Мой любимый фильм с участием Жерара Депардье – это эпическая картина Бернардо Бертолуччи «Двадцатый век» (1976).

Действие разворачивается в Италии в первой половине прошлого века. В один из летних дней 1900 года рождаются два мальчика – Ольмо (Депардье) и Альфредо (Де Ниро). Последний – сын богача - владельца имения Берлингьери, а первый рождается в крестьянской среде (его мать даже точно не знает, кто отец ребенка). Крестьяне живут чем-то вроде общины и коммуны. Их барак даже запирают на ночь.

Тем не менее, мальчики из разных социальных классов со временем подружились и прошли через все перипетии того непростого времени: две мировых войны, борьба фашизма и социализма, немецкая оккупация и освобождение Италии.

Со временем Ольмо стал социалистом, Альфредо же, хотя и принадлежал к классу господ (да собственно и не хотел от него отрекаться), к фашистам не примкнул, но, тем не менее, вынужден был опираться на их поддержку. Личная дружба и классовая вражда характеризует отношения героев.

Честно говоря, более проникновенного и более красного (коммунистического) фильма о данном периоде истории в западном кино я не видел. Красные знамена и полотнища, коммунистические лозунги и цитаты наполняют многочасовое действие картины. В самом неприглядном, отвратительном виде предстают фашисты. В начале фильма (апрель 1945) вооруженные вилами крестьяне, изгоняя фашистов и господ, кричат: «За Сталина!» Кстати, и сам Бертолуччи одно время состоял в итальянской компартии.

Но в России, как и в СССР, фильм практически неизвестен. И причины, на мой взгляд, не только в откровенных сексуальных и просто натуралистических сценах, которыми изобилует фильм, но в самом понимании сущности коммунизма, его нравственных ценностей, отношении к свободе в самом широком смысле слова. Западное понимание коммунизма противоречило закостеневшим коммунистическим догмам и консервативной морали, существовавшим в СССР. Эх, преодолеть бы в свое время всю эту косность – и не понадобилась бы никакая перестройка.

Сегодня запрета на фильм, конечно, нет. Но и популяризировать его никто не собирается – уж больно антибуржуазный. Я посмотрел его, еще учась в институте, году эдак 1998-м. Кассеты до сих пор лежат на полке. Как-то показывали «Двадцатый век» по ящику, кажется, по «Культуре». Только было это ночь-заполночь – кто его будет смотреть?

Депардье смотрится в роли крестьянского вождя и коммунистического героя более чем правдоподобно. В конце концов, сам вышел из бедных слоев. Молодой Де Ниро тоже хорош. Блестяще сыграл фашиста Аттилу Дональд Сазерленд.

Всем людям левых взглядов, чей взор не замусорен усиленно навязываемой голливудской кинопродукцией и отечественной сериальной жвачкой, а мышление и восприятие свободно и независимо, да и просто ценителям хорошего кино, фильм Бертолуччи настоятельно рекомендую к просмотру. Испытаете настоящее эстетическое наслаждение.

Два поколения помещиков Берлингьери дружат с главами крестьянской семьи Далько. Но в эти отношения раз за разом вмешиваются глобальные катаклизмы ХХ века: Первая мировая война, неурожай и голод, народные волнения, фашистская чума, Вторая мировая, - всякий раз обязывающие героев сделать свой выбор.

События берут отсчет в день независимости - 25 апреля 1945 года. Но вместе со словами: «Я тоже хочу убивать», - сказанными 12-летним батраком, нацелившим винтовку на своего пожилого хозяина, фильм совершает стремительный экскурс в год, когда пьяный от горя паяц прокричал на всю Эмилию: «Джузеппе Верди умер!». Именно тогда, на заре ХХ века, и начался отсчет этой истории. В тот роковой год, в один и тот же день, родились Альфредо Берлингьери и Ольмо Далько, друзья-противники, поставленные временем по разные стороны баррикад.

