Нереально проработанная, хотя местами очень жесткая метафорическая драма
Поначалу кажется, что действие ленты разворачивается на каком-то богом забытом озерном курорте, рассчитанном на самых непритязательных, однако относительно быстро приходит понимание, что эти декорации являются одним из слоев метафоры. Причем, судя по всему гостевые домики, больше похожие на собачьи будки, без каких-либо удобств созданы специально для фильма, по крайне мере при попытке найти в интернете что-то похожее потерпели неудачу.
Эти крайне спартанские декорации, буквально набиты мелочами, каждая из которых является может не сильно заметной, но достаточно ясно читаемой метафорой, которая так или иначе раскрывается перед зрителем грани души главной героини.
Образ главной героини – это так же очень нестандартное явление. Хоть об этом прямо не говориться (а тут ни о чем прямо не говорится), главная героиня пережила серьезную психическую травму, следствием которой стала ее немота, что подмечает один из гостей в начале. Обычно такие персонажи помещаются в черно-белый мир, ну либо в крайнем случае в разные оттенки серого. Тут же перенесенная травма не является индульгенцией, и если задуматься, то главная героиня живет на полную (насколько это возможно, учитывая обстоятельства) и ни в чем себе не отказывает.
Если воспринимать всё происходящее в фильме не буквально, а как субъективное мировосприятие главной героини, то ее образ становится мягко говоря не однозначным, особенно в той части, что своего она добивается по принципу «вижу цель, не вижу препятствий».
Если смотреть с такой точки зрения, то она представляется неким пауком, во владения которого залетают мотыльки, не понимающие, что здесь происходит. Если бы это был европейский фильм, то подобный сюжет 100% скатился бы в откровенную чернуху, однако тут как раз вступает в свои права магия корейского кинематографа, которая наделяет такую неоднозначную героиню простыми человеческими чувствами, и если в части «что» происходит еще можно поискать аналоги, то вот в части «как» это происходит, данная лента стоит особняком.
Учитывая, что история разворачивается в явно специально сконструированных для нее декорациях, где каждый камень на своем месте, то буквально всё в кадре имеет смысл. Если смотреть фильм как одну большую метафору (коей он и является), а не выхватывать точечно самые очевидные и/или эффектные ее части (например, собака на коротком поводке или манипуляции с аквариумом), то сюжет из хаотичных метаний, разбавленных фрагментами откровенной жести (тут корейцы конечно малек перегибают палку, но бог им судья), превращается в глубоко проработанную драму, главная героиня которой желает простого человеческого счастья, но миру глубоко плевать на ее желания. Понимая это, она сама берет свое, на что мир активно реагирует и на этом противодействии строятся все уровни конфликта.
Плохо себе представляю, как можно выйти на хэпиэнд в подобных историях, но тут автору удалось отойти от клише жанра и создать, если не счастливый, то как минимум оригинальный финал. Его можно описать несколько измененной цитатой из «Мастер и Маргарита» – «Она не заслужила света, она заслужила покой».
Резюмируя, можно сказать, что это со всех сторон гениальная метафорическая драма, но как и любая хорошая метафорическая драма она не дает прямых пояснений как, куда и зачем смотреть, а говорит со зрителем на специфическом языке, который надо понимать. Если понимание есть, то уникальный опыт от просмотра гарантирован.
Фильм рассказывает о событиях на странном рыболовном курорте, в котором рыбаки живут и ловят рыбу, развлекаются с местными проститутками. Хи-Джин, главная героиня фильма - привлекательная, но очень таинственная женщина, сдаёт в аренду плавучие рыболовные домики и снабжает рыбаков приманкой, едой и проститутками. Она также является проституткой, и она никогда не произносит ни единого слова в фильме. Её привлекает один из арендаторов, который хочет покончить жизнь самоубийством и скрывается от полиции.
Взаимоотношения между этими двумя персонажами (и несколькими другими, которые приходят к озеру по той или иной причине) является основным фокусом фильма. Количество боли между главными героями - это то, что есть у них общего. Фильм об отношениях в очень странной обстановке с двумя странными людьми. Трудность, с которой сталкиваются некоторые люди, непосредственно связана с проблемой когда они не счастливы в своих отношениях с самими собой. Одиночество и грусть персонажей блестяще отражаются в полной изоляции плавающих кают.
