Мишель Хазанавичус, сознательно лишив себя одной из главных опор для фильма — диалогов, нашел другую. Свою собственную любовь к старому кино: и не только к режиссерам, но и к зрителям, которые удивлялись, пугались, переживали, и эти чистые чувства не надо было вытягивать с помощью особых запахов, 3D и прочих спецэффектов.