Обращаясь вдруг к конвенциональным страхам интернет-эпохи, «Детские игры», к сожалению, теряют всякую самоиронию и к финалу слишком всерьёз пытаются пугать очередным сбрендившим ИИ, попутно дидактично критикуя общество потребления (от коммерческого ремейка это вдвойне забавно слышать).
«Пиксар» продолжает ловко играть со зрительскими нервами, одними и теми же, казалось бы, приёмами, удачно расставленными акцентами и мелодраматичной музыкой вызывая град слёз у всех, кто сохранил что-то хотя бы отдалённо похожее на человеческие чувства.
«Интернэшнл» — увлекательная кунсткамера, выставка народных достижений в сфере удивительного, странного и смешного. Это аттракционная поездка по мировым красотам и вселенским чудесам, в которой история остаётся где-то далеко на втором плане
Догерти, как оказалось, и правда далеко не Гильермо Дель Торо, не Ролланд Эммерих и даже не Гарет Эдвардс. Его, прости господи, режиссура умудрилась собрать почти все грехи вышедших из моды постнолановских блокбастеров, вдруг решивших, что экшен надо снимать с максимально сложным выражением лица
Пока другие боятся крайностей, Пон, кажется, только с ними и работает — его «Паразиты» сверхвыразительны в одних сценах и спартански скромны в других, его актёры (под предводительством великого Сон Кан-хо) экспрессивны и при этом удивительно точны в мельчайших деталях эмоций.
Раньше Тарантино убивал людей, чтобы кино оживить. Теперь он убивает, потому что не может дать кино умереть.
«Рокетмен» — не вспомогательный материал для песен, а оживший сборник лучших хитов, собранный по всем правилам хороших альбомов: он ловко чередует драйв с лирикой, грустное со смешным, бойкий рок-н-ролл и слезливые поп-баллады. И через них рассказывает историю, которую можно было рассказать только на языке музыки.
Фильм вообще сильнее всего раскрывается в своих безмолвных сценах. Режиссёру гораздо интереснее работать с саспенсом, естественной пластикой событий, нежели с драматизированными (и полностью выдуманными) историями отдельных героев.
Фильм намеренно драматизирует реальную историю Пэйдж и её семьи, которая почти наверняка настолько грустно-смешной и трогательной никогда не была. Рестлинг из дурацкого спектакля превращается в ультимативную жизненную цель, приобретает черты чего-то монументального и очень-очень важного.
Его фильм — возможно, главный за последнее время образец той философии низкобюджетного кино, которую когда-то вывел Роберт Родригес: мол, лучше снимать лаконичнее и проще, но чтобы каждая деталь была на своём месте не просто так.
К концу «В метре друг от друга» теряет весь юмор и всякую связь с реальностью, полностью погружается в мир слёз, соплей и мокрых салфеток. Фильм чересчур старательно выводит некую сверхидею, глобальную мораль, к которой героев, естественно, вела вся их жизнь.
Озон рассказывает историю очень смелых людей, но сам даже вполовину не так смел: он будто ждёт, что материал всё сделает за него, и надеется выйти сухим из воды. А ведь именно здесь манипуляция, может, и не помешала бы.
Хотя «Эпидемия» все равно выглядит куда цельнее и попросту интереснее, чем прочие нарезанные до полного метра сериалы, она всё ещё тащит за собой груз неиспользованного и несправедливо выброшенного материала, с которым всё могло быть куда точнее, глубже и обстоятельнее.
Фильм больше напоминает не объёмный словарь, а тоненький разговорник «для чайников». Вроде и по всей истории прошлись, и ни о ком не забыли, но очень уж всё резко, схематично и формально
«Финал» проходит по своеобразной аллее славы, цитирует целые сцены и без всяких зазрений совести занимается откровенным фансервисом. Впрочем, делает это в основном талантливо и умеренно остроумно
Уж не знаю, какие там звёзды должны были выстроиться в ряд, чтобы появилось кино настолько чудное в своей бестактности и регрессии.
Новый «Хеллбой» — кино с подростковой дерзостью и соответствующим исполнением: сбивчивым, гипертрофированным и гиперактивным, не способным хоть на секунду остановиться и подумать, а зачем и кому оно надо.
Фильму так и не удаётся внятно рассказать неординарную историю Марка Хоганкэмпа. Она теряет всю фактуру, всю жизнь, всю, простите, душу, перемалывается в типичный голливудский сюжет в худшем его проявлении.
Не так сейчас принято делать и не такое кино снимать, и как же хорошо, что у Laika есть ещё и порох, и запал, и деньги, чтобы делать так, как не принято, и снимать кино, которое больше никто не снимет.
Почти идеальная в своей спартанской строгости экранизация махрового Кинга, где нет ничего лишнего, ничего «сверх» того, что способен дать первоисточник. Весь фильм вообще выглядит так, будто его главная задача — не мешать работать заложенной в основу книге, не превратить органичный ужас и саспенс в убогий кэмп
«Папа, сдохни» бесцеремонно выносит метафорическую дверь с ноги и громко заявляет: «Сейчас я буду делать вам весело».
Остроумное приключенческое кино, навевающее мысли о лучших подростковых фильмах восьмидесятых.
Это кино настолько безопасное и «обычное», что его слабости можно перечислить, фильм вообще в глаза не видев, — достаточно вспомнить всё, что раздражало вас в предыдущих таких адаптациях. Невыразительность — визуальная и нарративная, — карамельность, переизбыток CGI, ряд продолжите сами.
На уровне ощущений смотреть «Пляжного бездельника» примерно раз в сто проще и приятнее, чем любой прошлый фильм Корина. И видеть в этом хочется не желание режиссёра кому-то угодить — чем он, в общем, никогда не страдал, — но естественный исход этого долгого, болезненного пути.
Даже так, со всеми своими шероховатостями и неровностями, «Мы» ступил туда, куда не каждый хоррор осмеливается. И ещё раз заверил нас, что жанр находится в правильных руках.