Хорошая кинематография, минимум диалога, и практически отсутствие сценария, делают картину очень странной, спокойной и в тоже время тревожной, и только меньшее количество любителей кино будут ценить такие фильмы, как 'Остров'.
В фильме Ким Ки Дука традиционно мало диалогов, таким образом, действие по большей части происходит на до-вербальном, иррациональном уровне взаимоотношений. Показанные сцены дефекации и копуляции поданы в таком ракурсе, чтобы подчеркнуть животную сторону человеческой натуры. Вообще форма любви, представленная в Острове на суд публики, носит откровенно анималистический характер. Психическое напряжение достигает максимального уровня значения, но это напряжение «низших» душевных сил. К примеру, любовь между Ромео и Джульеттой была настолько чиста и возвышенна, что в своей высшей точке получала разрушительную, всё кроме себя отрицающую и преодолевающую силу. То есть эта была любовь сама в себе превосходящая весь мир. «Островная» же любовь напротив, укоренена в наиболее древнем животном начале человеческого естества, в инстинкте. Но она настолько сильна в своем «низшем» начале, являясь его пиковой точкой, что получает деструктивную власть и по-своему преодолевает мир, разрушительно действуя в самом мире.
Если верить психоаналитикам, то в человеке действуют две фундаментальные силы: половое влечение и влечение к смерти. Либидо – похоть, жизнеутверждающая страсть к наслаждению, продолжению жизни, творческое начало. И мортидо – инстинкт жизнеотрицания, прекращения собственной жизни, деструктивная сила человеческой психики. «Остров» является наглядной иллюстрацией экстремального проявления этих разнонаправленных сил, которые тесно переплетаются в психике героев повествования. Шокирующие в своей животной правдоподобности и вызывающие отвращение в своей неестественной страсти действия персонажей продиктованы импульсивными экстремумами этих инстинктивных функций жизни и смерти. И вот перед нами в декорациях человеческих марионеток разыгрывается драма природных страстей. Что же в итоге окажется сильнее – половое влечение или воля к смерти?
В фильме присутствуют интересные ракурсы из воды, эпизоды проявления человеческого естества, а также весьма своеобразные формы рыбалки. Вкупе к этому шокирующее предельное напряжение страстей создаёт полную вовлечённость в происходящее на экране. Остров – это не рыбацкая идиллия на тихом озерце, Остров – это шторм страстей в бушующем море человеческих страданий
Лица современного азиатского кино: Ким Ки Дук (часть 4)
Четвертой полнометражной ленте Ким Ки Дука «Остров» суждено было стать его визитной карточкой на долгие годы и положить начало его популярности среди синефильской общественности, в том числе и в России. Однако, если пересмотреть ее сейчас, возникнет недоумение: почему с ней так в свое время носились? Безусловно, это добротное кино, в котором даже шоковые сцены со знаменитыми крючками не важнее общей атмосферы, и в ее создании режиссер целен как никогда. Другое дело, что именно эта атмосфера и вызывает нарекания, кажется переисполненной мелодраматизма и даже слащавости (в сравнении, например, с дебютом Ким Ки Дука «Крокодил», где символизм не был таким нарочитым, «Остров» ощутимо проигрывает).
Мессидж четвертой картины корейского режиссера сравнительно прост: любовь – это робинзонада вдвоем, и все, кто ей мешают, рано или поздно поплатятся за это. Симметрия не только эпизодов с крючками (второй из которых значительно сильнее первого), которые, как это не странно и дико выглядит, сюжетно и семантически оправданы, но и многих других сцен, где ревность, жестокость, неприкаянность, одиночество героев зарифмованы между собой, отчетливо намекает на степень структурной проработанности «Острова», хотя о его формальной безупречности говорить все же приходится. Предпочтение режиссером молчания персонажей разговорам, а медитативного ритма – стремительному действию могло бы утяжелить восприятие фильма, но за счет вполне западного монтажа «Остров» - достаточно зрительское кино.
