Сюжет развивается динамично и не проседает ни на секунду, и в целом сериал смотрится легко. Однако герои, как и многие из нас, оказались в тисках неопределенности. Но опыт подсказывает, что конец чего-то одного всегда дает начало чему-то другому. И это дарит надежду на лучшее.
Главное достоинство новой версии в том, что сериал оставляет интригу, несмотря на то что содержание книги известно, но при том не искажает замысел автора, а, напротив, обогащает его. И это здорово.
Если версия с Брендоном Ли была скорее историей о мести, то технотриллер с Биллом Скарсгардом говорит со зрителем на языке любви.
Несмотря на схожую тематику с «Паразитами» Пон Чжун Хо, «Догвиллем» Ларса фон Триера, «Еленой» Звягинцева и «Забавными играми» Михаэля Ханеке, фильм нельзя назвать вторичным. Причина тому — неожиданные кульбиты, которые полностью меняют отношение к героям.
Но при всей внешней роскоши «Смерть на Ниле» все же ставит во главу угла эмоциональные конфликты — как внутренние переживания Эркюля Пуаро, даже отвлекающие его от расследования, так и столкновения главной тройки героев, которые привели к смерти.
На самом деле это кино достаточно предсказуемо, но настолько доведено в деталях до совершенства, что потребность современного зрителя в маломальской интриге отходит на второй план.
Полноты во «Времени» не хватает везде и это бросается в глаза: гнетущая атмосфера сбивается сумбурным и нарочито быстрым темпом повествования (скоротечность времени и в содержании, и в форме), фильм ставит вопрос за вопросом и не дает на них ответы, даже концовка — и та! — не ставит уверенной точки.
Все-таки попрощаться с героиней Скарлетт Йоханссон, пожалуй, можно было и получше.
При таких возвышенных аллюзиях можно было бы ожидать глубоко философской и сложной истории, но Гай Ричи ее нарочито упрощает, поливая кровью, так что ветхозаветные темы эффектно, но практически незаметно проходят мимо зрителя, открывая ему крепкий боевик, в центре которого — Джейсон Стэйтем.
«Иуда и черный мессия» получился по итогу классическим голливудским байопиком, в котором «крот» проникается сочувствием к своему, казалось бы, врагу («стокгольмский синдром» в деле), меняет свои приоритеты, но делает это запоздало, так что финал картины прочитывается после первых 20 минут.
Ли Айзек Чун сделал картину отчасти автобиографической — тем независимее и объективнее кажется взгляд на суровую американскую действительность, притягательную и многообещающую издалека и довольно жестокую и негостеприимную вблизи.
Как драма «Отец» получился практически безупречным, но еще более гениален он оказался как головоломка, в которой форма не то что соответствует содержанию, а становится им самим.
Фильм избавлен от лишней нереалистичной лирики и клише и показывает обычного человека, который в один момент теряет самое дорогое, что у него есть, и не обретает ничего взамен — ни внутреннего покоя, ни новой формы жизни.
В сюжетных дырах, торопливости повествования, растянутого на два часа и так и не собранного в целостную картину, в невыявленных проблемах и непоставленных вопросах (вместо них только сухая критика) и есть главная проблема фильма.
Фильм говорит о правосудии, самоуправстве, тюремной системе, жестокости, человеческом достоинстве и силе.
«Земля кочевников» уместила в себя всю Америку, собрав ее из маленьких эпизодов в большую картину. В большую и очень красивую картину.
«Чикагскую семерку» сложно назвать скучной — события часто выходят за пределы суда, раскрывают каждого участника процесса и не зацикливаются на одних только исторических фактах.
Режиссер через диалог говорит со зрителями о том, как личная жизнь отражается в искусстве, где грань между работой и биографией, о проблемах киноиндустрии и «старом Голливуде».
В итоге сцены собираются в историю творческого компромисса, в фильм о лицемерии медиа и власти и в личное признание автора «Манка» в любви к «Гражданину Кейну», которым тот восхищался еще в 12 лет.