Novecento – самая крайняя точка преклонения Бертолуччи перед социалистической идеологией: для него в те времена «понятия коммунист и герой были синонимами». Однако мощь поэтического таланта, переживавшего свой расцвет, преодолела ограничения ангажированного социального кино. В первой (и, пожалуй, лучшей) трети картины Бертолуччи - «незаконнорожденный сын неореализма» - буквально упивается архаикой крестьянский культов и их языческим преклонением перед стихийными природными силами. Именно в эти моменты лучше всего видна связь с «Землей» (1930) Довженко и ранними шедеврами Висконти - «Одержимость» (1942) и «Земля дрожит» (1948).

Перед Бертолуччи стояла неимоверно сложная задача - спрессовать в одном фильме полвека итальянской истории. Именно поэтому он активно прибегает здесь к символике и всевозможным аллегориям. Классовые интересы заставляют Альбето и Ольмо стать врагами. Они же против логики этих интересов пытаются сохранить дружеские Отношения. По версии автора, оба представляют противоборствующие классы, но еще и две ипостаси одного человека.

Осознавая бессмысленность социального соперничества, нищий Ольмо и богатый Альфредо раз за разом пытаются проявить свою половую состоятельность. Еще будучи мальчишками, они трахают матушку Землю, вырыв в ней семясборные лунки, меряются размерами пенисов – «член социалиста – самый большой член» (откуда маленькому Ольмо было знать, что самый большой член – это «член КПСС»), занимаются любовью втроем с проституткой, которой предоставляют право выбрать, кто из них круче…

Сделав себе капитал на фрейдистском «Последнем танго в Париже», Бертолуччи на этот раз попытался найти гармонию между Марксом и психоанализом. И особенно это бросается в глаза в его трактовке фашизма, который он интерпретирует не как идеологическое понятие, а как извращенное биологическое зло. Обнаружив истоки фашистской сущности в садизме (здесь Novecento явно перекликается с «Сало» Пазолини), Бертолуччи, меж тем, очень даже убедительно воссоздает атмосферу, в которой оказалось возможным появление режима Муссолини, спровоцировавшего и преумножившего пороки эпохи.

Как и в «Конформисте» (1970) здесь всплывает мотив педофилии. Так приказчик Аттила, ставший активистом фашистского движения, сначала насилует ребенка, а затем и убивает невинное создание. Перед тем он не менее извращенным образом расправлялся с кошкой, которую привязывал к позорному столбу и забивал насмерть собственной головой (мне представляется, что это одно из самых чудовищных убийств в истории кино). Немало натерпевшись у Бертолуччи, американец Дональд Сазерленд, игравший Аттилу, уже с явной опаской брался затем за свою следующую роль в Италии – Казанову в постановке Феллини.

В фильм отражены пиковые моменты века, но, несмотря на эпический размах, пятичасовая сага почти не теряет живость повествования. Однако 80 минут, вырезанных при монтаже прокатной версии, все же не лучшим образом сказываются на результате: в отдельные моменты фильм начинает напоминать дайджест. Особенно пострадала от сокращений линия судьбы Аниты, жены Ольмо Далько, исполненной Стефанией Сандрелли. А вот поклонников харизматичного Де Ниро может несколько разочаровать тот факт, что актеру пришлось тут играть конформиста Альфредо, что не совсем вязалось с амплуа и личным характером американца, сыгравшего в том же году «Таксиста».

Фильм был закончен в 1975-м, но впоследствии немало времени ушло на монтаж сокращенной четырехчасовой версии, затем начался дележ прав. И в результате эта монументальная фреска об итальянской жизни вышла в широкий прокат только во второй половине 1976-го. Однако она уже не особенно в нем нуждалась, так как все бюджетные затраты ($9 млн, что очень незначительно для столь масштабного проекта) были с лихвой восполнены за счет продажи прав. Брэнд по фамилии Бертолуччи уже начал работать на самого себя. Но поскольку формат был крайне неудобен для показа в кинозалах, фильм выпустили минимальным количеством копий.

В СССР, стране победившего социализма и коллективистской психологии, не остались безучастными к этому «прогрессивному фильму с нехарактерной для буржуазного кино широтой исторического обзора». Однако сам фильм в прокат не пустили, а предпочли оперативно профинансировать «наш ответ Бертолуччи». И он не заставил себя ждать: уже через два года появился пятичасовой эпос Андрея Кончаловского «Сибириада».