Шок, вызванный у публики не только сценами с крючками, но самой визуализацией насилия как особого языка (в том числе и любви), и вызвавший в синефильской памяти режиссерский подход Пазолини в его финальной картине – кинематографиста, с которым у Ким Ки Дука очень много общего (мы об этом еще скажем), при повторном просмотре исчезает без следа и выглядит порой нелогичным приемом, рассчитанный лишь на внешний эффект. К примеру, вторая сцена с крючками не столько шокирует, сколько эмоционально пронзает зрителя своей метафорической точностью – готовностью любящего идти во имя чувства на жертвы вплоть до увечий самому себе. Любовь главных героев претерпевает изменения, не стоит на месте, персонажи проходят через сложное переплетение страстей и становятся другими, не такими, какими были в начале истории, – и это сильная сторона «Острова», свидетельство его психологической достоверности.
Однако, алогичность многих сцен, в частности убийств и быстрой поправки после тяжелых увечий без медикаментозного вмешательства (простите мне мое занудство), делают «Остров» скорее символистским со множеством фантастических допущений фильмом, чем реалистическим. Но Ким Ки Дук никогда и не был реалистом, в своих картинах он создал некую извращенную, но оттого не менее эффектную и убедительную, философию, даже религию любви, все более и более стирая границу (еще достаточно четкую в его ранних работах) между добром и злом, насилием и удовольствием, соединяя вместе страдание и наслаждение в экспликации духовно-телесного экстаза.
Здесь он – даже не столько продолжатель того понимания любви, о котором впервые смело заявил Нагиса Осима в «Империи чувств», сколько преемник сартровской философии вечного экзистенциального антагонизма между свободой и предметностью, имеющего место и в отношениях полов (в «Бытии и ничто» есть целая глава, посвященная любви, где она трактуется, то как садизм, то как мазохизм, и вовсе не в клиническом смысле). «Остров» - во многом квинтэссенция миропонимания Ким Ки Дука, в котором на уровне формы причудливо уживаются зарифмовывание символов и целых эпизодов с ненужностью многих сюжетных перипетий и персонажей.
На уровне содержания переплетение мелодраматизма и жестокости приводит к появлению странного терпкого коктейля из противоречащих друг другу эмоций, который больше всего придется (и уже пришелся, как показывает мода на Ким Ки Дука в России 2000-х) по вкусу романтически настроенным, но скучающим хипстерам. Все это, однако, не отменяет того факта, что в своем смысловом ядре «Остров» остается интереснейшим исследованием языка любви, редко репрезентируемым в кино с такой художественной бескомпромиссностью.
Река, плавучие домики, камыши, красивая природа, чистый воздух, рыбалка, звенящая тишина, отсутствие городской суеты, медитативное умиротворение и идиллическое спокойствие. Чего еще может не хватать человеку? Действие в такой обстановке могло бы происходить в любое время – как сейчас, так и сто лет назад. Сейчас такое место назвали бы модным словом «ретрит», т.е. там, где можно спрятаться от глаз других.
Но такова природа человеческая, что людям всего этого мало. Им обязательно подавай чего-нибудь, что потешило бы их низменные страсти и инстинкты. И ладно бы только карты и выпивка, это еще пол-беды. Одних карт и выпивки им тоже мало. И их тянет на дальнейшие «подвиги».
Главная героиня только внешне выглядит человеком. На самом деле она больше напоминает какое-то потустороннее, мистическое существо – не то русалку, не то ведьму, не то водяного. Сомнений нет – она похожа скорее на животное, чем на человека. Красивая, сильная, хитрая хищница, живущая инстинктами. Она одновременно притягательная и отталкивающая. Кажется, что, как любая колдунья, она никогда не постареет и всегда будет оставаться такой же, потому что знает секретный рецепт. И с ней лучше не портить отношения, иначе потом пожалеешь, ведь все в ее руках. Она хозяйка реки в прямом и переносном смысле. На все ее воля. Приехав в плавучий домик, гости хозяйки как будто подписывают негласный контракт, отказываясь от любых прав и притязаний и отдаваясь целиком в ее власть. Ведь умиротворение может вмиг куда-то улетучиться, и все перевернется вверх ногами. Есть такие картинки-паззлы, которые можно рассматривать под разными ракурсами и в том числи переворачивать с ног на голову. В зависимости от ракурса меняется восприятие картинки. То же происходит и с умиротворенностью заброшенного речного уголка и его хозяйкой. Она может быть и ангелом, и бесом одновременно.
