Странная, вспыльчивая, несчастная. Добрая, милая, сумасшедшая. Проститутка, сирота, постоянно ощущающая на себе вечное одиночество. И все это она. И все это Кабирия.
Обладательница вспыльчивого характера и самой древнейшей профессии на планете, она всегда мечтала отыскать ту искреннюю, наполненную до краев чувствами любовь, что будет согревать тело и душу даже во времена убивающего своим холодом снегопада. Девушка в блестящем исполнении Джульетты Мазины следовала по тропам жизни, спотыкаясь, врезаясь в тупики, но стараясь несмотря ни на что держать нос кверху, мечтать о наступлении лучшего.
Такие представительницы слабого пола, да и всего человечества, как Кабирия в виду личного характера, что в полках своего большого шкафа хранит черты простодушия, легкомыслия и открытости, всегда страдают больше остальных, попадая в неприятные и зачастую катастрофические жизненные ситуации, которые имеют свойства выливаться в грусть, депрессию и отчаяние. Ранимое и приветливое сердце, которое хоть и тщательно скрывается под маской неконтролируемых порывов, что временами активно себя проявляют, так и стремится найти подобный себе человеческий тип, но все поиски терпят крах за крахом, застревая в очередном сгустке боли.
С помощью образа этой девушки в исполнении Джульетты Мазины, что при любом ощущении звуков музыки отправляется в пляс, забывая обо всем, исправно делает затяжку за затяжкой, старается хорошо одеваться, и получает бесконечные пощечины, Федерико Феллини изображает все страдания от жестокости окружающего мира. Несправедливость в прямом смысле этого слова без каких-либо масок, напоминающая о себе раз за разом. Вытекающая из всех щелей желчь, она как существовала 50 лет назад, 60, 100, так никуда и не девается в нынешнее время, а потому расстраивающее чувство печали никогда не пропадет.
Феллини, поместив в центр событий свою музу, жену и талантливейшую актрису Мазину, поражающую мастерством и непревзойденностью своей игры, смог создать такую трагичную, но, тем не менее, довольно-таки жизнеутверждающую историю, к которой ничего не прибавить, не убавить. Здесь все на своих местах, а эмоциональные потоки, словно ртуть на градуснике растут с каждой новой изображенной сценой, вынуждая от напряжения лопаться капилляры.
И теперь у тех, кто познал эту историю, из всех информационных отсеков серого вещества при наступлении очередной проблемы будет всплывать она, оставаясь неизменной во всех тяготах жизни. Принимая удар за ударом, впитывая в себя очередную порцию негатива, осознавая, что придется в очередной раз начать все с самого начала, Кабирия будет странствовать по своим ночным реалиям и улыбаться сквозь слезы.
Фильм построен на контрасте чистоты и порока, наивности и фальши, истинного и иллюзорного. Кабирия - проститутка, но на протяжении всего фильма ей удается сохранить очаровательную непосредственность и детскую наивность, которые, очевидно, и притягивают к ней людей с грязными мыслями и поступками.
В Кабирии, роль которой безупречно исполняет Джульетта Мазина, чувствуется не столько легкость поведения, сколько легкость сердца. Она готова довериться любому человеку, который отнесется к ней хорошо. Даже танцует она свободно и открыто, ее танец удивительно трогателен – будь то на пустынной мостовой или в баре, под завязку набитом скучающими богачами.
Мир в лице населяющих его проходимцев жестоко обходится с девушкой, разрушая все ее надежды. Неисправимая вера в человеческую порядочность безжалостно втаптывается в грязь и заставляет восприимчивого зрителя в очередной раз перейти на сторону адептов мизантропии и вселенской несправедливости.
Может быть, своим фильмом великий мастер говорит нам о необходимости надежды 'несмотря на' и 'вопреки'. Расстроенная и опустошенная, обкраденная в прямом и переносном смысле Кабирия в слезах бредет прочь от очередного места крушения своих идеалов. Внезапно ее окружает толпа молодых людей, беззаботно предающихся веселью, и становится ясно – жизнь продолжается, и какой бы она ни была тяжелой, в ней всегда найдутся моменты, стоящие того, чтобы их прожить.