Эпичная картина, достойная изложения в книжном варианте. История двух людей, двух семей, разворачивающаяся на фоне кровавых событий XX века, в своей идее напоминает творения Льва Толстого.

Альфредо и Ольмо - разные люди. Дело не только в социальном положении или роде занятий. Это два разных характера: один революционер, 'социалист с дырками в кармане'. Он стоит за правду, за справедливость так, как он это понимает. Другой, Альфредо, в общем-то хороший малый, но, как говорят в таких случаях, родившийся не в то время. В бурном потоке событий, смертей, перемен его утончённые, эстетские увлечения неприемлемы. Не получается стоять в стороне и отдавать на откуп решения посторонним, когда ситуация требует собственной чёткой и однозначной позиции. Это понимает даже Ада, существо декадентское. Всю бесхарактерность своего мужа она осознает уже в день свадьбы. Альфредо настолько боится встать на чью-то сторону, высказаться открыто, что, наблюдая за избиением друга, не может перешагнуть через свой страх и остановить своего 'пса' - управляющего Аттилу. Так же как все остальные не смогут остановить зарождающийся фашизм, посчитав, что как-нибудь приспособятся.

Если вспоминать опять же графа Толстого, то схожесть проявляется не только в масштабности повествования. Поставленный художником вопрос о том, что есть человек в этом мире, напрашивается в течение всего времени просмотра, а последняя сцена только делает его ещё яснее: можем ли мы измениться, или мы такие же как наши предки, и только промышленная революция меняет обёртку? Начинка же остаётся прежней? (Вспоминается 'дерьмо и молоко' из 'Novecento').

Позволю себе ещё одну ссылку на наших классиков, уж простите. Мотив звука топоров в вишнёвом саду, распада семьи... Если за какие-то 50 лет - а что это для истории - добротный хозяин Берлингьери превратился в жалкого человека, которого даже ребёнок способен взять на мушку, то нельзя ли поставить знак равенства между Альфредо и чеховской героиней Раневской? В таком случае, что же остаётся нам, потомкам героев Чехова и Бертолуччи?..

В этом фильме показана история Италии первой половины ХХ века. Она раскрывается через судьбы двух друзей. Олмо - сына батрака из беднейшей семьи и Альфредо - сына хозяина поместья на котором работают все окрестные крестьяне. Оба они родились в один и тот же день в 1900 году, подружились в детстве, укрепили дружбу в юности. В эти годы Олмо стал коммунистом и Альфредо какое-то время разделял его взгляды, но это длилось лишь до тех пор пока он не унаследовал имение почившего в бозе отца. Между друзьями сразу же образовалась трещина, которую ещё более расширила роковая красотка.

В картине на примере тонкого среза итальянского общества показаны важнейшие исторические события. Возникновение, укрепление фашизма в Италии и отношение к нему различных слоёв общества. События военных и послевоенных лет, когда Италия, едва выбравшись из болота фашизма, чуть не стала коммунистической.

Для столь эпического фильма Бернардо Бертолуччи привлёк наилучший актёрский состав. Роберт Де Ниро сыграл взрослого Альфреда. Его друга Олмо - Жерар Депардье. Излишне говорить, что оба великих актёра сыграли великолепно. Эти роли пришлись на самый пик их творческой деятельности. Они даже не играли, а словно вжились в образы. На мой взгляд, эти роли стали одними из лучших в их карьере.

Дональд Сазерленд предстал здесь в несколько неожиданном для меня амплуа. Сначала обычный управляющий, лебезящий перед хозяином. Его герой вступает в фашистскую партию Италии, становится местным лидером и на наших глазах вырастает в чудовище, найдя себе жену подстать. Испытываешь искреннюю ненависть к сыгранному им персонажу. Отличная работа.

Особо хотелось бы отметить Доминик Санду, сыгравшую жену Альфреда и ставшую тем самым яблоком раздора. Её героиня абсолютно неземное существо, нечто воздушное, в противовес Альфредо, крепко стоящему на земле. Она сумела создать очень яркий красивый и запоминающийся образ.

И конечно же, как знаком особого качества, этот фильм освящён божественной музыкой Энио Морриконе.