Хозяйка наверняка выросла на этой реке. Знает каждый ее изгиб и каждое укромное место в камышах. Она настолько самостоятельна и привычна к любой работе, что, казалось бы, одинокое существование девушки абсолютно ее не тяготит. Но, оказывается, таким одиноким волчицам тоже хочется любви и тепла. И когда на ее горизонте появляется кто-то, кто подпадает под ее критерии «того самого, кто ей нужен», потому что этот «тот самый» также не похож на других, как и она сама, то она, как паучиха, ни за что не выпустит добычу из своих сетей. В ход пойдет все. Как говорится, в любви, как и на войне, все средства хороши. А добыче остается только смириться со своей судьбой ибо назад пути нет. Если вам знакомо понятие «залюбить до смерти», то это про хозяйку.
В фильме мы видим достаточно человеческой жестокости, причем какой-то особенной, изобретательной, фирменной, даже извращенной, с обилием физиологических подробностей, какую можно увидеть только в азиатских фильмах.
Мне фильм «Остров» чем-то напомнил «Роковое влечение» с Майклом Дугласом и бесподобной Гленн Клоуз, а еще больше - повесть «Леди Макбет Мценского уезда» Лескова. Известно, что сам Лесков называл свое произведение «историей мрачной, в строгих тонах, выдержанным этюдом о сильном и страстном женском характере». Такую же характеристику можно дать и «Острову». Причем, контраст мрачности истории и живописности пейзажа настолько разителен, что на первых кадрах картины зритель просто не может себе представить, что в такой благостной обстановке может произойти что-то мрачное и ужасное. Фильм поначалу обманывает своей монотонностью и размеренностью. В «Острове» даже практически отсутствуют диалоги или монологи, а если герои и говорят, то, в основном, обмениваются короткими фразами и междометиями. Но монотонность маскирует обреченность. Это как заманивание добычи в ловушку, из которой выхода уже нет. Потому что силок захлопнулся и уже никогда больше не откроется. А река будет хранить свои тайны.
Корейский кинематограф нравится мне все больше и больше, и очень жаль, что я раньше не обращала на него внимания.
Будем честны: мы все попадаем - попали - на крючок. Красивых слов, пустых обещаний, собственных желаний. И как бы гордо ('человек - это звучит') мы ни хотели зваться, все мы - рыбы, всё самое важное, искреннее, значащее умалчивающие, топящие в неизведанных глубинах своих душ.
Одна из характерных особенностей творчества Кима Ки Дука - говорить без слов гораздо больше, на что иные тратят сотни и тысячи раскрашенных, выспренных, громких словес. Очевидно: режиссер, достигший уровня виртуоза в работе с визуальными образами и невербальными возможностями актеров, разуверился в силе слова (если это не исповедь - 'Ариран'), что в наибольшей мере выразил в бессловесном 'Мёбиусе'.
'Остров', произведший в своё время всё, что мог произвести - фурор, скандал, раскол мнений (говорят, что особо впечатлительные зрители во время его просмотра падали в обморок), - возможно, самый обнаженный фильм корейского мастера. Здесь всё - аллюзия, метафора, перифраз. Здесь всё - художественный приём. Но всё - настоящее. Режиссер вспарывает рыбьи - наши - животы, вытаскивая на свет нутро - кишки, желудки, сердца - все чувства, что под толщей воды пустых слов изо дня в день носим в себе. И это рождает естественное сопротивление - мы не хотим это видеть, нам это не надо. Мы не хотим видеть истинное себя - иначе зачем так долго и кропотливо создавали свои маски, если вот так, в одном фильме, их можно сорвать. Оттого обмороки - страшно узнавать себя.