Мне кажется, этот фильм нужно понимать не умом, а сердцем - и тогда вместо потери веры во все лучшее, что может быть в человеке, мы научимся доверять. Многие феллиниевские персонажи не верят в Бога в общепринятом смысле слова (не знают соответствующих ритуалов, не умеют 'правильно' молиться), но светлой, подлинной веры у них не отнять. И хотя Кабирия говорит отцу Джованни, что не чувствует благодати, рискну предположить, что благодати в ней в разы больше, чем в других персонажах фильма. Именно благодаря безотчетной вере героини в чудо 'ночи Кабирии' становятся символом любви – но любви не продажной, а бескорыстной и благотворящей.
Она – наивна, вследствие чего она так смела и благополучна. Проститутки спиваются, становятся наркоманами, но это не о Кабирии. Кабирия – проститутка, у которой все «O'Key»; это совершенный наив. Есть такая страсть – неприязнь к наивности. Первый любовник (сутенер?) вырывает у нее сумочку и сталкивает ее в воду. Сколько у нее было в этой сумочке? Живя с ней, он мог бы получить больше, но это страсть… неприязнь к наивной, прямолинейной, смелой, честной, живущей в ладу с собой Кабирии. Она раздражает, она дура, ее надо заставить страдать.
Ее вытаскивают из воды, спасают ей жизнь; она приходит в себя и гневается … на мелочи. Ей спасли жизнь, но для Кабирии это норма, она сердится на то, что ей спасли жизнь … недостаточно тактично.
Господин из Сити, подворачивающийся ей и за которого она стремится выйти замуж, боится ее. Это – господин из Сити, из богатой части города и тут Кабирия как Свобода на баррикадах верующая, что с ней может создать семью бухгалтер. Она пугает его, всего опасающегося, своей … наивностью. Навряд ли он хотел присвоить ее деньги: он просто испугался ее и взял деньги … по растерянности. Прежде чем убежать они оказались в его руках.
Феллини создает символ новой Италии. Это не католическая феодальная Италия, живущая в страхе и трепете перед гневом Божьим, где все фискалят друг за другом, находя в другом недостаточный трепет. Это новая американизированная Италия в шорах наивного оптимизма устремленная в будущее, Кабирию мы застаем в конце фильма, шествующую по дороге в никуда в состоянии эйфории.
Эйфория – состояние радости, не имеющее под собой прочной основы, реальных причин. Этому посвящены все фильмы Феллини, начиная со «Сладкой жизни». Католицизм в его мрачноватом виде, феодализм, фашизм – отступились и наступило светлое праздничное ничто, эйфория. Новая Италия – Кабирия, у нее ничего нет и она празднично устремлена в будущее. Позже Феллини, всеми обласканный, снимет «Рим» как … анекдот. Праздники… Он выставляет себя и Италию на всеобщую улыбку, словно он накачан морфием. У нас такими были грузины с их вечными комедиями и тостами. Нищие смеются в лицо Судьбы и кричат ей: «ничто не заставит нас страдать!»
Феллини – художник феноменально большого стиля, сделавший комичное большим, огромным, значимым. Кабирия – нелепая и колоссально героическая особа, вровень с Тоской. Никто в зале не рыдает, но все чувствуют … большое и абсолютно новаторское – героический анекдот.
'И внезапным лучом освещенные лица Тех, кто молится Небу среди нечистот.' Шарль Бодлер
В начале 1950-х годов Федерико Феллини поставил несколько замечательных фильмoв в жанре нео-реализма, 'Маменькины сынки,'Дорога/La Strada' и 'Мошенничество', в которых уже проявилось свойственное только ему поэтически-гротескное видение. Но именно «Ночи Кабирии» (1957) видится идеальной картиной, созданной Феллини, на середине дороги от нео- к сюр-. Её режиссура виртуозна, благодаря мягким и даже вкрадчивым движениям камеры, вдруг взрывающимися необычными нарезками и внезапными изменениями композиции. Смешивая реализм и мечтательность, 'Кабирия' становится предвестницей визуальных решений и находок пoследующей работы режиссёра, ослепительной La Dolce Vita. «Ночи Кабирии» - последний фильм Феллини c литературной основой, третий, в котором он снял свою жену, Джульетту Мазину, его кино-признание в любви к ней. Отрешённость от реализма и самозабвенная погружённость в «волну своей памяти», вызвавшие к жизни переполняющие экран фантасмагорические видения его арт-фильмов 1960-х, и грандиозные пышные феерии более поздних лет ещё не потеснили подлинную человечность, душевность и сострадание его ранних лент.
