«Легенда о святом пропойце» - вторая после «Дерева для башмаков» столь же прославленная лента Э. Ольми, к сожалению, неудачно пытающаяся совместить неореалистическую естественность с символической обобщенностью брессоновского стиля. То, насколько эти элементы несовместимы, становится понятно уже в первые десять минут фильма, к тому же настораживая зрителя пустотностью драматургии.

Броский аллегоризм первой сцены не развертывается впоследствии в напряженный драматизм нравственного перерождения личности, хотя зритель ждет именно такого пазолиниевского накала. Однако, перед нами – лишь ложно многозначительные, заостренные на пластике и мимике эпизоды (сведение диалогов к стертым повседневным репликам стало основным просчетом Ольми), даже эффектность сцен с участием возлюбленной героя, его воспоминания о ней и встреча спустя годы, мастерское применение в них крупных планов, придающих особую выразительность молчанию, вызывает у зрителя некоторую неловкость, ощущение, что его дурачат, претенциозно пытаясь рассказать историю языком жестов и взглядов (задача сложная, но выполнимая, что продемонстрировал Стеллинг в «Стрелочнике»).

Брессоновский киноязык, лаконичный в использовании каждой монтажной фразы и при этом герметичен, замкнут на себе, поэтому легко разрушается при столкновении с чужеродными грамматическими элементами – фильм Ольми доказывает это с неумолимостью факта. Визуальная фактура Р. Хауэра, чувствующего себя естественно в художественной вселенной Верховена, здесь смотрится блекло, хотя и способна порой удивить зрителя некоторой просветленностью, духовным сиянием, которые выявил в ней Ольми.

Картине, несмотря на ее стилевую неоднородность, свойственно особое обаяние, способность увидеть гармонию в городском пейзаже, брессоновскую способность разглядеть за слоем вещей и предметов сияние Божественной жизни. Возможно, именно это духовное родство с французским мастером и побудило Ольми к стилевому заимствованию, пусть и неудачному, но заслуживающему внимания.

«Легенду о святом пропойце» необязательно смотреть до конца, вполне достаточно и сорока минут, чтобы удостовериться в том, что, к сожалению, не всякая попытка сныть интровертивное кино может завершиться успехом, если пренебречь драматургией и вербальной составляющей, всецело сосредоточившись на пластической хореографии.