Подавшийся в преподаватели несостоявшийся литератор Жермен безнадёжно разочарован бесталанностью своих учеников, уныло сетуя на это принимающей участие в делах мужа жене, сомнительной галеристке, заблудшей в поисках художественных идей, привыкшей выслушивать школьные сочинения, которые оглашал её раздражённый супруг, вдруг споткнувшийся об интригующий сюжет с проникновением в чужое жилище, искусно украшенный откровенными портретами членов обитавшей в его стенах семьи.
Ясность мысли и живой слог пробудили учительский интерес, разжигая любопытство обоих оставленным на краю рассказа авторским обещанием продолжения, проникая теперь разом в два дома: реально – в жилище своего одноклассника и мнимо – в обиталище своего наставника, делая его с женою частью увлекательной повести, смешивающей вымысел и реальность в взрывоопасный состав конфликта, где сам автор становится частью своих фантазий, выбирая жертву для собственных слов.
Знающий мэтр даёт новичку уроки композиции, усвоив которые, юноша комбинирует типичные приёмы, устраивая психологические ловушки, вводя в заблуждение тех, кто по-настоящему открыл ему двери или только взял в руки исписанный лист, стирая грань между правдой и ложью, превращающимся в иллюзию личного восприятия произведения, чего всеми силами добивается от зрителя талантливый обманщик по имени Франсуа Озон.
Творчество как средство гениального обмана, ложный мир, управляемый автором изнутри. Озон без зазрения совести язвит относительно художественных извращенцев, механистично скрещивающих продукцию разных форм, сатирически пройдясь и по их созерцателям, легко переключающимся с классики на торжество искусственных форм, изменяя искусству также как и супружеству, с лёгкостью повода, состоящего из обманчивых слов.
Читая роман с продолжением, супружеская чета мнит себя сторонними наблюдателями, пока не находит себя среди строк, подчинённая воле художника, разжигающего своим желанием влечение, толкая читателей на отклик, выливающийся невыдуманным действием, отвечая на вызов пера, замыкая их в круг ложного представления о действительном.
Используя излюбленные кинематографические фишки, Озон подменяет смыслы, наделяя всех участников истории ложным представлением о сути, манипулируя их решениями и решением зрителей, поскольку, истинный итог событий, как и развязка романа, подчинена воле единственного настоящего автора, находящегося над схваткой, как нетрудно понять, его самого.
Озон, видимо, упивается волей, применяя свой изобретательный стиль в попсовом жанре, одним мановением поднимающим его до интеллектуальных высот, совмещая формальную лёгкость изложения с изысканной путаницей идей, как сатирический наезд на богемную среду с подспудной иронией над социальной борьбой и внутриполитическими конфликтами, объединяя их с общечеловеческими мотивами, о которых он очень любит вести разговор.
Штука в том, что маэстро иронизирует уже над самим собой, отождествляя собственный подход с художествами шестнадцатилетнего подростка, морочащего голову своим героям и зрителям, перебивая одну родившуюся версию, немедленно пришедшей другой, доказывая, что может быть и так, и эдак, не исключая этого и того. Он в облике главного героя дурачит зачитывающегося бесконечным романом учителя, а вместе с ним и тех, кто тщится вычислить правильный ответ, на ходу правя текст, дразнящий вариантами измен и комбинациями половых связей, идущих в связи с моральной подоплёкой творческой мотивации подростка, обделённого удачей, счастливой жизнью и богатой семьёй.
Поставленные Озоном цели требуют от Эрнста Умоера охватить широкий актёрский диапазон. Подчиняясь непрерывной корректировке текста своего героя, молодой человек вынужден постоянно перестраиваться, ведя разностороннюю игру в обманчивой среде иллюзий, создаваемых мальчиком с последней парты, который, разводя читателей, ищет места (сына, мужа) в разных парах, а для себя выбирает по-озоновски двусмысленный брак со своей музой, о чем, должно быть, только и мечтает настоящий талант.