В центре трогательного, временами забавного, но в основе своей печального фильма, Джульетта Мазинa, без преувеличения, сияет в роли римской проститутки Марии «Кабирии» Чекарелли, закалённой тяготами уличной жизни, но не потерявшей надежду на настоящую любовь и страстно мечтающей начать новую жизнь. Талант Мазины, направляемый режиссёрским чутьём и железной рукой Феллини, позволил ей избежать окарикатуривания образа Кабирии, так же как и ненужной сентиментальности. Позднее, Феллини признался, что 'ломал' Джульетту. Oнa видела себя чисто трагической актрисой и невольно сопротивлялась его попыткам извлечь наружу эксцентрическую клоунессу, запрятанную под благовоспитанностью религиозной девушки из состоятельной буржуазной семьи. Оба оказались правы в своём видении Кабирии, которая во многом стала трагикомической экранной сестрой «бродяги» Чарли Чаплина. Сходство безошибочно просматривается в её манере двигаться, в жестикуляции, в нарочитой неловкости, в забавном манипулирование зонтиком. Но Мазина привнесла в Кабирию какую-то трогательную взъерошенность и настороженность, не скрывавшие eё пронзительную детскую незащищённость, доверчивость и чистоту. Лицо Кабирии-Мазины с огромными сияющими глазами, живое и подвижное, стремительно меняет выражения. Как зеркало, оно отражает каждую эмоцию, переживаемую ею, мгновеные переходы от горького цинизма к задумчивой тоске, от отчаяния к надежде, от слез — к улыбке.
Эти выразительные изменения, вызываемые нелёгкими обстоятельствами бытия Кабирии, озвучены музыкой постоянного соратника Феллини, композитора Нино Рота, без мелодий которого фильмы Феллини были бы совсем иными. В них звуки морского прибоя взрываются всплесками невинного смеха ребёнка. В них целомудренность заветной мечты Кабирии об истинной любви созвучна манящему покачиванию бёдер Градиски в такт постукиванию каблучков о тротуар. В них cладострастно-пленительные движения Аниты, плещущейся в фонтане Треви, отдаются в тихиx, но внятныx шёпотax дУхов Джульетты, а в первобытно-чувственном танце Сарагины на пляже слышны отголоски пронзительно-нежной мелодии трубы Джельсомины. Композиции Рота лиричны, исполнены романтики, поэзии и сожалений о несбывшихся желаниях, о разрушенныx мечтax. Их отзвуки надолго остаются со зрителем и после того, как темнота постепенно окутывает опустевший экран. Чудо, которое совершили Федерико Феллини, Джульетта Мазина и Нино Рота заключается в том, что судьба экранной Кабирии становится бесконечно близка зрителю. Мне. И вот ведь, волшебная сила искусства — после того, как я видела 'Ночи Кабирии' много раз и знаю, что тот, кто хочет любви, беззащитен вдвойне, каждый раз в одной и той же сцене, несмотря ни на что, я надеюсь: «Может быть, в этот раз ей повезёт.»