При просмотре напрочь забываешь о существовании времени. Настолько затягивает картина происходящего, что после пяти с хвостиком часов, проведённых у телеэкрана, ощущаешь сожаление, что всё уже кончилось. Это шедевр.

10 из 10

Блистательное созвездие актеров, способных в любом (и в весьма молодом) возрасте выдвинуть любой фильм в разряд шедевра. Что уж говорить о том случае, когда и сам фильм от руки Мастера...

И если мы простим его обычную зацикленность на сексуальных подтекстах... А мы, безусловно, простим. Во-первых, потому что сексуальность - все же один из сильнейших инстинктов и подспудно является движущей силой многих поступков. А во-вторых, эротика так гармонично вписывается в фильм, что просто невозможно не воспринять происходящее на экране совершенно естественно. Как это всегда и бывает, когда за режиссуру берется Бернардо Бертолуччи.

Фильм...нет, не фильм...Полотно настолько многогранно, что можно говорить о нем часами и не затронуть даже половины смысловой нагрузки.

Поэтому вложу в общую копилку и свою толику мыслей.

Любое устройство общества тем быстрее приходит к своему логическому концу, чем больше пропасть между людьми, его составляющими. А пропасть эта непреодолима, люди живут не просто на разных берегах, а на разных планетах. Так было, так есть и так будет всегда. Дружба Альфредо и Ольмо - один из примеров, когда даже близкие люди не в состоянии понять друг друга. Пока богатые пудрят ноздри кокаином, потому что реальность слишком пресна и скучна, бедняки трут хлеб о тухлую рыбу, чтобы обмануть желудки хоть каким-то запахом еды.

Вполне закономерно постепенно возникает жестокость и беспощадность в адрес хозяев. В этом отношении гениален повтор первой сцены, когда Атиллу и Реджину настигают с вилами крестьянки. В начале фильма проникаешься сочувствием, думаешь, да за что ж их так, разве так можно, вроде приличные с виду люди. А во второй раз испытываешь абсолютно противоположные эмоции. Браво, маэстро, ты заставил прочувствовать ситуацию со всех сторон!

Так вот, безнадежность и толкает отчаявшихся на поиски утопии в виде всяческих -измов и прочих маразмов. Они - плохие, мы - хорошие. Мы наш, мы новый мир построим. Но утопия тем и отличается, что ее невозможно воплотить в жизнь. Такова человеческая природа. Возможно, мою точку зрения разделят не все, но сдается мне, автор совершенно не находится на стороне какого-либо общественно-политического строя. Вспомним споры о том, чья теперь свинья или зачем нужно разоружаться. Автор вне. Вне времени, вне событий, вне споров. Снаружи, но с бесконечной любовью. Как Бог. И в этом особая атмосфера фильма.

Отсюда она - свобода выбора. Отсюда акцент не на общественном сознании, а на внутреннем чувстве порядочности каждого отдельного человека. Вспомним эпизод, кто остался с эпилептичкой, а кто сбежал. И вспомним более раннее - как писалось завещание. Многое закладывается в детстве, очень многое. Кто знает, возможно, Альфредо стал бы другим человеком, будь Оттавио ближе, а папаша дальше. А за Ольмо люди идут совсем не потому, что коммунисты научили его красиво говорить, они просто верят в его порядочность, какой бы путь он ни выбрал. Еще не убедила? Вы тоже считаете, что автор на стороне крестьян и ненавидит хозяев? И приведете в пример конец фильма про паровоз? Хорошо, скажу я, а если рассматривать способ лечь на рельсы перпендикулярно привычному как метафору? Что Ольмо пытается заставить друга наконец отказаться от привычных стереотипов, кардинально поменять свою точку зрения, наконец-то перестать трусить, как в детстве? 'Я добрый, но добра не сделал никому'. Так фашизм как таковой ли осуждается? Или слабость духа, позволяющая злу распространяться в масштабах?.

Затронула эту тему только потому, что не увидела подобных мыслей в рецензиях. А так о фильме можно говорить бесконечно. Простите, великие Роберт де Ниро и Жерар Депардье, что мало внимания в рецензии уделила вашей разноплановой гениальности; простите, красавицы Доминик Санда и Стефания Сандрелли, жемчужины кинематографа; простите, Дональд Сазерленд, что не успела написать о вашем великолепно представленном злодее.

