«Мы все такие притворщики, ужасные циники, но когда вдруг встречается такой человек, как вы – чистосердечный, по-детски наивный, доверчивый – то мы понимаем, что есть люди чистые и открытые… Вы пробуждаете в людях лучшее!»
Скажите, а вы не вспомнили Федора Михайловича? Нет? А зря… Сонечка Мармеладова, да только с той разницей, что бог в ней самой. Такой «божок» будет потом и у Гвидо в «8 с половиной», но если он – бог самим собою непонятый, созданный лишь на основе бессознательного эгоизма, детского разочарования и ностальгического воспоминания, то Кабирия – бог, познанный и осознанный в самый тяжелый момент жизни. Она лишь откинула форму канонической религии, а в остальном – героиня Достоевского, приобщенная к нахальной гадости жизни. Слияние жизни духовной с подноготной, мысли религиозно-верующей – с бытовой, – это и есть самая натуральная классика в ее первозданном неискаженном, не изуродованном, правдивом виде. Классика, которую не стыдно привести в сравнение Федору Михайловичу.
Нет, это картина не о шлюхе из самого бедного района Рима. Нет, Феллини никогда бы не позволил себе снять об обычной проститутке. Он рассказал о трогательной маленькой женщине, чей внутренний мир, вопреки законам темы «маленького человека», побеждает мир внешний. И в даре повествовать о сердце, а не об оболочке, выразился лучший Феллини, который влюбляет в себя с первого знакомства. Влюбляет, то ли от умения заложить в самое простое очень глубокое, то ли от умения заставить плакать на последних секундах, то ли от умения заставить переживать так, чтобы с дрожью ожидать развязки, то ли от еще чего-то неведомого простым людям.
Кто-то сказал, что «Ночи Кабирии» оптимистичны… Не знаю. После таких фильмов сразу начинаешь вспоминать сколько боли ты причинил людям. После подобных картин хочется стать хоть чуточку добрее, а страшно, потому что добрые люди беззащитны, они беспомощны. И Феллини об этом рассказал. С той долей комичности, которая может скрыть самую страшную трагедию. С той долей наивности, которая может скрыть самую страшную правду. С той долей счастья, которое может выжечь самое страшное горе. С тем «добрым вечером», который стоит дороже денег, дороже бога, дороже всего… кроме слез настоящей Джульетты Мазины… Почти как в тургеневском «Нищем».
Эта провокационная для своего времени кинолента легендарного итальянского режиссёра Федерико Феллини повествует историю девушки, вынужденной волею судьбоносных обстоятельств заниматься ночными похождениями взрослого характера с целью основного заработка.
Джульетта Мазина, исполнившая главную роль фильма, бесподобно изобразила на экране психологически нестабильную девушку, внутренне чистую и мечтательную, внешне боевую и неостановимую. Она подавляет в себе природную естественность, при этом оставляя снаружи неразборчивую доверчивость к новым людям, не раз подводившую её в процессе безумного течения жизни. Мужчины используют бедняжку не только по 'профессиональному' значению, но и морально, усугубляя рассудок героини, и без того уже давно потерявшей веру в человечество.
Вскоре девушке предстоит столкнуться с ещё более трагическим поворотом на жизненном пути, который поставит под вопрос её дальнейшее пребывание в этом безумно-похотливом мире. Сможет ли она справиться с новыми невыносимо сильными ударами судьбы? Сможет ли найти в себе силы идти дальше и исправить своё положение? Сможет ли сохранить себя? Эти вопросы и звучат в процессе сюжетного повествования данной кинокартины.
'Ночи Кабирии' являются экстраординарным шедевром именитого кинотворца Федерико Феллини, исследующим природу девиантных поступков внутренне глубоко чистых представителей человечества. Раскрывая последствия выбора неправильного пути, лента демонстрирует силу характера и волю сокрытого потенциала отдельно взятой заблудшей души, готовой бороться до конца с несправедливостями быстротечной жизни, продолжая упорно верить, что не все люди грязны, невежественны и корыстолюбивы. Ведь Вера - это действительно единственное, что у нас есть.
Трогательное кино, пронизанное неистребимым светлым жизнелюбием, верой в то, что мир прекрасен, как Солнце, что создало его. Много ли найдется людей, способных остаться с чистым и великодушным сердцем после страшного предательства. Предательства даже не столько со стороны людей, а просто предательства как отрицания самого сокровенного.
В этом фильме сквозь горькие слезы робкими ростками к солнцу тянется не убитое доброе сердце, а святость души не становится меньше от того, что так много пользовали тело, и так больно ударили.
Побитая жизнью путанка должна была б обрести корявую броню, за которой ничего б не осталось: никакой веры и ожидания, никаких детских шалостей, никакой согревающей любви, никаких надежд на чистое счастье 'правильных' женщин. Такая сильная и самостоятельная малышка 'клюнула' на приманку, открылась, и была жестоко наказана, Бог знает за что.