'После прочтения этой пьесы, я почувствовал огромный потенциал иносказательно поделиться мыслями о моей работе, о кино, о том, откуда черпается вдохновение, кто он - режиссер, кто он - зритель'.
Обратившись к пьесе одного из самых заметных молодых испанцев из так называемого Поколения Брадомин - 'Мальчик за последней партой' Хуана Майорги, Франсуа Озон, кажется, сблизился еще больше со стилистикой Альмодовара или Аменабара. Витающая над вольно адаптированным сценарием тень 'Дурного воспитания' и триллерские нотки из 'Дипломной работы' здесь прослеживаются намного отчетливее, чем лежащая на поверхности сюжетно-образная отсылка к пазолиниевской 'Теореме'. Но тактика сравнений, на первый взгляд - благодатная, унесла бы нас далеко от сути: того, что в этой картине однозначно выдает ее творца, что нового появилось в его стиле и как в целом эволюционирует его искусство.
Типичный для режиссера диалог остро-психологического и социального аспектов достигает, наверное, своего апогея. Манипуляция, как одновременно и инструмент, и результат этого диалога-эксперимента, становится ключевым моментом, создающим невероятную по силе воздействия интригу. На шахматной доске два игрока: учитель французской словесности и его подающий надежды ученик. Обнаруживая в толпе бездарных и безликих учащихся перспективного Клода Гарсиа, наставник в эйфории забывает о бдительности, о протокольной дистанции. Предполагая в парне характерную для его возраста незрелость и даже наивность, Жермен невольно попадает в сети этого юного Макиавелли, пленившись его наркотическим 'продолжение следует'. Персонажи, сыгранные Фабрисом Лукини и Эрнстом Умоером, эффектно, можно даже сказать, знатно блуждают по смысловому лабиринту, вводя раз за разом и друг друга, и зрителя в заблуждение.
Блестящее жонглирование реальностью и воображением (излюбленный прием режиссера - вспомнить хотя бы трогательную 'Sous le sable'), превратило бы ленту в специфический и жестокий перформанс, типа 'Криминальных любовников' или, чем черт не шутит, 'Парфюмера' Тыквера (кстати, к вопросу о манипуляции), если бы не одна деталь, которой в своих фильмах Озон уделяет все больше и больше внимания. Как легко догадаться, речь идет о комедийной составляющей. А юмор у Озона, что в октете феминисток, что в 'Трофейной вазе', демонстративно театральный, пафосный, абсурдный. Буколическая прелесть мертво-ходульной семьи Артолей - всего лишь одна сторона медали, как отражение юмора комиксового.
Юмор же ситуативный, диалоговый воплощен в тандеме Лукини и Кристин Скотт Томас (!), что особенно любопытно в контексте ее фильмографии. Роль не удовлетворенной ни семейной жизнью, ни работой женщины средних лет (и, по большому счету, среднего класса), сыгранная в комическом ключе, стала настоящим откровением. Но каков подтекст! Ведь ее устами обретают голос совсем не радужные мысли режиссера о поиске вдохновения, об утрате смысла искусством постмодерна - когда не отличить художественную галерею от секс-шопа а наличие картины от ее отсутствия.
Этому настроению вторит и музыка 'штатного' озоновского композитора - Филиппа Ромби. Радует этот уникальный творческий союз, когда понимание царит на уровне полуслов и полунамеков, щедро разбросанных по картине, как, например, изобретательное ускорение ритма, иллюстрирующее оживляющийся школьный муравейник в самом начале. Это то, чего так не хватает нынешней кинопродукции массового потребления, где бюджет расходуется большей частью на пиротехнику, компьютерную графику и гонорары звезд, которые по степени одаренности и актерского мастерства почти перестали отличаться от обычного человека из толпы.
В этом потоке стандартизированных индивидуумов, паспортно облаченных в униформы, истинный огонь в глазах, талант попросту не разглядеть. Всякий отличающийся покажется либо паршивой овцой, либо заблудившимся ягненком. Когда разучились видеть, а умеют только смотреть, когда вместо зрителей - одни наблюдатели, вместо ценителей - одни потребители, есть ли у этой эпохи тотального вуайеризма шансы на продолжение?
