Японский «Звонок», по большому счету, не стал коммерческим хитом даже в стране восходящего солнца, где страшное кино снимали, как правило, для «внутреннего употребления». Не из—за странной прихоти какой-то, а исключительно в силу «особенностей национального хоррора», до конца понятных разве что самим японцам.
Меж тем одна из голливудских легенд гласит, что Стивен Спилберг, посмотрев этот фильм год спустя, тут же распорядился приобрести права на постановку римейка, а попутно заметил, что 'Ведьма Блэр' (о которой в 1999-м все только и говорили) на фоне Ringu – всего лишь невинная прогулка по лесу…
За основу фильма Хидео Накаты был взят роман Коджи Судзуки о молодой женщине-репортере, которая берётся за расследование набирающего силу суеверия о загадочной видеокассете, приносящей смерть всем, кто её уже посмотрел. Каждый раз в доме того, кто отважился это сделать, раздается телефонный звонок и затем этого человека находят мёртвым.
Для того чтобы вникнуть в суть дела, репортерше приходится самой посмотреть кассету. Звонок не заставляет себя ждать: время, отпущенное журналистке на всё про всё, начинает свой последний отсчёт. Ей не остаётся ничего другого, как попытаться расшифровать содержащийся на кассете видео-ребус.
Он представляет собой что-то вроде визуализированной классики детских ужастиков, например, истории про ту же чёрную дыру в стене, из которой должно вылезти нечто. Помнится, в далёком детстве наслушаешься, бывало, этих побасенок во дворе, да ещё на ночь глядя, а потом никак не можешь отважиться зайти в тёмный подъезд: так и стоишь на крыльце, ожидая кого-нибудь из проходящих соседей, чтобы пристроиться за компанию.
Японский «Звонок», как мало какой другой фильм, передал ощущение мнимости благополучия, когда ужас исходит из вещей, априори призванных служить созданию комфорта и облегчать тем самым человеческое существование. Потому-то для жителей этой высокотехнологичной страны его опосредованное воздействие оказалось особенно чувственным. Здесь можно провести параллель с теми же компьютерными вирусами: кому-кому, а во многом зависимым от интернета японцам этот страх знаком не понаслышке.
Фильм имел два прямых продолжения и около трёх десятков подражаний в одной только Японии. А голливудский римейк, поставленный через 4 года Гором Вербински, стал мегахитом мирового проката, собрав в 35 раз больше оригинала ($230,1 млн. против $6,6 млн.). Однако в чем авторитет первоисточника остался непоколебим, так это именно в иррациональности ужаса. В версии студии Dream Works, будто просчитанной на компьютере, все выглядит каким-то совсем уж запрограммированным.
А вот японская неправильность смотрится порой почти абсурдной. Меж тем именно такое алогичное поведение как нельзя лучше соответствует «правилам игры». Ведь настоящий (тот, что называется «животный») страх по определению невозможно запрограммировать, поскольку, чем нетипичнее будет его происхождение, тем непереносимей он окажется. В этом смысле творение Накаты так и осталось непревзойденно американцами. В необъяснимости, какой-то спонтанной неуклюжести японского «Звонка», как раз и таится главная его «прелесть», заставляющая вновь и вновь замирать в оцепенении. Это и есть тот самый ужас, от которого волосы «стынут в жилах».
Фильм смотрела один раз. Но его мне хватило, думаю, что потом пересмотрю лет так через 5 точно. Смотрели вдвоем с подругой с включенным светом(потом выключили) у монитора с большим пакетом арахиса(про который скоро забыли). Сломалась я(видела уже далеко не один ужастик) в тот момент, когда Садако вылезла из телевизора и поползла к парню. На этом месте я выключила фильм, вскочила с места и включила свет в комнате. Подруга была напугана, но не очень сильно(она его уже смотрела) и, не смотря на просмотренный фильм она расхохоталась над моим перепуганным лицом и сказала, что такой испуганной меня она никогда не видела (а знакомы уже 12! лет).
Вот за что я люблю большинство японских ужастиков - они пугают по-настоящему, одной атмосферой и музыкой. Там нет страшных рож с рогами, повышенной волосатостью и копытами-хвостами-иещехрензнаетчем. Нет фонтанов крови и выскакиваний из-за угла... зато есть ужас. Весь фильм пропитан им насквозь. И это не страх, а настоящий животный ужас, от которого хочется вскочить и дежать. В Звонке (именно японском, а не опошленном американском ремейке) ужас, напряжение, обреченность и безысходность сей ситуации сопровождают на протяжении всего просмотра и не отпускают после конца(который таковым и не является). Съемка на уровне, игра актеров - просто нет слов! Благодаря сотням и тысячам американских-голливудских ужастиков мы давно не боимся выпрыгиваний из-за угла, громких звуков и маньяков-пришельцев-кукол. Бояться надо свое подсознание, тени, то, что нельзя обьяснить логикой...