Через много лет после выпуска фильма, Федерико признался, что из всех многочисленных персонажей, которым он дал жизнь в своих фильмах, Кабирия — единственная, о ком он часто думает, о чьей судьбе беспокоится, за кого переживает. Как сложилась её жизнь? Смогла ли она найти, пусть не любовь, но покой и немного счастья? Великий фантазёр и неисправимый лгун, как он сам себя называл, не дал Кабирии прекрасного принца, который вывел бы её за руку из мрака, грязи и одиночества её жизни. Но в незабываемом финале он подарил Кабирии надежду. «Dum Spiro - Spero». «Пока живу - надеюсь». Пока Кабирия улыбается сквозь слёзы и кивает нам в заключительных кадрах трагически -оптимистического шедевра Федерико Феллини, пока жива самая красноречивая и нежная улыбка итальянского искусства, ответ на загадочную отстраняющую полу-усмешку Джоконды, есть надежда и для всех нас.
Жестокая реальность глумится над самым хрупким - животворящим в душе человека - чувством любви.
Один из самых любимых мною фильмов Феллини, который могу пересматривать бесконечное множество раз. Невозможно представить себе количество кинозрителей, чье внимание притягивает этот киношедевр!
Причина феномена, на мой взгляд, не только и не столько в ее несомненных эстетических достоинствах и художественном мастерстве создателей, но, прежде всего, в ее глубочайшей человечности.
Феллини - любитель воплощать сложные психологически неустойчивые образы. Такою была Джельсомина, и такова Кабирия, в образе которой ему удалось добиться гораздо большей поэтичности. Ее история очень проста. Это мозаичное повествование, построенное на цепочке различных отдельных случаев, через призму которых создается образ главной героини. Данный персонаж – неоднозначен и двойственен. Будучи представительницей «древнейшей профессии», в душе Кабирия, прежде всего, оставалась женщиной неиспорченной. Внешне грубая и вульгарная, она любила и страдала, мечтала о романтической встрече с «принцем» своей жизни. Героиня обладала неисправимой способностью строить иллюзии и предаваться фантазиям. Как замкнутый, стыдящийся себя зверек, она готова была всецело отдаваться за минуты духовной близости. Сквозь «розовые очки» Кабирия смотрела на мужчин, желавших лишь поживиться за ее счет. Ставшая хрестоматийной последняя сцена фильма (знаменитая «улыбка сквозь слезы» главной героини) наполнена если не надеждой, то, по крайней мере, сохраненной любовью к жизни. Издевки, жестокое отношение мужчин не научили ее быть разборчивой и рассудительной. Она все так же наивна, доверчива, ее взгляд полон иллюзий и – увы! – готовности поддаться новому обману.
«Мытари и блудницы вперед Вас идут в Царство Божие»
«Снова появился кто-то, кому она сможет отдавать свои деньги, чтобы он их пропивал, а потом еще и бил ее в придачу. Роза была счастлива». Эрих Мария Ремарк, «Три товарища».
Из всех фильмов, снятых Федерико Феллини в 1950-е годы, ни один, пожалуй, не вызвал такого количества споров, толков и трактовок, как «Ночи Кабирии». Жорж Садуль, Андре Базен, Альберто Морава и другие признанные итальянские и французские кинокритики неустанно вгрызались в эстетику и проблематику картины, выискивая и порой надумывая параллели с Достоевским и Тургеневым, Гюго и Сервантесом, с ранними работами самого Феллини и творениями неореалистов… Но мы не будем слишком углубляться в трансцендентально-эсхатологические дебри и представим свое понимание «Ночей», быть может, упрощенное, но, хотелось бы верить, более человечное.