Для Франсуа Озона, как известно, не существует жанров, стилей и направлений. Или вернее не так. Всё это для режиссёра, конечно, существует, но он, вдоль и поперёк знающий все общепринятые рамки, нормы и клише, не считает возможным держаться в их пределах. Вместо этого автор, в лучших традициях постмодернизма, предпочитает играть мнимыми границами, добавляя в эту игру долю тонкой, воистину французской иронии. Так, мелодраматическая история жизни благопристойной буржуазной семьи в «Крысятнике» (1998) оборачивается едва ли не хоррором. Трагедийные по своей сути «8 женщин» (2001) прикрываются маской разудалого голливудского мюзикла 30-50-х годов. «Бассейн» (2003) из психологической драмы трансформируется в самую настоящую комедию. А в условную эдвардианскую Англию «Ангела» (2007) врывается барочная избыточность красок, музыки и чувств. В общих чертах примерно таким образом формируется уникальный, легко узнаваемый и, кажется, неповторимый стиль Франсуа Озона. Новая картина «В доме» (2012), по всей видимости, станет эталоном этого стиля, поскольку наглядно иллюстрирует все фирменные «фишки» режиссёра и вообще представляется квинтэссенцией всего лучшего в его творчестве.
Помнится, в своих первых полнометражных работах Озон особенное внимание уделял изучению психологии мужчин. Далее он резко перекинулся на прекрасную половину человечества. Теперь же режиссёра интересует и мужское, и женское разом, но увиденное глазами подростка. Через юного главного героя «В доме», очевидно являющегося альтер-эго автора, Озон, надо полагать, сигнализирует о новом этапе своего творчества. Не удивительно, что делает он это именно сейчас: режиссёру вот-вот стукнет сорок пять, а в кино он работает уж без малого четверть века.
Шестнадцатилетний Клод, внешне напоминающий то андрогинного Джона Маулдера-Брауна из «Глубины» (1970), то инфернального Кортни Гейнса из «Детей кукурузы» (1984), привлекает внимание учителя литературы. Неудавшийся писатель, он пытается развить в Клоде очевидные задатки таланта. Из сочинения на банальную тему «Как я провёл выходные» юноша делает увлекательное повествование, в котором удивляет не столько владением языком, сколько специфической темой. Клод рассказывает о подробностях жизни «нормальной семьи» своего друга-одноклассника, причём особенно интересуется матерью семейства, «женщиной среднего класса». Вуайеристские опыты Клода, изложенные на бумаге, так увлекают учителя, что последний становится невольным сообщником подростка в деле наблюдения за чужой жизнью. Особая же ирония заключается в том, что педагог не замечает, как сам постепенно становится объектом наблюдений.
В узнаваемой стилистике режиссёр тонко подтрунивает над всем и вся. Достаётся бесцветному среднему классу, мнящим о себе слишком много, но не реализовавшимся интеллектуалам, бизнесменам-аферистам, творцам современного искусства, а также его почитателям и его критикам. Но в подходе Озона подкупает то, что он, подобно Вуди Аллену, которому, кстати, по ходу повествования пару раз передаёт привет, относится к своим героям с добротой, сочувствием и пониманием. Режиссёр, к слову, иронизирует и над собой, к примеру, признаваясь через Клода, что никак не может найти подходящего финала этой истории.
Озон, как и всегда, в рамках одного повествования тасует разные жанры, но на этот раз он делает это особенно искусно. Учитель даёт Клоду различные советы по поводу того, как стоит и как не стоит писать, следуя которым, юноша по-разному подходит к повествованию. То он выдаёт сатиру на образ жизни благополучных буржуа, то в реалистическом духе воссоздаёт обыденную жизнь простых людей, то проводит тонкое психологическое исследование, то переходит к эротическому триллеру. Увы, многообразие интерпретаций не открывает для учителя сути того, о чём пишет молодой человек. Не может же он, по мнению умудрённого опытом педагога, писать о любви.
