только из этих фильмов. Конечно, фильм, хоть и снятый по дневникам писательницы, это суррогат жизни.
Фильм Кауфмана можно охарактеризовать как попытку отдать должное той беззаботной интеллигенции, что находила время для развития своего творческого потенциала, оставаясь в стороне от ужасающих перипетий военных конфликтов и прочей неблагоприятной мирской суеты. Поводов для столь благородного дела насчитывалось предостаточно: эти необузданные смельчаки раскрепостили литературу, сформировали оригинальное направление и, как бы высокопарно это не прозвучало, положили начало революции в искусстве. И всё на фоне всеобщего хаоса и разрухи.
Правда, осознание факта, что вся благовидность попытки осталась лишь на бумаге да в уме режиссера, незамедлительно следует во время финальных титров, а искреннее недоумение, умещающееся в вопросительное «что это было?», еще долго стоит горьким послевкусием неоправданных ожиданий. На деле, потенциальная ода скандальным героям превратилась в витиеватый этюд о безнравственных похождениях представительницы привилегированного общества, с последовавшей фальшью душевного терзания и предполагаемого раскаяния. Совершенно нежданная и абсолютно ненужная метаморфоза приключилась стремительно, бескомпромиссно, и, что самое странное, без каких-либо основательных причин.
Взяв за основу страницы из жизни Анаис Нин, знатной и небезызвестной эротоманки, Кауфман поведал биографию писательницы, абстрагируясь от точности фактов, вволю насытившись собственными суждениями. Но даже такой подход мог снискать одобрение, окажись он хоть чуточку обоснован. В большинстве случаев, герои фильма ведут себя с наигранной отчужденностью, беспричинно сменяя как постели, так и партнеров в них.
Больше всего задевает то, что на фоне тотального разгула и фривольного образа жизни совсем не остается пищи для размышлений.
Сюжетная завязка подается как данность и не устает радовать своей комичностью: сегодня с одним, завтра с другим, послезавтра – с женой третьего, а если мы потом еще все вместе, то тоже, в принципе, ничего. Причем никаким анализом поступков героини даже не пахнет, никто и не собирался этого делать. То, что заставило консервативную пуританку пойти на столь размашистую измену, остается за кадром. Попытки сделать на этом акцент, конечно, были, но это больше напоминало режиссерские потуги хоть как-то подсластить пилюлю и спасти бедственное положение.
Еще более плачевной обстоит ситуация с раскрытием образа Генри Миллера. Человек, чьи сногсшибательные монологи будоражат сознание и наносят сокрушительной удар по интеллекту даже самого высокообразованного читателя, в версии Кауфмана предстает слабохарактерным алкоголиком и ловеласом. Понятное дело, ни о каком «духовном эксгибиоционизме» и пристрастии к психоанализу, основополагающими творчества Миллера, не может быть и речи. Режиссер всецело сконцентрирован на том, «как это могло быть», но не на том, «как было».
Секундные миги просветления тотчас же сменяются смертельно банальной трактовкой «это всё от скуки» и «в поиске новых жизненных ощущений». Двумя заранее приготовленными ярлыками автор без стеснения мотивирует действия и поведение героев, тем самым перечеркивая всякую надежду на оригинальность.
Рассматривая «Генри и Джун» как развлекательное кино, непременно обнаружишь слишком много вычурности и претенциозности. Но и ввиду наивной комичности назвать их историю серьезным опусом также не получается. В итоге – ни рыба, ни мясо.
Это не просто фильм об 'очаровательной писательнице Анаис Нин ' и 'странном, вульгарного вида, типе по имени Генри Миллер '.
Это фильм об Анаис Нин, Генри Миллере, Маре.
Вы можете посмотреть его с любой литературной подготовкой и вынести (надеюсь) для себя новую мысль, подправить, скорректировать свои реакции и чувства на видение Кауфманом жизни героев. Но как впитать сотни страниц, стоящие за 25 секундным отрывком между 'Понимаете, моя жена Джун появилась... ' и 'Ну а потом, а потом мы поженились '? Они стоят больше фильма.
Легко почувствовать творчество Миллера и Нин. Сложнее понять его и не дать впечататься в себя. И совсем непонятно, как смотреть
фильм о связи между ними заменяя их просто 'писательницой и странным типом '.
В качестве 'нота бене ' хочу написать, что просмотру мешают детали, которые не слепят глаза, но оставляют зуд:
- По фотографиям я представлял себе Миллера совсем не таким: интеллигентное лицо и уж, конечно, не нос картошкой.
- Где его монологи? Что это за Миллер если он только пьёт, курит и осеменяет женщин?
- Так плохо крепить накладную лысину нельзя =)
