Железный экран: Какие импортные фильмы пускали в СССР

«Заграничные картины рисуют совершенно иной быт, чем у нас в СССР, и интересны своими грандиозными постановками, сюжетом и превосходной игрой артистов. Советские фильмы выражают наш быт, повседневный недостаток, борьбу с контрреволюцией, гражданские войны, которые уже и так надоели», — жаловался один анонимный зритель середины 1920-х. Эти слова не теряют актуальности даже сегодня, а уж тем более на протяжении семи десятилетий советской власти. Широкие массы советских зрителей всегда охотно смотрели заграничное кино, ища в нем волшебство, экзотику и побег от окружающей рутины.

В 1920-е годы, которые нам кажутся золотой эпохой авангарда, рядовой советский зритель вообще-то предпочитал смотреть «Робин Гуда» и «Багдадского вора» с Дугласом Фэрбенксом, оставляя шедевры Эйзенштейна, Пудовкина, Довженко или Дзиги Вертова эстетам и иностранным знатокам (едва ли не единственное исключение— «Броненосец „Потемкин“»). Да и зачем смотреть фильмы про революцию, когда в кинотеатрах показывают шедевры немецкого экспрессионизма, высокодуховные драмы из шведской истории, американские вестерны и американские же мелодрамы?

Неслучайно такие классические картины, как «До последнего человека» Виктора Флеминга, сохранились только в Госфильмофонде. Приезд в Страну Советов Фэрбенкса и Мэри Пикфорд, главной звездной пары Голливуда, вызвал у советских людей небывалый всплеск энтузиазма (едва ли Брэд Питт и Анджелина Джоли смогли бы собрать толпу больше) и целую волну иронии (достаточно посмотреть «Поцелуй Мэри Пикфорд» Сергея Комарова, в котором высмеивается помешательство на западных звездах).

С другой стороны, набор зарубежных фильмов, которые могли посмотреть советские люди, почти всегда был ограничен и часто носил довольно случайный характер. Многие тамошние блокбастеры не доходили до советского зрителя или доходили с большим опозданием. Например, «Клеопатра» (1963) с Элизабет Тейлор до советского экрана добралась только в середине следующего десятилетия. К тому же копии иностранных лент в нашем прокате могли сильно отличаться от оригинальных версий. Уже в 1920-е многие зарубежные картины стали подвергаться в Советском Союзе деликатному и не очень перемонтажу, благо этому способствовало отсутствие звуковой дорожки.

Многие классики советского кино (достаточно назвать Эйзенштейна или «братьев» Васильевых) в начале своей карьеры превращали сомнительные с идеологической точки зрения зарубежные новинки во вполне приемлемое для советского проката кино. Кроме того, часто картины просто сокращались.

В 1930-е годы массовые закупки фильмов за границей прекратились вовсе. Так что зрителю тех времен было доступно всего около 25 зарубежных лент — прежде всего пара мультфильмов Диснея, а также «Новые времена» и «Огни большого города» Чаплина (в 1937 году Мандельштам напишет стихотворение «Чарли Чаплин вышел из кино...»).

Посетители кинотеатров засматривались «Большим вальсом» Жюльена Дювивье, вышедшим у нас в 1940-м, а Эльдар Рязанов называл сцену сочинения «Сказок Венского леса» одной из самых важных в мировом кинематографе, однако едва ли эта картина, пусть и получившая операторский Оскар, произвела такой же эффект в США или Франции.

Война принесет куда большее разнообразие в кинорепертуар. Что-то поставляли союзники, что-то оказалось в Советском Союзе в качестве трофеев, но наши дедушки и бабушки еще помнят британского «Багдадского вора» (это там, где султана душила многорукая статуя), а также ворох американской классики 1930—1940-х: фильмы про Тарзана с Джонни Вайсмюллером, «Тетку Чарлея» (мы-то лучше помним «Здравствуйте, я ваша тетя!» Виктора Титова) или «Сестру его дворецкого» (как там Дина Дурбин исполняла «Очи черные»!). Иосиф Бродский утверждал, что «одни только четыре серии „Тарзана“ способствовали десталинизации больше, чем все речи Хрущева на XX съезде и впоследствии».