Любовь, собственно и является тем главным, о чём говорит в этой картине Озон. Вернее, и это как-то разом выводит картину на уровень очень важного произведения, Озон говорит о следствии недостатка любви – об одиночестве и связанной с ним внутренней опустошённостью современного человека. Режиссер с грустью показывает, что от нехватки внимания со стороны других людей, от непонимания окружающих, особенно близких, идут почти все наши несчастья. Одни преодолевают одиночество мыслями о перепланировке дома, другие – навязчивыми идеями о преимуществах китайской цивилизации, третьи обращаются за спасением к современному искусству, четвёртые довольствуются баскетболом и пиццей. Ну, а кто-то пытается заполнить внутреннюю пустоту другими людьми, подглядывая за ними через пространство и время посредством литературы или же напрямую, входя в их жизнь, но оставаясь сторонними наблюдателями. К последним, по сути, относит себя и сам Озон. И с грусть отмечает, что лишь наивным подросткам приходит в голову бороться с одиночеством самыми, казалось бы, очевидными способами, – дружбой и любовью, методами, почему-то забытыми взрослыми.
Новый фильм Франсуа Озона 'В доме' - ещё один поворот в карьере некогда самого скандального французского режиссера последних 15 лет. В истории, основой которой стала пьеса Хауна Майорги 'Ученик с последней парты', Озон виртуозно разобрал штампы европейского кино и создал, по сути, литературно-кинематографический триллер.
В центре сюжета - опасная игра, которую затеял изнывающий в сложном пубертате 16-летний школьник со своим высокопарным учителем литературы (яркая роль Фабриса Лукини) посредством сочинений на тему 'Как я провёл уик-энд'. Мальчик страдает вуайеризмом в крайней форме и воплощает собой извечный страх обычных буржуа: чужой в доме. Проникая в дом и последовательно разрушая жизнь семьи своего одноклассника, школьник Клод Гарсиа демонстрирует все подростковые комплексы и желания юного организма: от влечения к женщине с 'запахом среднего класса' (располневшая Эмманюэль Сенье) до желания заместить роль сына у чужого отца. Ясно, что Озон снова играет на поле древнегреческой драматургии, щедро рассыпая манки для зрителей в виде захватывающих диалогов о построении литературных произведений Флобера (его имя носит лицей, где встретились 'любители словесности' учитель и ученик) и Достоевского.
Фильм построен в литературно-сценическом пространстве, где до конца не уверен, было ли в реальности грубое проникновение подглядывающего школьника в дом своего соученика, случилась ли сексуальная связь между ним и матерью одноклассника, а потом и с супругой своего учителя, результатом которой стала фантастическая разборка персонажей Лукини и Кристин Скотт Томас (жена учителя, управляющая то ли галереей современного искусства 'Лабиринт Минотавра', то ли порношопом) с применением в качестве оружия романа Луи Фердинанда Селина.
'В доме' - очень условный фильм, в котором отнюдь не случайно герои смотрят фильм Вуди Аллена 'Матч-пойнт', много и пафосно говорят о литературе, сексуальных перверсиях и Китае, ещё одном современном кошмаре европейцев.
Чрезвычайно захватывающий, чередующий моменты должностных преступлений и комические, уморительные ситуации, новый фильм Озона продолжает традиции фильмов Клода Шаброля и Бертрана Блие с их обличением и презрением к жителям общества потребления, к тому среднему классу, который порождает юных демонов разрушения с ангельской внешностью и сложной сексуальной идентификацией - важной для Озона темой.
Тревожная, наполняющая весь фильм, музыка Филиппа Ромби, идеально подходит к сюжету фильма, который Озон эффектно завершил бытовыми сценками за окнами многоквартирного дома и сходящимся театральным занавесом. Но, как и обещали герои фильма, продолжение явно следует.