Из фильма в фильм, из года в год Ким Ки Дук предлагает различные вариации душегубки - социум, государство, близкие, собственные внутренние страсти - человека, неравного самому себе, несущего тяжкое бремя жизни в тех условиях, в которых он существует. Человека, который не может быть счастлив в мире политики, денег и - других людей. (2018г)
Более внимательного исповедника, чем вода, найти непросто. Тихая и спокойная, она ни разу не перебьет кающегося, выслушает, но на путь верный не наставит. У нее другое предназначение — прощать либо карать. Под массивным голубым одеялом каждый способен обрести последний приют, но с этим гигантским вместилищем грехов лишний раз соприкасаться не захочется никому. Кроме корейской девы. Она молчалива и задумчива, загадочна и непостижима, жестока и неумолима, упорна и терпелива. Хранительница водной обители — огромного озера с раскиданными, точно горох по скатерти, рыбацкими домиками. Жриц дикой природы издревле рисовали по-разному, от прекраснодушных дриад, до смертельно опасных сирен, но у Ким Ки Дука она получилась особенная и ни на кого не похожая. Ей дана немалая власть, она едина во множестве образов: хозяйка, извозчица, проститутка, но прежде всего — одинокая женщина, с шокирующим пониманием любви. От своей участи она не бежит, да и некуда все равно. Живет в своем удаленном мирке, где не действуют законы большой земли, и где она может решать судьбы, в надежде когда-нибудь найти родственную душу.
В опустошенном сознании хранится множество секретов, но в их разгадке нет ни капли смысла без попытки прочувствовать боль одиночества. Ким Ки Дук и прежде уделял большое внимание трагедии женщин легкого поведения, но сходство между Йин-а из «Отеля «Птичья клетка»» с Хи-джин из «Острова» заканчивается на податливости их красивых тел. Немая наяда удивляет кажущейся лихостью поступков, но как только проходит первоначальное потрясение, открывается поразительная в жестокой чувственности картина. У хозяйки озерного поселения специфические представления о справедливости, малопонятные окружающим, но по-своему выверенные и оправданные. Хи-джин исполняет роль надзирателя, изобретательно воздающего по заслугам невежественным подонкам, глумящимся над природой и ее отпрысками. Для женщины нет особой разницы, гадят ли ее гости в воду, или заживо потрошат рыбу — на своей территории ей по силам создать уголок девственного рая с адскими порядками. Любовь на островках продажная, и стоит показаться настоящей — как она обретает извращенную форму. Через боль и страдания, цепкую привязанность и умопомрачительное вожделение Хи-джин отчаянно пытается обрести счастье в единственно понятном ей виде. Ее возлюбленный — такой же отщепенец, скрывающийся от самого себя и от собственного прошлого. Порочная связь основана не на любви, а на ненависти, очертания смерти явственнее одурманивающего оргазма, но это все, что можно позволить себе, имея изнемогающее от влечения тело.
Предчувствие страшных событий неотступно следует за повествованием, обеспечивая картине трагедийный эффект. Однако для терпеливого созерцателя Ким Ки Дука существует понятие допустимого. Все что оказывается в его пределах, способствует раскрытию нюансов человеческих отношений, заставляя искать ответы на вопросы о природе девиаций. Очевидно, телесные муки несравнимы с душевными терзаниями героев. Стоит каждому пересечь невидимую грань — следует наказание. Режиссер решителен в определении тяжелых испытаний горе-любовникам. Если такие чувства и прежде сравнивали с неразрушимой цепью, то корейский мэтр пошел дальше, сравнив привязанность с попаданием на рыболовный крючок. Малейшее натяжение лески приносит невыносимые страдания, хлипкие стены домика готовы рухнуть от крика, но вместо этого происходит избавление благодаря по-настоящему неравнодушному человеку. В этом качестве проявляют себя оба героя, что подтверждает их неделимость. Они не половинки целого, а, скорее, два противника на границе между мирами. Сменяя друг друга в роли стража ворот, они в полной мере испытывают пагубность страсти. На самом ее дне есть частичка благого, но прикоснуться к ней получится лишь через прохождение всех этапов самоочищения.