Милая беззащитная Мазина, я не могу разделить героиню и ее исполнительницу, эти чудесные бездонные, по-детски открытые в доброй наивности, глаза, где глубоко-глубоко спряталась-свернулась печаль, могут быть только раз.
Эта улыбка... после всего-всего, 'звучит' как орган на утренней службе в соборе, утром, когда начинается новый день. Да, в нем останется зло и мелочность, жестокость и ложь, но останется также чистое звонкое детское сердце и эти милые глаза.
Она – наивна, вследствие чего она так смела и благополучна. Проститутки спиваются, становятся наркоманами, но это не о Кабирии. Кабирия – проститутка, у которой все «O'Key»; это совершенный наив. Есть такая страсть – неприязнь к наивности. Первый любовник (сутенер?) вырывает у нее сумочку и сталкивает ее в воду. Сколько у нее было в этой сумочке? Живя с ней, он мог бы получить больше, но это страсть… неприязнь к наивной, прямолинейной, смелой, честной, живущей в ладу с собой Кабирии. Она раздражает, она дура, ее надо заставить страдать.
Ее вытаскивают из воды, спасают ей жизнь; она приходит в себя и гневается … на мелочи. Ей спасли жизнь, но для Кабирии это норма, она сердится на то, что ей спасли жизнь … недостаточно тактично.
Господин из Сити, подворачивающийся ей и за которого она стремится выйти замуж, боится ее. Это – господин из Сити, из богатой части города и тут Кабирия как Свобода на баррикадах верующая, что с ней может создать семью бухгалтер. Она пугает его, всего опасающегося, своей … наивностью. Навряд ли он хотел присвоить ее деньги: он просто испугался ее и взял деньги … по растерянности. Прежде чем убежать они оказались в его руках.
Феллини создает символ новой Италии. Это не католическая феодальная Италия, живущая в страхе и трепете перед гневом Божьим, где все фискалят друг за другом, находя в другом недостаточный трепет. Это новая американизированная Италия в шорах наивного оптимизма устремленная в будущее, Кабирию мы застаем в конце фильма, шествующую по дороге в никуда в состоянии эйфории.
Эйфория – состояние радости, не имеющее под собой прочной основы, реальных причин. Этому посвящены все фильмы Феллини, начиная со «Сладкой жизни». Католицизм в его мрачноватом виде, феодализм, фашизм – отступились и наступило светлое праздничное ничто, эйфория. Новая Италия – Кабирия, у нее ничего нет и она празднично устремлена в будущее. Позже Феллини, всеми обласканный, снимет «Рим» как … анекдот. Праздники… Он выставляет себя и Италию на всеобщую улыбку, словно он накачан морфием. У нас такими были грузины с их вечными комедиями и тостами. Нищие смеются в лицо Судьбы и кричат ей: «ничто не заставит нас страдать!»
Феллини – художник феноменально большого стиля, сделавший комичное большим, огромным, значимым. Кабирия – нелепая и колоссально героическая особа, вровень с Тоской. Никто в зале не рыдает, но все чувствуют … большое и абсолютно новаторское – героический анекдот.
Пронзительная история, заставляющий пройтись по сердцу всей палитрой эмоций. История о череде горести и неудач взбаломошенной, эксцентричной, но совершенно искренней проститутки Марии (Кабирии), с добрым сердцем, и верой в мечту... Джульетта Мазина сыграла блестяще, вот уж действительно - Чаплин в юбке, а в её улыбке есть что-то магическое, что-то, что возносится над всей горестью жизни... Своим типажом она напомнила мне Тосю Кислицыну, пускай между этими двумя персонажами пропасть, но в их характере есть что-то общее. В течении фильма отчётливо виден контраст между бедными и богатыми, насколько сильна социальная раздробленность. И мы проживаем вместе с Кабирией её дни и ночи, в мире полном лжи и несправедливости, но в котором есть место надежде...
Она шла по ночной улице, плакала, потому что у неё не осталось ничего, но сквозь эти слёзы проступала улыбка.
На днях посмотрела фильм Феллини «Ночи Кабирии».
Трудно было начать и сосредоточиться, он старый и чёрный-белый, поэтому вместо него я все время выбирала новую серию сериала. Но вчера я всё-таки села и сосредоточилась.
В картине рассказывается о проститутки, которая мечтала о простом женском счастье. Она была настолько чиста душой, что будто бы магическим образом притягивала к себе самых недостойных людей. Каждый раз она верила в добро, и каждый раз её предавали, последний раз она умоляла о смерти, но осталась жива.
Всю картину посмотрела на одном дыхании, как вдохнула в начале, увидев, невероятную мимику Джульетты Мазиной, единственной жены режиссёра, так и не выдыхала уже из-за кома в груди.