«Но каждая душа — то новый мир, и манит вновь своей безвестной тайной…»
Волновать меня снова и снова –
в этом тайная воля твоя,
радость ждёт сокровенного слова,
и уж ткань золотая готова,
чтоб душа засмеялась моя.
Александр Блок
Почему внутри каждого из нас живёт любопытный наблюдатель? Почему мы алчно впитываем в себя не принадлежащие нам секреты и обожаем смаковать чужие откровения? В эпоху торжества реалити-шоу, живых журналов и Instagram остаёмся ли мы хоть чуть-чуть собой или навсегда попадаем в эскапистскую бутылку Клейна?
«Я очень хотел показать, насколько люди нуждаются в выдумке. Вот почему они с такой жадностью читают книги, смотрят фильмы. Мы все пытаемся сбежать из нашей действительности. Но в этом есть опасность. Вы, как мои персонажи, можете слишком далеко зайти в этот вымышленный мир. Он настолько восхитителен, что вы потеряете способность различения…» (Франсуа Озон)
Фундамент фильма «В доме» возведён на сваях пьесы испанского драматурга Хуана Майорга «Мальчик за последней партой». Филолог Жермен, получивший классное руководство над 8 «В», наиболее «варварским» коллективом за всю свою бытность в педагогике, случайно выступает в качестве действующего лица из басни, где «… навозну кучу разрывая, петух нашёл жемчужное зерно». Точно так же в кипе сочинений на тему «Как ты провёл выходные?» он обнаруживает литературный перл некоего Клода Гарсиа, чей текст сияет неизбитыми выражениями вроде «аромат женщины среднего класса» или «глаза цвета дивана» прямо с тетрадного листа. Нестандартный рассказ о визите в «дом нормальной семьи» друга возбуждает интерес и у учительской супруги Жанны, отчаянной галеристки. Но самым пикантным моментом интригующего опуса станет его заключительная фраза: «Продолжение следует…» А дальше события начнут развиваться со скоростью звука. Учитель превратится в султана, а Клод — в златоустую Шехерезаду, повествование которой слаще халвы и едче яда среднеазиатской кобры, но от него не по силам отказаться ни рассказчику, ни слушателю: «Её душа, как свет необычайный, как белый блеск за дивными дверьми, меня влечёт. Войди, художник тайный, и кисть возьми…»
В который раз шутнику, забавнику и затейнику Франсуа Озону удастся заманить в свои сети легковерную публику. Да, в этом углу панно знакомо поблёскивает грызун-провокатор из его раннего «Крысятника», а здесь начинающему писателю дистанционным путём передают советы литераторы из «Бассейна» и «Ангела». И всё же, смешав в своей картине несколько жанров с сюжетными осколками предыдущих работ, он, подобно стеклодуву, создаст новое, оригинальное произведение искусства. Фильм интригует, будоражит, распадаясь на множество реальных, а не грамматических модальностей. Will-mood, «наклонение воли», порождает thought-mood, «наклонение мысли», а оно, в свою очередь, дарует плоть и кровь fact-mood, «наклонению фактов». Темы творчества, правды и вымысла уступают место традиционному для режиссёра сарказму над буржуазным классом, тот заслоняется изображением не менее часто тиражируемого кризиса семьи и меркнет перед проблемой вмешательства наставника в судьбу обучаемого. Именно необозначенность границ, допустимость приёмов в паре «учитель-ученик» побеждают все остальные конфликты.
Педагог не даёт клятву Гиппократа, однако принцип непричинения вреда заложен в данную профессию априори. Жермен, неудавшийся автор, помогает развивать сочинительский дар своему подопечному, но оправдывает ли его цель выбираемые им и мальчиком средства? Учитель-соучастник, как Лидия Михайловна для Володи в «Уроках французского» по Валентину Распутину, играет с ним не в «пристенок» — в поддавки, становясь орудием юного манипулятора, как престарелый нацист в «Способном ученике» Сингера: «Если ты — провода, я — троллейбус. Ухвачусь за провода руками долгими, буду жить всегда-всегда твоими токами…» И можно ли, удобряя ребёнка наследием Флобера, Толстого, Достоевского, Чехова, привить ему гуманность, «преподать жизненный урок»? Убийца Леннона носил в кармане роман «Над пропастью во ржи» — чему его научила литература?