В славящейся своей жестокостью картине много крови, а камера регулярно выхватывает глаза, подернутые пеленой безумия, но недопустимость самоубийства для буддиста Кима остается незыблемой. С разных сторон он обращается к теме избавления, и неоднократно ему приходится терзать приученные к близости тела. В водяном заточении люди неминуемо приходят к мысли о бренности всего сущего. Каждый остров — как клочок прошлого, которое теперь совсем далеко. Неизвестно, кому существовать проще: мужчине, оставившему после себя трупы супруги и ее любовника, либо женщине, о чьей жизни неизвестно почти ничего. Важнее, что под немилосердным небом, обливающим двух несчастных ливнем, они пытаются забыться в безумном совокуплении, но исходная разрушительность их связи не приносит и тени успокоения. Подобно искусному палачу, материализовавшаяся боль иглой медленно забирается все глубже под ноготь, убеждая в сложности и неторопливости процесса воздаяния.
«Остров» удостаивался самых разных оценок, кого-то он отталкивал, а кого-то восхищал. Полярность мнений легко объяснима: даже по меркам «раннего» Ким Ки Дука картина со всей полнотой своих красок ужасающе натуралистична. На избранной стезе кореец достиг апогея, и он вышел невероятно мощным. Поэтично изобразить муки вожделения под силу не каждому режиссеру, и тем более не всякий способен добиться победы эмпатии над омерзением. Киму не посчастливилось построить карьеру художника, но восприимчивость его тонкой души позволяет проникать в глубины подсознания своих героев и выводить объемную картину их переживаний. Болезненно-притягательная страсть смотрится особенно сильно на лоне суровой и прекрасной дикой природы, помогающей людям достичь катарсиса. В сущности, для чего еще нужна боль, как не ради избавления от страданий? Всю нашу историю она «состоит на вооружении», оказываясь подчас у самых неожиданных хозяев. Но случается, она принимает обличие изысканного инструмента, воздействующего на каждую клетку тела так, что душа откликается благодарностью. В непростых ситуациях и решения могут оказаться неожиданными. Смерть — слишком очевидное и обманчивое решение проблем. Жизнь справится лучше, если только в нужный момент найдется кому вернуть хотя бы крупицу любви к ней.
Ким Ки Дук – личность яркая, но далеко неоднозначная. Недоброжелатели называют его «Тарковкий для бедных» и «Коэльо от кино». При этом как бы намекают на лёгкую примитивность и тяжеловесную надуманность его фильмов.
Ну что сказать? А мне – нравится! И не только мне. Плодовитый кореец за каждое новое своё творение отхватывает самые престижные кинематографические трофеи. Народ - в основном смотрит, критики - в основном хвалят.
«Остров» - один из лучших фильмов Ким Ки-Дука, очень красивый и изысканный. Собственно, этот фильм (четвёртый по счёту) и прославил режиссера, хотя предыдущие три картины тоже были вполне достойными.
В 'Острове' имеются несколько жёстких моментов, а один момент - шокирующе-жёсткий. Это как раз тот случай, когда слабонервных просят удалится. Пикантная подробность: при просмотре фильма на Венецианском кинофестивале некоторым зрителям стало реально плохо и пришлось обращаться к скорой помощи. Я, когда в первый раз смотрел фильм, не знал этих нюансов и тоже слегка опешил. Но, повторюсь, это только отдельные моменты. А так - ничего страшного. В целом - поэтично и любвеобильно.
В общем, 'Остров' - умеренно-кровавое и, в то же время, рутинно-философское кино о том, что насильно мил не будешь. Фильм иллюстрирует простые истины: весь мир - единое целое, все наши поступки - взаимосвязаны, уйти от самого себя - невозможно. Мы в ответе за тех, кого мы приручили, и за тех, кто приручил нас.
В тихий утренний час сквозь разжиженный туман виднеется озеро, на глади которого дрейфуют небольшие очертания, издали напоминающие маленькие островки. Мгла рассеивается и становится видно, что это домики на понтонах. Сюда приезжают с целью порыбачить, а заодно и предаться плотским забавам. Загадочная и молчаливая хозяйка Хви-Джин покорно обслуживает гостей, в том числе и своим телом. Она сносит издевательства, но если подонки находят в безмолвии кротость, то Ким Ки Дук со своей специфичной стилистикой видит в нём истерику, которая может в любой момент вырваться из темницы и обагрить руки кровью. Главной героиней у корейца в очередной раз является проститутка, но её характер терпит значительное преображение: если в «Птичьей клетке» было покорное молчание, то в «Острове» уже угрожающая тишина. Спокойствие длится недолго, в одном из рыбацких домиков селится бывший полицейский, скрывающийся от закона после убийства подруги. Между ним и Хви-Джин возникает странная связь, непреодолимое притяжение, не поддающееся рациональному объяснению.