Стало своеобразной традицией анализировать шестой фильм Феллини с оглядкой на второй, «Белого шейха», в финале которого впервые появилась проститутка по имени Кабирия. Для Джульетты Мазины эта роль стала уже третьей такого плана: в 1948 году ее можно было видеть в подобном амплуа в картине Альберто Латтуады «Без жалости», а три года спустя – в «Закрытых ставнях» Луиджи Коменчини. Неудивительно, что очередное вживание в образ представительницы древнейшей профессии потребовало от нее колоссального духовного напряжения. Пытаясь постичь глубину и противоречивость личности новой Кабирии, следует принимать во внимание два основных фактора. Во-первых, вряд ли уместно искать какие-либо ее прототипы в мировой литературе и кинематографе прошлых лет. Ни Сонечка из «Преступления и наказания», ни Фантина из «Отверженных», ни многочисленные «ночные бабочки» из романов Ремарка не могут и сравниться с Кабирией по степени жизнестойкости, способности любить и силе веры – не в какие-то высшие мистические силы, но в людей. И, во-вторых, нужно абстрагироваться от клейма Кабирии как «падшей женщины», «падшей сестры Джельсомины», которое накладывают выработанные моралью нашего общества рефлексы. Самозабвенно отдаваясь своему ремеслу, Кабирия сохраняет чувство собственного достоинства, гордость и душевную чистоту. Поэтому она не замыкается в себе, подобно беззащитной Джельсомине; не умея страдать молча, она беззаветно отдается то нахлынувшей на нее радости, то страсти, то страданиям…
«Некоторых вещей нельзя касаться грязными руками»
Из «Дороги» в «Ночь» плавно перекочевал один из важнейших мотивов всего творчества Феллини – одиночества и человеческой разобщенности в современном ему итальянском обществе. Несмотря на постоянную поддержку верной подруги Ванды, Кабирия даже в окружении других проституток пользуется репутацией «двинутой», поэтому и пытается как-то вырваться из гнетущей повседневности (вернее, «повсеночности»), убежать в иную реальность, пусть иллюзорную, но более гармоничную и радужную. И столь сильна глубокая симпатия, которую она внушает встречным мужчинам, что они всячески пытаются ей в этом помочь: сначала известный актер Альберто (переосмысление «Белого шейха»), потом – безвестный гипнотизер… Они относятся к ней не как к женщине, тем более продажной, а скорее как к взрослому и заплутавшему в потемках собственной души ребенку, слегка обиженному, но все еще трогательному в своей наивности. Я бы не сказал, что в «Ночах» Феллини явно решил прибегнуть к излюбленному приему ангелизации, посредством которой были созданы образы Джельсомины и Матто и раскрыт характер «Мошенника» Аугусто. Кабирия – абсолютно реальная и настоящая женщина, пусть и невезучая, но поистине прекрасная в своей борьбе за простое земное счастье. Она по очереди теряет отпущенные ей девять кошачьих жизней, но лишь для того, чтобы фениксом вновь и вновь возрождаться из пепла утраченных иллюзий и, наконец, назло всему вступить в последнюю жизнь, которая уж точно должна стать полнее и ярче предыдущих.
Подчеркиваю: речь идет о земном счастье, доступном и достижимом исключительно усилиями Кабирии. Ведь во время празднования Дня Святой Богородицы Мадонна остается глуха к ее слезным мольбам, священнику Джованни не удается принять ее исповедь, а знаменосцы-паломники продолжают свой путь холодно и чуть надменно, даже не обернувшись на ее возгласы. Вообще в «Ночах Кабирии» Феллини коснулся своих непростых отношений с католической Церковью явственнее, чем обычно. Чего стоит один эпизод с «благодетелем с мешком», помогавшим нищим, вырезанный из окончательной версии фильма сразу после премьерного Каннского показа: клерикалы посчитали, что режиссер решил возложить миссию Христа по помощи сирым и убогим на человека, неприемлемый по всем канонам Писания ход. Впрочем, обилие религиозных аллегорий в картинах Феллини является отдельной интереснейшей темой для анализа, благо сам Федерико на момент выхода «Ночей» так и не смог дать окончательный ответ на вопрос, может ли он назвать себя настоящим католиком.
Живая Кабирия повстречалась режиссеру во время съемок «Мошенничества», и звали ее Вандой: она жила в полуразвалившейся хижине, с опаской приняла от него немного еды, но потом с присущей ее натуре страстью без утайки поведала обо всех страданиях и горестях, пережитых ею во время работы на римских улицах. Социальная среда, в которой творит Феллини, абсолютно естественна, но из-за его глубочайшей любви к ней она поневоле искажается, приобретает оттенки таинственности – равно как и погруженные в нее персонажи. Пьер Паоло Пазолини, принявший участие в написании сценария к «Ночам», опасался, что эта реальная действительность вступит в дисгармонию с действительностью стилизованной, с привнесенными последней героями, как, по мнению многих, вышло с Джельсоминой и «Дорогой». Но, несколько опустив Кабирию до уровня окружающего ее мира и подняв последний до уровня самой Кабирии, Феллини и Мазина добились уникального сочетания, навсегда оставившего след в душе каждого из великих творцов. И если Джульетта решила навсегда попрощаться с покинувшей ее Кабирией, то Федерико, кажется, так и не смог забыть этот финальный сияющий взгляд, напоминающий чаплинского Бродяжку из «Огней большого города». Взгляд, наполненный не только слезами утраченных иллюзий, но и звездами новых надежд.