«Я хочу видеть, как жизнь с экрана задаёт мне вопросы. Я — режиссёр, и я не знаю ответов, мне неведомы разгадки тайн жизни и любви. Но у меня есть несколько вопросов, а вам уже самим придётся делать выбор и искать ответы…» (Франсуа Озон)
При общей серьёзности коллизии картина легка, лишена морализаторства, но не юмора. Её создатель видоизменил пьесу, в том числе — финал, не упустив шанса напомнить о слабости к интриге, провокациям и манипулированию в том числе. Перетасовав смыслы со слоями и бросив их к ногам зрителей, как мачеха Золушки — просо вперемешку с маком, он удаляется на очередной бал-фестиваль за коллекцией наград. На кого направлена его ирония? Да абсолютно на всех! Наглядно показанной ограниченностью житейских стремлений он подтрунивает над буржуа. Забавными деталями потешается над обывателями-интеллигентами: например, названиями галереи «Лабиринт Минотавра» или романа Селина «Путешествие на край ночи» (он отправит Жермена в нокаут падением на голову). Присутствием в рискованном интерактивном окружении — над каждым, кто посмотрел «В доме».
Актёры всегда выбирались режиссёром не менее кропотливо, чем музыка. Ради Фабриса Лукини фильм снимался на французском языке, а ради Озона вышеназванный согласился на повтор нетривиального амплуа. Ему во второй раз после «Откровенного признания» досталась роль одушевлённого дупла, в которое наговариваются сокровенные тайны, словно в бирманской сказке. (Эх, жаль, что здесь нам не позволят оценить пластику Лукини под мелодии Филиппа Ромби, ибо лучше его мнимого психоаналитика из «Признания» танцует наедине с самим собой только Дэвид Хайд Пирс в «Идеальном хозяине»!) Кристин Скотт Томас, жена учителя на экране, явственно демонстрирует личную и авторскую пародию на утончённую интеллектуалку, заполняющую выставочный зал сомнительными экспонатами вроде фотографий неба из рубрики «Найди 10 отличий». Эмманюэль Сенье, напротив, трогательна и доверительно преданна своим среднестатистическим мужу и сыну. Главной же находкой киноленты стал 21-летний Эрнст Умоер. Пронзительный взгляд юноши сделался своеобразным огнём лампы, к которому потянулись доверчивые двуногие мотыльки…
Но давайте вернёмся к началу и разберёмся с вуайеристами, укажем их поимённо! Кто же, кто сии презренные личности? Клод, проникающий в семью Рафы и нещадно её высмеивающий, потому что втайне мечтает о подобной? Подглядывающий за живыми героями через бумажный бинокль Жермен? Его половина, которая презрительно сравнивает подростка с кузеном из провинции, что шпионил за родственниками, на практике ничем от него не отличаясь? Мы с вами, коль уж попали в эту славную компанию? Франсуа Озон, зачинщик и провокатор? Или сам кинематограф, соблазнительная и доступная замочная скважина для любого из нас?
Мы все грешны, и я не меньше всех
грешу в любой из этих горьких строк,
сравненьями оправдывая грех,
прощая беззаконно твой порок…
(Уильям Шекспир в переводе Самуила Маршака)
Создавая литературное произведение, которое бы понравилось читателю, нужно быть честным и откровенным. Вот и Клод написав свое школьное сочинение пытался быть честным, но кто бы мог подумать, что его учителю настолько понравиться как Клод наблюдает за своим одноклассником и его родителями, что учитель захочет увидеть продолжение и более того будет подталкивать ученика на более решительные шаги.