И простите, маэстро Бернардо Бертолуччи, что пытаюсь интерпретировать ваш шедевр))

9 из 10

Старина Платон учил жить идеями, любоваться идеями, превозносил идеи и учил служить им, и то ли он что-то напутал, то ли мир в конец запутался.

Согласно Платону есть идеальный Далько и конкретный Далько, есть идеальный Берлингьери и конкретный Берлингьери. Идеализм Далько состоит в том, что он крестьянин, идеализм которого должен побуждать его к тому, чтобы свергнуть эксплуатацию Берлингьери, быть коммунистом. Идеализм Берлингьери состоит в том, что он помещик и его идеализм побуждает его к усилению эксплуатации крестьян, вроде Далько, быть фашистом. Но к чему заведет их последовательный идеализм? К тому, чтобы сосуществовать как Сталин с фюрером?

Далько и Берлингьери как два подвальных кота соучаствуют в судьбах друг друга, существуя по ту сторону партийности, – они дружат, – и эта дружба далека от соратничества, носит частный, интимный характер, развиваясь по ту сторону социальных смыслов и парадигм. Оба рискуют, что придет фанатик и выставит их предателями своего класса. Фюрер бы не одобрил Берлингьери, Ленин бы не одобрил Далько, ангелом-хранителем их дружбы выступает Бернардо Бертолуччи, предоставляющий их нашему суду во их спасение от фанатиков. Если кто-то запутался, то только не он и его фильм занимает почетное место в учебнике человечности.

Старина Платон учил, что идеи прекрасны. Как все было красиво на заре человечества в его мечтах и как печальна действительность. Что прекрасного в коммунизме? Что прекрасного в нацизме? Что прекрасного было в их «единстве и борьбе», например, во второй мировой войне, в Освенциме? Альфредо и Олмо – не идеалисты, Альфредо и Олмо – друзья и это прекраснее, чем какой-то там чертов идеализм.

Что за смысл в дружбе? Живут ли они осмысленно или действительно представляют собой не более чем симбиоз двух подвальных котов? Об этом фильм. На протяжении своего огромного по продолжительности фильма Бертолуччи извлекает «смыслы» взаимоотношений Альфредо и Олмо, пытаясь заинтересовать нас живой экзистенциальной действительностью такого феномена как дружба, о котором не пишут «умные» идеалисты в учебниках. Почитать учебники – в дружбе нет никакого смысла, смысл есть в партийном товариществе или чем-то вроде этого, но все это такая ерунда по сравнении с глубоким смыслом, который хранит бессмертный фильм Бернардо Бертолуччи. Альфредо и Олмо вместе мастурбируют, занимаются сексом, борются, ухаживают за девушками, празднуют – все это, когда пишешь это, кажется какой-то ерундой, даже грязью, но все это ценности потому, что альтернативой этой «ерунде» и «грязи» было бы зрелище, когда они перерезали бы друг другу глотки. Я глубоко ценю зрелище, предлагаемое Бернардо Бертолуччи, как альтернативу кошмару.

Одним из самых длинных полнометражных фильмов, которые я видел, оказался «Двадцатый век» Бернардо Бертоллучи. Терзали меня сомнения по поводу хронометража и в частности возможности «высидеть» столь продолжительное время. Но как отмечено в заголовке здесь две серии и есть своеобразный «перерыв для отдыха», но разбиение вынужденное.

Хотя большой хронометраж позволил вместить в себя многие события и подробности без ущерба, тем самым в фильме поддерживается большой интерес на протяжении всех пяти часов. Ведь на экране демонстрируется двадцатый век, век машин, век двух мировых войн, революций и это лишь часть великих событий. Основная сюжетная линия строится на жизни и взаимоотношениях двух человек: Ольмо и Альфредо, которые родились в один день 1900 года. Первый – крестьянский сын, второй – отпрыск зажиточного землевладельца. Несмотря на различное происхождение и условия жизни они становятся друзьями. Но основная сюжетная линия – лишь нить, связывающая повествование.