Молодой человек, приехавший в это место то ли для обретения покоя, то ли для самоубийства, своей загадочностью привлекает внимание хозяйки. Меняясь внутренне из-за непостижимой тяги к мужчине, она всё же остаётся безгласна. Возможно, видит в нём зеркальное отражение самой себя, одинокой, брошенной, оторванной от реальности, с мутным прошлым и незримым будущим. Однако девушка не кричит о своих чувствах, не голосит об их важности, безмолвие отображает всю их глубину. Люди, убийцы, насильники и ублюдки, не понимают никаких слов. До них не достучаться ни сладкими речами, ни жуткими воплями. Молчание, как ответ на безжалостность, способно воплотить безуспешные попытки добраться до их сознания, но нужно ли Хви-Джин это? Приехав рыбаками, они норовят сами стать её жертвой, что недвусмысленно даёт понять Ким Ки Дук: на крючки попадаются буквально. Терзающий себя мужчина, которого мучают кошмарные видения из прошлого — попадает в западню и начинает испытывать такие же неоднозначные чувства: с одной стороны, вожделеет девушку, с другой — раз за разом пытается сбежать от неё. Необъяснимое влечение остаётся за гранью понимания, будто не от мира сего. Бушующую страсть возможно одолеть лишь диким безудержным сексом на грани жизни и смерти, на краю безумия, когда кругом залито кровью, а недавние предсмертные вопли всё ещё доносятся эхом.
Поэтичность и философская драматургия сливаются с меланхолией и жестокостью, где проявляются садомазохистские страсти. Лирическим описаниям природной красоты сопутствуют безжалостные и чудовищные действия, как изуверство живой рыбы совместно с самопотрошениями, включая засовывание в вагину связку рыбацких крючков в качестве самонаказания. В отличие от ранних фильмов, буддистское мировоззрение Ким Ки Дука тут проявляется уже отчётливо. Остров — это такой символ гармонии, куда приезжают разные люди, но не могут обрести эту гармонию, покуда сами не изживут из себя всё гнилое. Буддизм экоцентричен, многие части окружающей среды являются святыми. Природа и человек обязаны сосуществовать в гармонии, и последний не должен губить экосистему, равно как и причинять вред её живым организмам, иначе следует закон кармы. Жестокость у Ким Ки Дука именно кармического плана, каждому воздаётся по заслугам: рыбак, испражняющийся в озеро, получает нож в задницу; богач, который издевательски режет рыбу, а затем пускает её обратно в озеро, теряет в воде золотые часы. У корейца вода имеет двойственный символ: в ней можно найти спасение, но так же она бывает опасна. Выходом кажется смирение, но затем следует замкнутость.
Средь кровавой вакханалии и буйной парафилии происходит экзистенциальная драма о столкновении двух реальностей, конфликте мужской силы и женского смирения, но человеческая натура преображается. Мужчина с женщиной подобны чёрно-белым рыбкам Инь и Ян, которые только с виду антагонисты, но на самом деле всё постоянно меняется и противоположности взаимодополняют друг друга, ведь не может быть чёрного без белого, и наоборот. Как и в смысле концепции Инь-Ян, целью человеческого существования в «Острове» является баланс и гармония противоположностей. Нет никакой окончательной победы, ибо вообще нет ничего окончательного, нет конца как такового. Счастье недолговечно, как бренны и те, кто живёт лишь миром инстинктов, где лишь кровь способна воспламенить чувства, лишь через боль можно вновь почувствовать, лишь в сексе найти кратковременное облегчение. Надо вырваться за границы замкнутого пространства, выбраться из тленного уголка — выйти и обрести гармонию, созвучную с безмятежной гладью воды. Освободиться.
