В какие-то моменты «Плохой Санта — 2» превращается почти в «фильм отвращения» — настолько неприятно смотреть на хороших актеров, вляпавшихся в этот проект и не разу не ощутивших подвоха.
В «Одиссее» много морских красот и биографических подробностей, но явный дефицит режиссерских идей
Прежде всего дебютант Ён Сан Хо радует энергией, искренней любовью к теме и какой-то незамыленностью взгляда (в этом смысле он похож на дебютанта Зака Снайдера, выпустившего в 2004 г. «Рассвет мертвецов»). И он по мере сил избегает штампов
«Вечность» длится всего два часа, а не двести и не две тысячи — а ведь ничто не мешало начать ее действие где-то в эпохе палеолита, а закончить в будущем, где-нибудь перед концом света, который, можно не сомневаться, наступит ввиду катастрофического перенаселения планеты. Под сенью струй, о Господи.
Весь смысл в мире «Другого мира» заключается в том, что одни хорошо выглядящие люди во тьме бросаются на других хорошо выглядящих людей, просто одни — вампиры, а другие — оборотни, и все это, с одной стороны, ужасно бойко, а с другой — ужасно тоскливо.
В этом фильме много хорошего: например, превосходные актеры — не только прекрасная Павленкова, заслуженно получившая приз на «Кинотавре», но и все без исключения исполнители ролей второго плана. Но бог его знает почему рассказ отказывается складываться. Может, из-за того, что Твердовский и сам толком не понимает, что хочет сказать зрителю.
Это фантастическая история, но иначе Гибсон за нее бы не взялся. В первую очередь он не рассказывает о герое, а ищет новое доказательство бытия Божьего. Для себя он его находит. Зритель может соглашаться с ним или нет, но даже закоренелые атеисты вряд ли забудут лица солдат, которые, перед тем как идти на штурм, зачарованно ждут, пока рядовой Досс помолится.
«Тварей» изготовил ремесленник Дэвид Йетс, который даже по невероятно кинематографичной книге «Гарри Поттер и дары смерти» умудрился снять довольно тоскливое кино. «Тварей» не с чем сравнивать, они не существуют в виде отдельного романа, и придраться к ним труднее — но радости они определенно доставляют меньше, чем могли бы.
Ничей вкус «Хороший мальчик» всерьез не оскорбит; это то самое «доброе кино», которое тщатся сделать многие российские продюсеры, и от словосочетания «доброе кино» в этом случае не тошнит.
Биографические фильмы не обязаны быть столь же точными, как биографические книги, и все же «Танцовщица» ставит какой-то рекорд по безудержному вранью: это именно тот случай, когда любые совпадения героини с реальной Фуллер выглядят случайными. Самое же удивительное, что изменения не мотивированы практически ничем: история Фуллер от них становится только скучнее.
Если вы хоть каким-то боком входите в целевую аудиторию (а в нее входят сотни миллионов человек), «Стрэндж» вам, скорее всего, понравится. А если не для вас рисовали эти распускающиеся в воздухе волшебные мандалы, отправляйтесь в ближайший ашрам и попробуйте нарисовать себе свою сами.
Из любовных переживаний прелестной и уже не очень молодой француженки родилась поучительная комедия
Рон Хауард режиссер не великий, но привносящий в происходящее долю иронии; как минимум, он знает цену и абсурдности сюжетов, и беспардонности писателя.
Этот невероятно искусственный фильм чем-то похож на оперу, в которой есть и мелодраматичность, и торжественность, и пышная сценография, и красивые платья, только музыку забыли написать. Герои то и дело принимают подчеркнуто эффектные позы, которые идеально подходят для постера или трейлера, но в двухчасовом фильме постепенно начинают выводить из себя.
В процессе просмотра ты получаешь именно то, чего ждешь от фильма с названием «Сноуден»: художественное изложение сюжета, подробно описанного в книгах, в документальных фильмах (вроде получившего «Оскара» Citizenfour — обстоятельства его создания воспроизводятся на экране), да просто в газетных заметках и выпусках новостей. И тем не менее это, наверное, лучший фильм Стоуна за последние лет 15.
Корбетовская амбициозность то и дело оборачивается претенциозностью; фантасмагорическое тоталитарное государство, в которое переносит нас эпилог, выглядит скорее фантазией героя (вот честно, этот мир словно конструировал из псевдонацистской символики и советских шинелей мальчик). Но, конечно, в Корбете видны образованность, увлеченность и талант, и кто его знает, что из него получится лет через десять.
Режиссер хотел как в «Лабиринте фавна», продюсеры — чтоб побольше Киану Ривза, а получился лабиринт Ривза
Снимать ремейк «Бен-Гура» — все равно что снимать ремейк «Касабланки» или заново экранизировать «Унесенных ветром». Естественная реакция здорового человека — зачем?
«Любой ценой» трудно назвать плохим фильмом. Но если он и впрямь получит свои номинации на «Оскара» и почетные места в списках лучших картин года, это будет свидетельствовать скорее о катастрофическом занижении критериев и о том, что фильмы, совсем как в СССР, хвалят скорее за удачно выбранную тему, а не за выдающиеся художественные достоинства.
Альмодовар ни с чем больше не экспериментирует, он больше никого не хочет шокировать, у него есть сюжет — его он и держится. «Джульетта» — идеальный фильм, на который можно отправить маму. Ну скажите еще, что это плохо.
Конечно, чувствуется некоторая растерянность Демонако: придумывая первый фильм, он не рассчитывал снять еще два продолжения. Там есть проблески симпатичного черного юмора (в разгар Судной ночи по Вашингтону разъезжает грузовик, и из мегафона звучит: «Собираем и перевозим трупы жертв. Сохраним город чистым!»), но, в общем-то, жвачка уже совсем потеряла вкус.
Интерпретировать «Неонового демона», распутывать клубки аллюзий — бесконечно увлекательное занятие. Но оно ничего бы не стоило, если бы ты не чувствовал в этом фильме, похожем сразу на все и одновременно ни на что, подлинного вдохновения человека, который их полуосознанно сплетал.
И у террористов, и у режиссеров подобных картин, в сущности, одна задача — напугать зрителей. И, к великому сожалению, у террористов это получается лучше.
Билет в кино в Москве сегодня стоит примерно 300 рублей — вот ровно на эти 300 рублей вас напугают и порадуют. Большего никто не обещал.
Хочется внятно произнести, что Спилберг снял фильм очень добрый, очень благостный — и очень неудачный.