Что интересно «В доме» абсолютно простом и на первый взгляд предсказуемом фильме, присутствует весьма и весьма привлекательная идея, а состоит она в том, что ни зритель, ни сами герои не могут даже предположить чем закончиться эта история. Это как урок, на котором учитель и ученик ищут подходящий ответ на поставленную задачу. Проблема в том, что учитель заигрался и выбрал путь капитуляции, ибо им всегда правил страх, именно поэтому он не мог писать, а ученик наоборот, имея все возможности, повернул сюжет, так как ему захотелось.
С другой стороны, если отбросить основную сюжетную линию (а именно сочинительство) «В доме» рассматривает еще несколько проблем личностей, мальчика который хотел жить в идеальной семье, учителя который хотел иметь сына, его жену, которая мечтала об успехе и т.д.
Главное то, что в один час сорок минут режиссеру удалось вместить в фильм множество интересных тем и диалогов. Фильм действительно интересный и определенно заслуживает зрительского внимания.
Я преклоняюсь перед писателями, а потому это прекрасный фильм. Меня провели в святая святых, в творческую лабораторию и показали, как в колбах кипят разноцветные жидкости, как что-то взрывается. И каким бы ни был финал, какой бы монстр не появился в результате опытов, главным остаётся процесс.
Озон со знанием дела интригует зрителя, очаровывает его и, кажется, немного издевается. Мы думаем, что сюжет развивается и сами не замечаем, как сюжет закончился, оборвался, а потом опять начался заново.
Герои фильма одиноки и занимаются все пустыми делами. Кроме учителя и ученика. Учитель живёт не ради того, чтобы стать писателем, а чтобы воспитать писателя. Ученик перестаёт быть один только благодаря творчеству. Он хочет любить и быть любимым. Писателю дано это описать. А испытать?..
Зрителю легко обвинить главного героя во всех смертных грехах (да он маньяк!). Обидно, потому что придумываемый писателем сюжет не так важен. Он вполне вписывается в разряд современного искусства - с его секс-игрушками и пошлыми интригами. Важно другое - как художник может повернуть сюжет. Озон рассказывает о том, как он снимает свои картины.
Ему интересен процесс. Как появляются герои, как они живут, как они становятся живыми. Художник творит и это жутко, страшно и обаятельно одновременно. Художника сложно понять. Но можно попробовать - ради того, что ему даровано. А ради этого можно даже заглянуть в окно его собственного дома. В окне вы увидите его лицо - он будет подглядывать за вами. Станет страшно, вы отпрянете, убежите, но никогда не забудете его взгляда.
В центре сюжета довольно необычные отношения между учителем литературы и его учеником, учитель видит в ученике талант к писательству и обучает того как правильно, грамотно и интересно писать, ученик же ведет свою игру, вторгаясь в чужую семью, и наблюдая ее со стороны описывает все происходящее с ними в мельчайших деталях и потом на уроке дает почитать учителю новую главу, однако что тут правда, а что воображение догадаться довольно непросто...
Фильм Франсуа Озона снятый по пьесе испанского драматурга Хуана Майорга «Мальчик с последней парты» получился интересным и оригинальным, с непредсказуемым сюжетом и чувством юмора, который тебя затягивает в этот водоворот событий, оторваться от которого невозможно, ты также вместе с учителем, ждешь следующей главы молодого и подающего надежды ученика, в ожидании что будет дальше, в какую сторону на этот раз повернет сюжет и чем все закончится...
Думаю особенно этот фильм оценят люди любящие литературу и начинающие писатели, так как здесь на примере разной литературы показано и рассказано, как правильно писать, строить сюжет, чтобы читателям было интересно потом читать, как раскрыть персонажей и много подобных нюансов.
Также хочется отметить удачно подобранный актерский состав, который очень гармонично смотрится, каждый в своей роли - это Фабрис Лукини, Кристин Скотт Томас, Эммануэль Сенье и молодой ученик Эрнст Умоер.