К Ким Ки Дуку и его творческим методам можно относиться по-всякому, но в чём уж точно не упрекнёшь корейского режиссёра, так это в бесчувственности. Отсутствие лишних слов на экране само по себе может быть дороже самых высоких фраз, но только Киму удалось уместить его в тесные рамки добра и зла, сделав нейтральным для героев своих фильмов. И молчат они зачастую не потому что не хотят говорить, а потому, что знают цену словам, которые, быть может, когда-то глубоко ранили их души. Одним из ключевых мест для таких неприкаянных стало одиноко застывшее где-то на периферии шумной жизни большое озеро, скрывающее вековые тайны на дне, а снаружи подогреваемое людскими страстями. «Остров» в мечтах Ким Ки Дука – это не географическое понятие и не материальное место на карте его Родины, а живая абстракция для тех, кто доверяет не словам, а чувствам.
Общеизвестно, что в Азии отношения между мужчиной и женщиной до сих пор являются одним из главных метафизических вопросов, ставших, с одной стороны, неотъемлемой частью общевосточной философии, с другой, порождающих массу социально-бытовых противоречий и конфликтов. В обоих Кореях разделение на мужское и женское (тхэгык) является неотъемлемым атрибутом государственной символики и, даже несмотря на различия в менталитете Севера и Юга, накладывает огромный отпечаток на многие сферы, в том числе, культуру. Столь сакраментальная тема была не единожды опробована в кино и разлилась далеко за пределами Азиатского региона, но преимущество всё равно у своих. И ранние опыты Ким Ки Дука, так и не сумевшего найти общее видение с европейскими кинокритиками, – наглядный тому пример.
Героине «Острова» по имени Хви-Джин судьба определила особые условия, дав ей участок Земли, который трудно назвать даже подобием рая. Кругом одна лишь вода, а над ней – малогабаритные плавучие домики для рыбаков, но даже в таких потенциальных местах уединения человеческое естество находит себе применение. В свободное от рыбалки время рыбаки отдыхают, приглашая к себе «в гости» проституток с Большой земли, за приличную сумму готовых хоть в космос полететь. Будучи хозяйкой здешних мест, Хви-Джин с холодным спокойствием принимает условия существования до тех пор, пока в одном из домиков не поселяется одинокий и столь же молчаливый мужчина, бывший полицейский с печальным опытом убийцы. Между ними вспыхивает не просто сильное чувство, а нечто, не поддающееся формальной логике, так часто встречающееся в произведениях корейского режиссёра. Становясь всё ближе и ближе друг другу, эти двое буквально генерируют энергию вокруг, заставляя ось мира вращаться вокруг себя и перемалывать всех, кто встретится на пути.
Сохранив универсальное значение принципов Инь и Ян, Ким сконструировал пусть и жестокую, но вполне состоятельную модель извечного конфликта двух начал на локальном уровне. Верный традициям, режиссёр не пытается действовать «в лоб», рассматривая возможные варианты и причины происходящего и оставляет всё на суд зрителей, прорабатывая лишь образные детали. Хви-Джин и полицейский предпочитают телесный язык как средство взаимосвязи всему остальному, доводя друг друга до состояния болезненного экстаза и шокируя аудиторию по ту сторону экрана по-настоящему жуткими проявлениями самоистязания. Да, всё это выглядит очень странно, но, повторюсь, в «Острове» как никогда эффектно и органично встретились непостижимость восточной мудрости и творческого гения Ким Ки Дука, снявшего, возможно, свой самый личный фильм.
После «Острова» каждая следующая работа Ким Ки Дука стала не то чтобы спокойнее, но в сознании самого режиссёра что-то поменялось. Впереди его ждут и выразительнейшая лента с временами года, и «Пустой дом» с его причудливой метафизикой, и другие более или менее заметные картины. Подойдя однажды к извечным вопросам и древним традициям с очень необычной стороны, Ким Ки Дук нашёл в себе силы и желание остановиться посередине между Землёй и Небом, крайними пределами из возможного понимания человеческого, взяв от каждой по маленькому кусочку счастья, чтобы обрести его в будущих героях.