Невозможно передать впечатления от этого фильма. Он проникает через глаза и впивается в сердце, оставляя, светлую грусть.
Это история проститутки, работающей в самом бедном районе города, гордой женщины, верящей в любовь. Ее обманывают, призирают, а она остается такой же наивной, светлой, смешной и в то же время твердой и самодостаточной, встречающей взлеты и падения с высоко поднятой головой. Надо отдать должное Джульетте Мазине великолепно сыгравшей столь сложный образ Карибии, сумевшей мастерски передать все эмоции, творящаяся в ее душе.
Этот фильм снят полвека назад, однако не стоит отказывать ему в актуальности.
Это настоящей шедевр, ставший классикой, покоривший сердца зрителей.
Федерико Феллини – глубокий философ и замечательный рассказчик. Его фильмы наполнены символами, которые временами так трудно уловить, а тем более разгадать. Для меня его творчество всегда было чем-то таинственным, непознанным и прекрасным. Фильмы манили, захватывали, но оставались далекими, неразгаданными и немного чужими. Но с лентой «Ночи Кабирии» произошло нечто невероятное: она врезалась в мою память яркими, пусть и черно-белыми картинками, неловкими движениями маленькой Джульетты Мазины, надрывным голосом Ларисы Пашковой и, конечно же, удивительной ясной улыбкой – улыбкой Кабирии.
Но обо всем по порядку. Фильм просто великолепно выстроен композиционно. Одна за другой сменяются сценки из жизни римской проститутки Кабирии: обман возлюбленного, обокравшего и пытавшегося убить героиню; гламурная пустоватая жизнь известного актера, которому простодушная Кабирия пытается вернуть неотработанные деньги; молебен Деве Марии; гипноз, вынимающий на потеху веселой публике ранимое романтичное нутро из, казалось бы, циничной оболочки уличной проститутки; последний эпизод, сокрушающий всякие надежды и мечты.
Картина представляется как бесконечная незаметная борьба то ли Кабирии с миром, то ли мира с Кабирией. Парадоксально, но в каждой композиционной части, в каждой маленькой битве крошечная, нелепая, вроде бы раздавленная жизнью героиня неизменно побеждает. Она вновь и вновь сохраняет себя, свое мягкое и доброе сердце.
Все вокруг смирились с участью, тем низом (в первую очередь, моральным), которого достигли. Только Кабирия до сих пор не разучилась мечтать. Она стойко верит в лучшее. Звезда кино Альберто Лаззари для нее не просто удачный клиент, он символ волшебной сказки, чудесной мечты и иллюзорной действительности, которую создает кино. Героине так хочется стать частью этой иллюзии, но у Кабирии есть удивительное качество – природная чуткость и зоркость. Быть может, она и пытается отдать заплаченные актером деньги обратно, потому что понимает: он настолько же беден, как и она, только вот бедность Альберто Лаззари другого порядка.
Кабирия невозможно честна и порядочна. Она верит в сказку, живет самообманом, но в то же время интуитивно ощущает и отвергает фальшь. В фильме интересно раскрыта тема церкви, веры и религии – очень острая тема для Федерико Феллини и всего итальянского искусства XX, да XXI века. Кабирия молится Деве Марии исступленно и искренне. Да, ее свеча гаснет, но ведь должна извечная женская заступница услышать и пожалеть героиню. Девушка наполнена верой и добром, она ожидает чуда. Но вновь чудо происходит лишь в светлой душе Кабирии. Весь окружающий мир, все люди вокруг остаются прежними. Для них молитва была необычным времяпрепровождением, еще одним способом оригинально развлечься – не более. И в Кабирии просыпается бунтарь, яростный богоборец. Она разгневана лживостью, фарсовостью обряда. Она находит еще одного посягателя на свою веру во что-то хорошее там, где и не ожидала.
