История о семье как о последнем пристанище, защите и панацее ото всех бед мира резко, без предупреждающих выстрелов в воздух, становится пронзительной песней об одиночестве. Налюбовались на идиллию? Пора просыпаться.
Это слишком длинное, слишком путаное, совершенно бессмысленное кино, которое настолько сочится самолюбованием, что зритель в нарциссическом бэдтрипе просто третий лишний. Автору никто не нужен, правой руки и стопки лежалых постеров ему вполне достаточно, чтобы довести себя до кондиции.
Действительно душераздирающая драма, в которой не происходит ничего экстраординарного, но сбой даёт сама жизнь.
Довольно утомительное и назойливое повторение пройденного. Эксплуатация приёма. Немеш прилежно наследует Беле Тарру и ещё некоторым корифеям национального кинематографа — Ильдико Эньеди или Миклошу Янчо, но ни мистической глубины, ни теософских откровений старших коллег не достигает.
Кино Косматоса не «такая пост-пост» и уж тем более не «такая мета-мета», не сериал Stranger Things и не очередное воскрешение игры DOOM. С экрана изливается сдобренная восьмидесятническим цайтгайстом кинематографическая эссенция, pure cinema.
Явно тот случай, когда не подсмотрел, а вдохновился, потому что фильм звучит и выглядит как режиссёрский дебют. Свежо, по большому счёту.
Дебют Брэдли Купера — это не огранка, а напротив — необработанный алмаз, который нельзя вставить в кольцо, но можно просто восхищаться его формой.
«Рома», не смотря на весь свой макияж, субъект, готовый к диалогу только с золотыми гравированными статуэтками.
«Космическая одиссея» оказалась для Кубрика метаморфозой от человека к исследователю людей, стилистическим переломом в сторону кино тотального перфекционизма, где слово «режиссёр» — априори значит «демиург».
Ван Сент, человек, давно отказавшийся выбирать между мейнстримом и авторским кино, воспользовался своим двойным творческим гражданством и вновь привнёс в окаменевшее голливудское лекало байопика всякие вольности. Не разрушая, но подчеркивая то, что в нём уже есть.
Проходя многоэтапность обрядов насильственного погружения головой в этот мутный аквариум шанхайской забегаловки, приходится наблюдать воинствующую тупость, сомнительные сюжетные явления, ну и откровенную, конечно, нечестность в диалоге со зрителем.
Фильм, создававшийся чрезвычайно трудно и рассказывающий о самом болезненном периоде в истории Франции, в котором Ален Делон, безусловно, сыграл лучшую свою роль.
За негромкой, застенчивой, как сам главный герой, мелодрамой тут есть ещё одна сказка — о потерянной общности, когда каждый за себя, а бог против всех, и это как-то неправильно.
Подзаголовок шестой миссии «Последствия» — говорящий. Том Круз предъявляет себя миру чуть ли не с того света, он никогда не оглядывался, как Орфей, и вот, пожалуйста. Восставший из пепла, уничтожающий взглядом пустых глаз, в них не отражается мир образца 2018-го, он ему неинтересен. Имеет право.
Сказки не будет, будет умное кино про одиночество и отчуждение, про то, что можно тешить себя мыслью, что ты отвечаешь за свою жизнь, что есть сцепка с почвой и контроль, а жизнь возьмёт и качнётся влево, качнувшись вправо.
Фильм, не находящий своего места между откровенно юмористическими, но местами трогательными «Стражами Галактики» и теософским, но при этом по-аладдиновски забавным «Доктором Стренджем», грохается с треском мимо стула в детском конкурсе «займите место, пока не кончилась музыка», проваливается, извините, в квантовую дыру.
Хоррор больше не удивит, не разочарует и не укусит. Как сказано в фильме, «страх всякому клыки обточит».
В «Трюкаче», в отличие от многих фильмов о кино, эксплуатирующих муки творчества больших художников, показан принцип: главное не результат, а процесс. Суть подлинного киноискусства всегда измеряется внутренним градусом удовольствия от содеянного.
Фильм балансирует между мелодрамой, детективом и чуть ли не судебной драмой, формально оставаясь в рамках триллера — немного наивной, даром что дебют, историей о том, как в самых милых людях могут вырасти самые жуткие демоны.
«Прямо в ад» отличает филигранная режиссура и без дураков выдающаяся операторская работа. Люди не просто перепились на съёмках, поутру выискивая артистов в близлежащих канавах Альмеры, но и умудрились снять визуальный мини-шедевр, хоть и в жанре панк-вестерна.
Это лёгкий фильм с тяжелым бэкграундом — он низвергает старые патриархальные установки Голливуда, всегда бывшие в ходу, а во времена Синатры и вовсе цветущие пышным цветом. Это правильно и полезно, только вместе с водой из купели выплескивают и ребёнка — долой сексизм и дискриминацию, а заодно романтику и психологию из старого кино.
Режиссёр «Ни даты, ни подписи» выкраивает из действительности ладный и интригующий сюжет, не обделённый изяществом, но не рискует выходить за пределы нормы узнаваемой поэтики, предлагая зрителю очередной «типично иранский» фильм, справедливо отмеченный за чистописание.
Ладное кино из тех, которые смотрят, чтобы расслабиться вечером в кинотеатре или пообниматься на диване перед телевизором — мальчик встречает девочку, весь мир против нас и всё такое; но есть нюанс. Специфика этого странноватого ромкома в том, что весь его сюжет вращается вокруг неприятных, даже постыдных тем
В стандартном фестивальном фильме, особенно европейском, такую среду показали бы в формате насупленной драмы морального беспокойства; вместо этого режиссёр Цай Чэньцзе смешивает экспериментальные методы и жанр чёрной комедии.
Самое странное и невыносимое в фильме — спекулятивные параллели с настоящим и сомнительные обобщения всечеловеческого толка.
