Драматическая продуманность выдает и тотальную искусственность экранной интриги. Зрители и так знают, что Диана уйдет от Чарльза и погибнет, — вот только показанные в фильме события с этим, к сожалению, почти никак не связаны.
Через антитезу Меркулова и Чупов доказывают, что на самом деле нас всех так никогда и не выпустят из нашего внутреннего здания НКВД — и с этим ощущением, от которого уже не избавиться, ты уходишь из зала с, предположительно, лучшего российского фильма 2021 года.
Фильм получился слишком сумбурным, чтобы всерьез болеть за его героев, и слишком серьезным, чтобы его повторяющиеся шутки и приемы быстро не надоели.
Судя по фестивальным рецензиям и американским сборам, Эдвард Нортон в очередной раз переоценил свою значимость — но ведь за это безрассудное тщеславие, помноженное на маниакальный перфекционизм, мы его и любим.
Удача «Главного героя» в том, что он все же гораздо ближе к так называемым экзистенциальным комедиям со стримингов и премиальных кабельных каналов, чем к осторожным летним аттракционам.
Не стоит, наверное, относиться к «Отряду самоубийц» слишком серьезно — это не худшие два часа, которые можно провести в кинотеатре.
Фильм вышел настолько яркий и шокирующий, что затмевает прочие, и может, более умные, одаренные и степенные картины. А ведь именно этого мы и ждем от кино.
Именно в этом, в создании таких картин, которые не получается объяснить, которые не выходит классифицировать, обобщить, подстричь под норму, Апичатпонг Вирасетакул — гений, равных которому попросту нет.
Шортленд после вдохновляюще-депрессивного вступления будто бы специально забывает свой бэкграунд и снимает стереотипный фильм Marvel средней руки.
«Лука», вопреки своей подчеркнутой легковесности, спокойно выдерживает испытание кинокритическим аналитическим аппаратом.
Есть ли в «Круэлле» хоть что-то качественно свое? Кажется, нет. Продюсеры собирают в один фильм все, что блеснуло.
Хочется крикнуть продюсерам: «Остановитесь! Дайте всем договорить. Вы же сами их позвали! Почему вам самим неинтересно?»
Мостик между старшим и младшим поколением зрителей сериал выстраивает крепкий — как при Брежневе строили. Но отчего-то все это ни уму ни сердцу.
«Холстон» — безусловно, эстетский, но все же дающий очень поверхностные представления о заглавном герое и даже не пытающийся объяснить, например, в чем его величие.
Это сериал откуда-то из приграничной стилевой и смысловой зоны, отчаянно несовершенный, но вроде бы ни на что иное не похожий. Перед нами серьезная отповедь сегодняшней российской вертикали власти
В конечном счете от «Девушки, подающей надежды» остается сама девушка — Кассандра, уязвимая фурия; то ли Мегера, то ли Медея. Сказать, что это лучшая работа Маллиган на сегодняшний день, — ничего не сказать.
Но от привычного американского мейнстрима, в том числе и оскаровского, фильм Ли Айзека Чуна отличает отсутствие явного дидактизма, душеполезных выводов и назидательности — это негромкое кино работает тоньше.
«Гнев человеческий» — в первую очередь лихой старомодный боевик, снятый так, что дрожишь от восторга.
Прогресс не стоит на месте, женское тело — не преступление, смерть тиранам, и когда-то всех нас ждет настоящий, а не киношный, хеппи-энд
«Снайдеркат» напоминает раблезианское, пышное, мегаломанское полотно. Эпитеты, скорее подходящие жанру исторического пеплума, чем супергероике — даже с таким серьезным забралом, как здесь.
Сильнее всего в этом то солнечном, то дождливом семейном роуд-муви завораживает сценарий. Возможно, это просто аберрация сознания — ведь и критики работают с текстом. А может быть, дело в том, что в этом сценарии и правда все виртуозно переплетено.
Чем-то «Северный ветер» похож на «Сто лет одиночества» Маркеса — магический некрореализм о распаде аристократической семьи, в котором даже была героиня по имени Рената — девушка, давшая обет молчания.
Благодаря органике и чутью еще не испорченных актеров у Андерсона впервые получился фильм без голливудских титанов на первом плане
У режиссера-дебютанта Михаила Локшина получилось превратить сложнейшую постановку в легкое действо. А у сценариста нашумевшей «Эпидемии» Романа Кантора — придумать историю, соответствующую всем стандартам романтического блокбастера, святочного рассказа и диснеевской сказки.
Это своего рода хитро разыгранная партия, как ее разыграл бы Боргов, выдвигающий только пешки, перед тем как подготовить к атаке весь авангард, — и по последовательности попадания по болевым точкам эта игра направлена и на зрителя.