А в конце мурашки и чёрный экран.
Все мои проблемы показалось настолько ничтожными и решаемыми, по сравнению с её жизнью.
Откуда у это девушки столько силы воли и тяги к жизни?
Она не боялась жить и не боялась чувствовать, каждый раз она разочаровалось и каждый раз снова верила людям. Даже тогда, когда она плелась без цели и средств к существованию, она улыбнулась, увидев веселящихся людей.
В этот момент, перед надписью la fine (конец), понимаешь, теперь её ничего никогда не сломит.
Если в такой момент, в момент выбора: жить или умереть, она выбрала жить, если она смогла найти в себе силы встать с земли, для неё больше не будет ничего невозможного.
Ведь теперь все уже будет по-другому, она будет другой.
От желания трактовать этот фильм Федерико Феллини исключительно с точки зрения характера главной героини отговаривает само его название, ставящее акцент на слове «ночи». Что выдвигает на первый план визуальный контекст, который служит основным объектом образного изложения. Однако статичность обстоятельств не позволяет воспринимать их в качестве действующего лица. Поэтому ключевым приемом в картине является опосредованный художественный анализ, пропущенный через психологическую драму.
Выбор пути реализации авторского замысла определяет монтажное построение мизансцен, которые составлены по принципу объединения планов, показывающих ситуацию и второстепенных персонажей, с кадрами, демонстрирующими реакцию на них Кабирии. Поэтому открытая, яркая мимика Джульетты Мазины позволяет не только понять образ героини, но и увидеть обстановку ее глазами, то есть проникнуться чувствами к пространству экранной сцены, а значит, самим оказаться внутри эпизода.
Мастерство Феллини в применении классического условия драмы как способа художественного изображения преломляет картины жизни Италии 50-ых в призме внутреннего созерцательного мира Кабирии, отчего они приобретают оттенки творческого осмысления, поворачиваются теми сторонами, которые раскрывают подводные течения общественной ситуации, обнажаются неприглядной правдой во всех проявлениях. Для полноты бытописания режиссер проводит героиню через галерею состояний существования социума: от компании молодых людей, через шикарные апартаменты известного актера, к нищенскому прозябанию в зловонной канаве.
Кабирия, по сравнению с прочими персонажами и всем наполнением кадра, обладает метафорической подвижностью. Она словно парит и не только в пространстве, перемещаясь из одной части географии ленты в другую, из одного облика бытия в иное его проявление, в то же время остальные герои привязаны каждый к своей обстановке. Вместе с тем, лишь характер Кабирии трансформируется параллельно с движением авторской мысли, нагнетая конфликт сопротивления ее духовной чистоты пошлости и грубому невежеству окружающих людей.
Буквальное одушевление картины, фокусирование развития сюжета на характере Кабирии постепенно приводит к сопричастности зрителя течению ее чувств, что ближе к финалу перерастает в самоощущение через героиню фильма, проекцию ее состояния на себя. Включение аудитории в эмоциональную канву ленты было важнейшей задачей режиссера для реализации кульминационного аккорда. Если бы это не удалось, то легендарная улыбка Джульетты Мазины за мгновение до титров, обладающая абсолютно ошеломляющим эффектом очищения от суеты и воспарению к величию человеческой души, потеряла бы часть своей фантастической проникновенности в некую общую сферу гуманистической рефлексии.
Выведя в своей ленте «луч свет в темном царстве», Феллини отказался от жесткой критики бессердечности общества, тем самым обратил творческие усилия на решение проблемы существования человека в больном и безучастном мире, а не на саму проблему. Поэтому представление центрального образа в художественной структуре фильма, стало важной задачей с точки зрения понимания публикой ключевой идеи. Кабирия не должна была стать святой или мученицей, зритель не должен был увидеть в ней некий архетип, ибо режиссер стремился к максимальному приземлению, очерчиванию ее характера грубыми контурами, то есть представления ее как совершенно частный случай, причем, далекий от благородства. Отсюда и резкая, вульгарная манера поведения в постоянном вызове. Однако это идеально подходит в рамках воплощения наивной инфантильности, что и есть истинная непорочность. Таким образом Феллини выпускает Кабирию из плоскости экрана в сознания каждого человека, делает ее ощутимой и реальной.
Развитие художественной идеи фильма замкнуто на себе. Лента начинается с рассказа о жестокой подлости одного из ухажеров и этим же заканчивается. Однако сюжетные обстоятельства и степень напряжения взвинчиваются к финалу до предела, приближаясь к границе трагического небытия, растворению сознания в пустоте вечных терзаний. Но для Феллини эмоциональная буря не является целью, он видит апофеоз драмы в преображении человека и выходе его на совершенно новый надреальный уровень существования уже вне времени, вне материи, но в пространстве непостижимых истин, которое не подвластно низости жизни.
