Фильм, вышедший на излете брежневского застоя, уже стремительным штопором сорвавшегося в маразм геронтократии, отнюдь не маразматичен. Напротив, он укладывается в серию весьма добротных, а порой- превосходных картин последнего брежневского пятилетия. И особо ярко вспыхнула на тускнеющем небосклоне культурно- общественной жизни времен позднего маразма партноменклатуры вторая по значению студия страны второго же по статусу города. Блистательная ленфильмовская киносерия конца 70-х гг. ярче всего выразилась как раз в сериалах. «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» Масленникова и «Приключения принца Флоризеля» Татарского уже стали хитом советского телевидения. Их почин продолжат гениальное «Противостояние» Ароновича (опять же по сценарию и экранизация Ю. Семенова), весьма крепкие «Колье Шарлотты» все того даже Татарского и чуть позже уморительный «Джек Восьмеркин –американец».

«20 декабря» - фильм безусловно идеологический и заказной – достаточно органично вписался в эту серию. Его иделогизированность, конечно, мешает вневременной ценности (хотя политическая мода последних лет в России и эту его ипостась вполне может востребовать). Тем не менее, фильмы «про чекистов» 60-80-х гг. нередко мало уступали популярности самым хитовым комедиям Гайдая или эпопеям Озерова. Но они были в массе своей посвящены деятельности советской разведки в тылу врага в годы войны. В этом ряду «Семнадцать мгновений весны», «Вариант Омега», «Путь в «Сатурн».

В случае с историко-революционной работой Г Никулина дело обстояло сложнее. Она была посвящена не овеянному легендой эпосу Великой отечественной войны, которая, считаясь несомненной святыней, а хоть и не менее но все же не менее легендарного эпоса войны гражданской. «20 декабря» посвящено отрезку раннесоветской истории, то бишь первых месяцев большевистского правления. Соответственно фильм неизбежно претендовал на то, чтобы пролить хоть какой-то свет, пусть и сквозь выгодную для авторов призму, на то, как вообще стала возможной эта самая гражданская война и как ее развязали в стране.

При обычной для сценарных работ Юлиана Семенова апологетике чекистов –его можно назвать «соловьем Лубянки» по аналогии с «соловьями генштаба» – «20 декабря» придерживаясь обычных для советского кино трактовок событий, стоит особняком в плане изображения исторических персонажей. И дело тут не столько даже в киновоплощениях деятелей контрреволюции – сложное и неоднозначное изображение белых в советском кино стало по сути мейнстримом уже с середины 60-х гг., от «служили два товарища» до «Седьмого спутника» и от «Бега» до «Бумбараша». Как и в большинстве позднесоветских лент, в этой особо притягательны и удачны образы не героев, а антагонистов. Выдающееся исполнение роли Бориса Савинкова для В. Головина – пожалуй, пик его не слишком обширной фильмографии. Поколению 80-х он запомнится больше по блестяще сыгранному пахану беглой шайки из киноманифеста перестройки – «Холодного лета пятьдесят третьего». Но Савинков останется его самой большой и четко прописанной ролью в кино. Среди многочисленных киновополощений боевого вождя эсеров в советском революционном кино именно Головин сумел создать наиболее цельный, запоминающийся и харизматичный образ.

Большевистские герои картины, впрочем, ненамного менее сусальны, чем в ранних работах 30-40-х гг. Мудрый и вроде бы человечный Ленин (К.Лавров), тем не менее временами срывающийся на почти истерику, когда речь идёт о том, чтоб выпустить власть из рук: нет не своих («в конце концов я готов уйти если это поможет общему делу» –как сказал бы старик Станиславский, «не верю»), но из рук победившей партии. Непреклонный Дзержинский – «рыцарь революции», которого как всегда талантливо играет гениальный М. Козаков, но все-таки и тут слишком функционален и фанатичен, и в нем мало от живого человека. «Пламенный» Свердлов, который тут выглядит куда менее ярко, даже голос у него как у пионера, читающего запинаясь, правильный стишок на утреннике. Интересно, как выведен в картине Сталин – на заседаниях ЦК он все время хитро молчит и зловеще поглядывая по сторонам, курит трубку- явное отражение негативного отношения к этой фигуре советской творческой интеллигенции,. даже лояльной гебистам, включая сценариста Ю. Семенова.

Обращает на себя внимание в картине фактическая реабилитация (при отсутствии все еще юридической, которая наступит только в 1988 г.) репрессированных Сталиным членов ленинского ЦК – в первую очередь выведенных в картине Г. Зиновьева и А. Рыкова. Эпизод, когда Зиновьев (Г. Буркхардт), вперив немигающий взгляд в накинувшегося на него Ленина, чеканит что «не говорит, а выходит из состава ЦК» – одни из эмоциональных пиков сериала. И художественное, и политическое значение такого эпизода – колоссально. Советскому зрителю, привычно голосовавшему за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных», и так же привычно уже машинально поднимавшему руку «за» на собраниях и митингах за «генеральную линию» партии (неважно за что – осуждение гонений на Анджелу Дэвис, взятие на себя повышенных соцобязательств или одобрение ввода войск в Афганистан) вдруг показывают, как осужденный партией и расстрелянный в последующем Зиновьев решается не просто спорить с Лениным в критический момент жизни партии, но и не уступить нажиму «основателя советского государства», и уйти, громко хлопнув дверью, отстаивая свои убеждения. И это, как минимум, не осуждается авторами фильма, (если и вовсе не сопровождается их тихими аплодисментами). То же самое с Рыковым, которого сыграл звезда ленинградского кино 80-х гг. В.Костецкий (моему поколению более всего памятный по блистательному исполнению роли доктора Ливси в «Острове сокровищ» А.Павловского). Он представлен более покладистым, чем Зиновьев, но в то же время на его примере показана терпимость большевиков ленинского призыва к партийным строптивцам. Это на заметку тем, кто говорит, что в советском государстве все было тишь да гладь и разломала все злокозненная перестройка. Если даже в прославлявшем охранку сериале его авторы не просто держали фигу в кармане, но и отчетливо вытаскивали последнюю наружу, хоть и наполовину – лучшего доказательства запроса на назревшие перемены придумать трудно.

Да и в целом ренегаты – эсеры и меньшевики выведены если не с симпатией, то как минимум с видимым пиететом как личности и политики – Чернов, Мартов, Либер, Лазарев – каждый из них, занимая разное место в картине, показан личностью, хотя и враждебной большевикам, но верной своим принципам и вызывающей уважение.

В музыкальном аспекте кроме начальной бравурно-торжественной темы, сопровождающей историческую кинохронику, ничего запоминающегося в картине нет (разве что хорошо подобранные шлягеры начала века, звучащие в картине в ресторанах и малинах эсеровских боевиков).

Крайне сложно оценить картину однозначно – в одном фильме уживается два полюса – официальная партийная иконография со всеми своими штампами и в то же время – талантливое и очень человечное изображении исторических персонажей с претензией на историческую правду и подлинную объективность.

8 из 10