Вот только едва ли кто-то из зрителей знал, кто такие Грета Гарбо или Джон Уэйн, поскольку вместо титров с именами актеров и режиссера в начале фильма значилось: «Этот фильм взят в качестве трофея при разгроме немецко-фашистских войск под Берлином». Так, Владимир Голубев, страстный киноман, оставивший воспоминания о своей зрительской биографии, вспоминал, что после просмотра «Дамы с камелиями» Джорджа Кьюкора зрители могли только гадать, в какой стране снят этот фильм. Вроде Дюма-сын — француз, а речь, кажется, была английская...

При этом набор фильмов, захваченных в качестве трофеев и выпущенных в прокат, был, как мы уже говорили, довольно случайным. Марика Рёкк или Франциска Гааль запомнились в СССР куда лучше , чем в Германии или Венгрии, тем более что в картинах с ними титры все-таки были. Но когда историк кино Наталья Буза приехала в Венгерский киноархив, чтобы собрать информацию про Гааль, никто там не мог понять, о какой актрисе она вообще говорит!

Послесталинское десятилетие совпало с триумфом итальянского неореализма, сильно повлиявшего на советских режиссеров. Достаточно вспомнить «Похитителей велосипедов» де Сики (впрочем, этот фильм вышел в прокат еще при Сталине, в 1950-м), «Самую красивую» Висконти, «Рим в 11 часов» де Сантиса или его же «Дайте мужа Анне Дзакео». Попадали на советский экран и итальянские комедии — например, «Полицейские и воры» с Тото и Альдо Фабрици. Однако для рядового зрителя куда важнее было появление на советских экранах индийского и китайского кино. Часто на появление картин тех или иных стран в советском прокате влияла политическая конъюнктура. Так, после Второй мировой Индия как раз освободилась от британского владычества, а Китай — от японской оккупации; до конца 1950-х СССР и КНР связывали узы нерушимой дружбы.

В середине 1950-х в прокате появляется «Бродяга» Раджа Капура — картина, получившая культовый статус. Что касается китайского кинематографа, то анекдот тех времен утверждал, что «есть картины хорошие, средние, плохие, очень плохие, студии Довженко и китайские».

Шестидесятые — эпоха расцвета мирового кино. В советском прокате можно посмотреть «Земляничную поляну» Бергмана, «Расёмон» Куросавы, «Дорогу» Феллини, «Восставшего» Кобаяси, «Затмение» Антониони и некоторые другие фильмы, вошедшие в мировой синефильский канон. Кроме того, кинематографисты и страстные синефилы попадают (официально и не очень) на показы (официальные и не очень) многих лент, не закупленных Советским Союзом.

Правда, копии, как и в 1920-е годы, могут сильно отличаться от зарубежных эталонов. Так, «Крестный отец» был известен у нас в черно-белом варианте, а советская версия «Конформиста» короче оригинальной примерно на полчаса. В 1960-е советские зрители активно смотрят фильмы стран народной демократии, среди которых не только шедевры вроде «Пепла и алмаза» Вайды и «Загадочного пассажира» Кавалеровича, но и комедии вроде «Гангстеров и филантропов» Ежи Гоффмана и Эдварда Скужевского или «Лекарства от любви» Яна Батори.

За серьезное американское кино отдувается Стэнли Крамер. Автор «Этого безумного, безумного, безумного, безумного мира» был известен советскому зрителю, скорее, своим серьезным и несколько тяжеловесным «Нюрнбергским процессом». А вот Стэнли Кубрик воспринимается в основном как автор масштабного пеплума «Спартак», хотя его «Космическая одиссея» показывалась в 1969 году на Московском кинофестивале (и получила приз за использование технических средств, что сильно испортило отношение Кубрика к советской власти).

Но не Крамером и Кубриком едиными. Советский зритель знал и «В джазе только девушки», и американские мюзиклы — «Оклахома!», «Звуки музыки» и «Мою прекрасную леди» (Хепберн запомнится также по «Римским каникулам»). Слухи ходят о «Вестсайдской истории», один раз показанной в рамках Московского кинофестиваля. Наконец, это эпоха «Великолепной семерки» (из вестернов к тому моменту в СССР видят только некоторые из картин Форда), в которую играют едва ли не в каждом дворе, как прежде играли в «Чапаева». Отдельно стоит упомянуть «Лимонадного Джо» Ольдржиха Липского — его тоже смотрели как вестерн.