Кабирия обрастает новой кожей, но слишком легко и беспощадно эту новую защитную оболочку срывает маститый гипнотизер. Сцена, в которой он на глазах смеющейся публики «вытаскивает», «обнажает» романтичную, детскую сущность героини, бесконечно страшна. Теперь на продажу выставляется не только ее тело, но и самая сокровенная мечта.
Кабирия вновь раздавлена, Кабирия вновь оживает. Спасает ее любовь, правда любовь оказывается такой же лживой, как и все в этом мире.
Конец фильма был бы слишком пессимистичным и пугающим, если бы Федерико Феллини – великий художник и великий знаток человеческой души – осторожно и незаметно не подвел бы нас к финалу, к пресловутому катарсису, которого и в кино, и в литературе ой как трудно достичь. На лице раздавленной, заплаканной, измученной Кабирии засияла добрая, лучистая улыбка. Улыбка, как будто говорящая: Кабирия не сдалась, Кабирия и в этот раз победила.
Ночь. Маленькая женщина в дешевом, но выгодно подчеркивающем фигуру наряде идет по освещенным улицам города. Ей немножко неуютно в этом элитном квартале, среди дорогих ресторанов, проезжающих мимо роскошных авто, элегантного общества. Оказалась она здесь по своему капризу, а может потому, что ее манит такая жизнь. Эта женщина - Кабирия, она живет в бедном районе и торгует собой. Ей здесь не место, но она с детским упрямством прохаживается по улицам, задорно вскинув голову.
И невольно проникаешься симпатией к этой взбалмошной, грубоватой, но такой по-детски наивной героине. Сопереживаешь ей во всех ее передрягах, грустишь и радуешься вместе с ней. Ведь, несмотря на свой род занятий, Кабирия доверчива, добра, верит в лучшее, любит мечтать. Жаль, что сейчас таким как она говорят, что им будет тяжело в этом мире...
Актрисе и Феллини блестяще удалось показать этот диссонанс внутреннего мира героини и жестокой реальности, в которой ей приходится жить. На ум сразу приходит тема маленького человека в русской литературе. Похожую историю, но с разными действующими лицами можно найти в гоголевской 'Шинели', в творчестве Достоевского. Так же очень жаль героев, но что их может ожидать в этом жестоком мире, в котором никому нет до них дела, когда над ними только смеются.
Однако после фильма остается какая-то надежда, вера на лучшее. Он полон милыми трогательными моментами, но показанными сквозь щемящую грусть... У Кабирии были свои радости - такая роскошь, как свой дом (пусть состоящий из одной комнаты, зато со всеми нужными принадлежностями). Она очень гордится, что у нее есть свой уголок и спешит сказать это каждому, пусть только попробуют над ней посмеяться! Я думаю, что даже самое черствое сердце растрогает эта замечательная картина, в которой, несмотря на щекотливую тему, нет ни капли пошлости. Эх, умели же раньше снимать!
Это шедевр. Это кино с Большой буквы. Я плакала и смеялась вместе с Кабирией. Вот так надо играть! Да, даже слова не подбираются нужные, чтобы рассказать об этом фильме.
Джульетта Мазина - красавица. Настоящая красавица, а не дешёвка, которых много. Она настоящая, не фальшивая. А все, кто говорит, что она страшная, просто ничего не понимают. Такой должна быть настоящая красота.
Феллини нужно памятник поставить за этот фильм. Такое кино не стареет. Нет смысла рассказывать о сюжете. Этот фильм о любви, надежде, о простых человеческих чувствах, о предательстве и вере, вере в лучшее.
Я буду пересматривать этот фильм каждый раз, когда у меня грустно на душе. Наверное, это лучшее, что может нести в себе фильм.