11 из 10 :D
ЗЫ Читала книгу уже потом, после просмотра и многое осталось непонятным до сих пор. Видимо надо все таки прочитать всю трилогию)
Соглашусь со многими нижеподписавшимися. Японский 'Звонок' - один из самых леденящих кровь фильмов, которые мне довелось видеть. Американский тоже неплохой, но не страшный.
Забавно, сначала я посмотрела второй фильм, и только недавно - японскую версию. Несмотря на то, что знала, о чем фильм, мне было страшно.
Сквозь время черной паутиной зла, из каменных глубин тленной плотью страдания, криком неприкаянного духа в страшном, как сон, вязком, как ртуть, последнем, как смерть, фильме на потерянной видеокассете… Кино – продленная жизнь, навсегда запечатленная материя времени, но в предельном своем проявлении оно может устремиться к границе сознания, за которой естественный метроном бытия плавится в эфире забвения, и экран становится окном в метафизику мироздания, где навечно замерли чистые формы чувств, превратившиеся в величественных призраков. Историю такого фильма придумал писатель Кодзи Судзуки, но в полную силу ее мистическое действие выразилось после экранизации. Неожиданно произошло объединение предмета и средства повествования. Странный почти безмолвный видеоряд, холодящий жуткими психоделическими фантазиями, рассказывает какую-то кошмарную притчу из преисподней, и словно из магического котла мрачные фигуры одна за другой выплывают в реальность – «внешний» фильм «Звонок». Но и он-то для нас тоже отражение, а значит, по сути не отличим от той смертоносной видеозаписи. Это и кажется главным секретом будоражащего антуража картины режиссера Хидео Накаты.
Первые фильмы пугали тем, что действительность в них приобретала преувеличенные формы, и зритель, будучи не знакомым с условностью экрана, страшился их реальности. Позже привыкли, и всю последующую историю кинематограф в каждой ленте стремился преодолеть эту условность хотя бы на время сеанса, обмануть публику, погрузив ее в сон наяву. «Звонок» блестяще играет по этим правилам и транслирует жизнь, опираясь на правдивые, очевидные и несомненные факты. На протяжении основной части сюжета нет ни одного киношного трюка типа экшена, фантастики, нелинейного рассказа для создания интриги, резких повествовательных поворотов и тем более каких бы то ни было шаблонов. И очевидно: эта реалистичность только усиливает мистическую атмосферу. А дальше режиссер демонстрирует свое высочайшее мастерство и создает драматургию без помощи слов. Изображение сливается с сюжетом, оно становится языком и голосом фильма, одновременно развивая его содержание и наполняя интонацией.
История постепенно сжимается в тисках бегущего времени, и вынужденное расследование героев начинает походить на бесполезную попытку уйти от неминуемого рока. Они все больше погружаются в тайну, ставшую причиной появления этой видеозаписи. Но страшные обстоятельства 40-летней давности не обрушиваются ошеломляющим градом. Слова очевидцев вписываются в общее построение кадров и звучат в обыденных диалогах без помпезного аккомпанемента, а ретроспекции возникают внезапно в сознании героев. И движение в прошлое становится движением к сущности, которую символизирует колодец. Он знаменует кульминационную сцену, напряженно резонирующую предчувствием ужаса, яростно пульсирующую ощущением смерти и достигающую своего апогея в слиянии черной зыбкой злобы, которая бурлит в смоляной колодезной воде, с вневременным и сверхчеловеческим состраданием. Но даже желанное очищение и освобождение призрачного мрака не вызывает доверия, ведь в последние мгновения фильма грянет самый беспощадный аккорд!
Магия «Звонка» заложена еще и на уровне внутреннего, интуитивно понимаемого содержания. Зло предстает в своем загадочном, обезличенном виде, оно растворяется в каждом кадре фильма, проникает в любую его секунду. Возникнув, словно сублимация человеческих пороков, всей людской грязи, впитав в себя отверженность, безразличие, предательство и жестокость, юная Судзуко стала сгустком боли, который вырвался в реальность безжалостным духом возмездия, чтобы нести страдание в наш праздный мир. Но жуткая ирония заключена еще и в том, что каждый рассказавший об этой записи и тем более каждый снявший с себя проклятье оказывается невольным соучастником – карающим приспешником тьмы. И получается, что зло передается, как эстафета, растекаясь, будто черная кровь, по проводам телевизоров и телефонов, захватывая новых невинных жертв. К трагедии Судзуки никто из ныне живущих не причастен, но расплачиваются за нее все. Это и есть наиболее жуткий мотив фильма: зло не ищет истину, оно просто уничтожает. А разве не страшно, что за всякую причиненную боль придется держать ответ, пускай даже не тем, кто в ней повинен?
