Несмотря на то что на бумаге «Романовы» выглядят солидно, в действительности шоу напоминает посконное сериальное мыло, которое вряд ли привлекло бы столько внимания, не красуйся в титрах фамилия Вайнера, нескольких известных актеров, а также звучное название
Дано снимает фильм не про сам адюльтер, а, скорее, про его причины и последствия. И делает это так мастерски, что зрителю в финале остается только грустно вздохнуть и развести руками: винить никого не хочется.
«Веном» — просто очень посредственное кино, с минимальным сюжетом, плоскими персонажами и шутками.
Амбициозная затея, замаскированная под неспешный сай-фай про таблетки и путешествия по закодированным переживаниям.
Это случившаяся в заколдованном русском лесу история о зажатом в определенную роль человеке — с благословения смерти получившего возможность от этой роли освободиться.
За героями всегда — очень по-мексикански — наблюдает смерть: в нее играют дети, она продается в любой сувенирной лавке. Но, уступая ей время от времени фигуру, жизнелюбивые герои Куарона не проигрывают смерти всю партию. Они остаются вечно жить в чьей-то памяти.
Несмотря на всю зрелищность, — это самый земной фильм о космосе.
Перебивая атмосферное мрачное настоящее еще более жуткими флешбэками, «Острые предметы» все семь эпизодов выглядят образцовым шоу эпохи MeToo, сдобренным щепоткой южноготических поверий о женщине в белом, которая крадет детей. И тут энергичное и киногеничное упражнение на эмпатию совершает полицейский разворот, еще сильнее усложняя картину мира.
Лента в принципе не копает глубоко и довольствуется верхами: все эти истории вы уже слышали не раз и не два, и на большие откровения в «Моем поколении» рассчитывать не приходится.
Очевидная фантазийность сюжета — свойство каникулярной тоски, когда хочется вообразить задорные приключения, боевитого друга и своенравную подругу. Иными словами, Байнум снял кино о том, как подростки представляют взрослую жизнь, ориентируясь на хиты проката.
Стоит только помыслить о том, что Хант вдруг решит пойти дальше и податься на покой, как хочется эгоистично крикнуть: «Не надо, Итан! Спасай мир!» В конце концов, пока это весьма неплохо получается.
Жестокий bromance, напряжение которого ощущается, даже когда герои далеко друг от друга, и является реальным сюжетом «Убийцы 2», хотя номинально в нем есть еще какая-то фабула
Сюжет здесь, как и положено добротному фильму-афере, крайне динамичный, но за общим ходом операции следить едва ли менее интересно, чем за судьбами и характерами героинь
Пацифистский месседж Маоза абсолютен, и потому ему мало театра абсурда перманентной вялотекущей войнушки с ее внезапными вспышками насилия, берущегося из ниоткуда, точнее — из выкатившейся из двери автомобиля пустой банки из-под колы. Ему нужно показать не только уродливый просцениум войны, но и ее печальное закулисье.
Это, конечно, кино не только про 1990-е, тем более не парадный портрет Собчака и Путина, это кино про нас. Взгляд из той самой России, которую мы потеряли, на Россию, которую получили.
Мещанинова, все понимающая про язык, сделала фильм не только о несвободе, но об этом русском мычании, неспособности договариваться, формулировать свои желания, убеждать, просить, ртом говорить, если чего-то хочешь или где-то болит.
«История одного назначения» — это, как всегда у Авдотьи Смирновой, литературоцентричное кино, с сильным сценарием, точным текстом. Оно не желает становиться байопиком о Льве Толстом, но в сценах в Ясной Поляне освобождает наконец частную жизнь писателя от прилипших к ней со временем клише.
В итоге получается сконструированный и путаный авторский гипертрофированный мир, где главным оружием снова становятся гротеск и манипуляция со зрительским восприятием. Но не стоит рассматривать это как ошибку — скорее как смелость и вызов, на который, к сожалению, способны немногие молодые авторы.
«Глубокие реки» проникнуты искренней любовью и уважением к кавказской семье, к этому заповеднику настоящих ценностей (безо всякой иронии), но к финалу мы понимаем, что перед нами вымирающий вид.
«Кислота» устроена в большей степени как пьеса, чем как фильм, и для того, чтобы стать все-таки фильмом, ей немного не хватает истории. Что, впрочем, не делает ключевой для картины наезд на поколение, которому нечего предложить миру, кроме зарядки от айфона, менее справедливым. Или менее самоироничным.
Изгнание режиссерских бесов здесь осуществляется на уровне слов, психологии, озвучивания комплексов и страхов, но никак не затрагивает не менее застарелые, залипшие в тягучей эстетике 1990-х форму и стиль. Публично отпевая своих демонов, Константинопольский просто не замечает, как те предпочитают элементарно отсидеться не в букве, а в духе его кино — а значит, опять выходят победителями.
Сторожа днем и музыканты ночью, влюбленные, не позволившие себе влюбленности, люди, не способные (пока) повлиять на систему, — понятные и сегодня герои. Правда, в том случае дождавшиеся все-таки своих перемен.
Чувства, конечно, генерируются — но не настолько сильные, чтобы не замечать, как сценарий здесь подавляет режиссуру, перекручивает стоящие за историей темы такой веревкой, что в получающейся конструкции для зрительских домыслов пространства уже не остается.
В период непростых отношений между Россией и Западом и разговоров о второй холодной войне фильм обескураживающе биполярен: доблестные и благородные американцы против коварных русских в лице коррупционеров и силовиков.
Еще одна комедия о желании «сделать это» на выпускном оказалась интереснее и смешнее, чем могло показаться на первый взгляд.