Вообще, при покупке картин советская сторона часто не может договориться с американцами о цене. Экономия валюты обьясняет и отсутствие в советском прокате многих «прогрессивных» европейских фильмов, права на которые принадлежат американским продюсерам.

Одновременно с этим 1960-е — это начало эпохи французского кино (Франция как раз вышла из военных структур НАТО). Советские зрители знакомятся с Жаном Габеном, Бурвилем, Жаном Маре и Луи де Фюнесом. На экраны выходят пародийные фильмы Юнебеля про Фантомаса и картины Бордери про Анжелику (собственно «Анжелика и король» и «Анжелика — маркиза ангелов» — именно в такой последовательности). В 1970-е к этому списку прибавятся «Четыре мушкетера» Юнебеля и фильмы с Пьером Ришаром.

Британия, помимо некоторого количества прогрессивных социальных драм (например, «Такова спортивная жизнь»), представлена приключенческим фильмом Дона Чэффи «Миллион лет до нашей эры» с динозаврами, гигантскими пауками и Рэкел Уэлч в меховом бикини, а также «Седьмым путешествием Синдбада» и «Золотым путешествием Синдбада» (они будут отвечать за фантастические приключения
и в следующем десятилетии).

Наконец, в 1960-е (привет, деколонизация) в СССР активно показывают фильмы арабских стран. Например, египетские «Черные очки» Хусама эд-Дин Мустафы или «Белое платье» Хасана Рамзи.

В 1970-е продолжают смотреть итальянское кино. Главный актер тут — Адриано Челентано, главный режиссер — Дамиано Дамиани, автор многочисленных криминальных драм и первого сезона «Спрута» (привет, комиссар Каттани). Кроме того, абсолютно все смотрят «Укрощение строптивой» и «Ромео и Джульетту» Франко Дзеффирелли.

Продолжают любить индийское кино. Здесь наряду с мелодрамой вроде «Бобби» Раджа Капура, «Зиты и Гиты» или «Рама и Шиама» появляются «джинсовые боевики» вроде «Мстителя» или «Мести и закона». Их герои непременно носят джинсы и непременно же владеют приемами боевых искусств. Все это вызывает восторг, особенно в Средней Азии, где просмотр подобных фильмов на свадьбах считается особым шиком.

Тогда же появляются и предвестники будущих мыльных опер — мексиканские мелодрамы «Дикое сердце» и куда более известная «Есения». Вестерн представлен «Золотом Маккены», западногерманскими фильмами про Виннету и восточногерманскими с Гойко Митичем. Большим потрясением становится упомянутая уже «Клеопатра» с Элизабет Тейлор.

В 1980-е известность приобретает северокорейский «Хон Гиль -дон» (это про древность, а еще про боевые искусства), британские «Вожди Атлантиды» с гигантским спрутом и огромными чудовищами, польская «Сексмиссия», известная у нас под названием «Новые амазонки», и снятый еще в 1970-е «Кинг-Конг». Под конец эпохи становится популярным снятый совместно с Польшей фильм ужасов «Заклятие долины змей». Смотрят «Тутси» и «Крамер против Крамера», комедии с де Фюнесом, Пьером Ришаром и Адриано Челентано и не показанные до этого фильмы про Анжелику.

Важным событием является выход картин Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки» и «Амадей». Набор западных фильмов, доходящих до большого экрана, все еще довольно произволен, однако ситуация постепенно меняется. Но в это же время приходит видео, и запиленные кассеты в обрезанных пакетах из-под молока открывают советскому зрителю (сперва столичному) кино Боба Фосси, Брюса Ли и Ридли Скотта. Дальше уже 1990-е — с их видеопрокатами и видеосалонами, кабельными каналами с удивительным программингом (тут вполне можно было наткнуться на экзотического и сегодня Стенли Квана) и московским Музеем кино.