Более важны события, происходящие вокруг, их влияние на судьбы людей. Таким образом, в фильме поднимаются вопросы о месте человека в мире, о судьбе, о выборе, значении принятых решений. И большой плюс фильма – множество разных событий, порой неоднозначных, сложных и экстремальных, дающих возможность посмотреть на героев с различных сторон, их изменения со временем, а также ассоциировать себя с ними или отдельно размышлять над возможным влиянием подобных событий на самого себя.

Но все-таки есть небольшой минусок в фильме: некая однобокость позиции режиссера в противостоянии богатых и бедных и местами излишняя растянутость. Но этот минус с лихвой перекрывается достоинствами. Первое – актерские работы, среди которых отмечу главные по сути, но все-таки недостаточно впечатляющие, хотя и интересные у Роберта Де Ниро и Жерара Депардье. Больше впечатляет Дональд Сазерленд, создавший мощный и запоминающийся образ злодея, может слегка карикатурный, но яркий, харизматичный и действительно пугающий. Другие достоинства: саундтрек от самого Эннио Морриконе, пусть и не дотягивающий до его лучших работ, но оставляющий приятное впечатление; также натуралистичный визуальный ряд, без всяких спецэффектов и компьютерных подрисовок, а сплошь естественный, порой излишне откровенный и жесткий, но правдиво демонстрирующий быт крестьян и вообще события и нравы людей во времена, демонстрируемые в фильме.

В общем и целом, достойное полотно. При всех своих достоинствах и громких именах людей, принимавших участие в его создании, все же малоизвестное и недооцененное. Но при знакомстве с ним, несмотря на прошедшие годы с момента создания, впечатляет и поражает своим размахом. Хотя и чувствуется некая мощь и зерно, есть ощущение его размазанности и размытости по всему фильму, всему огромному хронометражу, это чувствуется и в отдельных компонентах. Но пусть это не пугает, кино, повторюсь, получилось достойное.

9 из 10

Всё таки Европой нельзя не восхищаться. Как бы не интерпретировалась история, какие события бы не обелялись или очернялись, всегда найдётся взгляд, которые отражает наиболее истинную картину, наиболее острую проблему. И как бы не пытались показать, что проблем социального неравенства, демократии и эксплуатации в Старом свете не было и в помине, правда всегда всплывает. Всплывает и начинает резать глаза демонстрируя вопиющую несправедливость того или иного времени.

События, описываемые в фильме происходили фактически не так давно. Не так давно трудящийся человек был на правах скотины. Не так давно вскидывались руки в римском приветствии. Не так давно рабочие в Европе искренне верили в торжество идей социализма.

А что самое главное, что скорее всего удивляет российского обывателя, в той же самой Италии, где происходит действие картины до сих в это верят. Когда на Манежной площади фашисты демонстрировали свою силу, в Риме тысячи студентов под красными флагами, на которых сиял серп и молот, заявляли право своих соотечественников на более достойную жизнь.

Россия и Италия действительно очень похожие страны. Обе монархии в начале 20го века, в обеих господствовало помещичье землевладение, в обеих трудовой человек был бесправен. Более того, можно смело сказать, что первые фашисты начали появляться именно в Российской империи - черносотенные движения занимались ничем иным как еврейскими погромами, убийствами революционеров и запугиванием стачечников.

Поэтому при просмотре фильма 'Двадцатый век' можно смело менять место действия на Россию. Персонажа Альфредо можно переименовать в Альберта, Ольмо - в Ивана и так далее. Гений Бернардо Бертолуччи в том, что все события которые происходят на экране в течении 5 часов порожают своей объективностью. Здесь нет навязывания идеологии, нет нравоучений. Режиссёр картины лишь говорит о том, что как бы там дальше всё не складывалось, какие бы антинародные и реакционные силы не приходили к власти, а 'хозяева' цеплялись за свой праздник жизни ход времени не избежен. Всё меняется. Паровоз, который постоянно фигурирует в картине и есть символ неумолимого Времени. Времени, которое сносит тех, кто не чувствует, что пора менять своё отношение к людям, к проблемам общества и мира.

В этом и основная идея фильма и оптимизм Бертолуччи. Время не остановить. Пускай справедливости сейчас нет и хозяева остаются. Рано или поздно паровоз всё равно их настигнет.