«Всё на свете обман! За каждой улыбкой кроется зевок от скуки, за каждой радостью – горе, за наслаждением – пресыщение, и даже после самых жарких поцелуев остается лишь неутоляемая жажда еще более упоительных ласк»
Г. Флобер «Госпожа Бовари»
Оценивать труды Франсуа Озона, с моей точки зрения, такому человеку как я, как минимум неправильно и неуместно. Мир, который он создаёт в своём кино, чрезвычайно многогранен и многослоен. Каждый кадр, каждый диалог, каждый предмет имеют своё значение, свой особенный смысл. Пускаться во все тяжкие и разбирать фильм «В доме» по полкам я не рискну. Признаюсь, боюсь слыть дилетантом и глупцом или того хуже - человеком среднего класса. Но так уж случилось, отличать небо Шанхая 2 от неба Шанхая 3 я как не умел, так и не умею и поэтому к касте интеллигентов и ценителей искусства я как не относился, так и не отношусь. Следовательно, я просто-напросто снимаю шляпу, под которой прячется самый пресловутый человек среднего класса, перед г-ном Озоном и его творением.
В современную эпоху кинематографа нафталиновые и изрядно поднадоевшие голливудские полуфабрикаты завязывают зрителю глаза и помещают его в консервную банку. Поэтому даже самые незначительные успехи на кинопоприще восторженно встречаются публикой и одариваются оскарами. Картины вроде произведений французского режиссёра, как холодный летний дождь после испепеляюще-жаркого знойного дня, как обезболивающее подействовавшее на тяжёлую больную голову, как свежесть и аромат морского бриза после городского смога и суеты, наконец, как глоток свежего воздуха, задыхающемуся от недостатка кислорода зрителю. Одним словом, воздавать почести данной картине можно бесконечно, лишь меняя при этом эпитеты. Но я всё же выделю несколько важных, на мой взгляд, моментов.
Во-первых, параллель с «Госпожой Бовари» Г. Флобера. Оба произведения идут вразрез друг другу, а Флобер раз за разом появляется у Озона в фильме (вспомнить хотя бы самое начало, как называется лицей и как поначалу называют Клода в доме Рафы - Шарлем). Но главное, что, на мой взгляд, прослеживается и в книге великого писателя, и в фильме Озона – поведение главных героев и то, что их толкает на те или иные поступки, мотивация. Проще говоря, будучи людьми образованными и рассудительными, они с легкостью поддаются желаниям и эмоциям, разрушая при этом как свою, так и чужие жизни. Озон ставит себя на место Флобера и вслед за мэтром французской литературы скептически относится к своим героям, не разделяя их на отрицательных и положительных. Они такие, какие есть. Со своими секретами, страхами и человеческими недостатками.
Следующий момент: тонкое, ненавязчивое высмеивание искусства, как такового и людей так или иначе связанных с ним. Жермен – профессор литературы и неудавшийся в прошлом писатель, жесткий, педантичный и бескомпромиссный педагог, делящий своих учеников на «мобильники и пицца» замечает в толпе одинаково одетых школьников довольно необычного и талантливого парня Клода, который довольно нетривиально описывает выходные в своем сочинении. С каждой новой главой интерес у профессора к мальчику и к его рассказу о «нормальной семье Рафы» настолько возрастает, что учитель даже идёт на преступление, лишь бы добиться от подростка продолжения. Весь абсурд в том, что супруги Жермен, люди искусства, увлечены самым заурядным описанием жизни в доме Рафы, написанным 16-ти летнем Клодом. При этом продолжают находить скрытые смыслы в «небах Шанхая». Получается, подглядывание в замочную скважину, этакое реалити-шоу, вуайеризм, не чужды даже таким искушенным читателям.
Реальность или вымысел? Озон так играет с этими двумя плоскостями, что в какой-то момент их становится три, а то и четыре. В итоге путается даже Жермен, заблудившись между строк сочинений Клода.
И, наконец, режиссёр медленно, но верно разбивает понятие так называемой «нормальности». И уже Клод, сперва показавшийся странным и даже опасным персонажем, ближе к финалу остается единственным нормальным человеком, а если задуматься, то он им и был с самого начала. Супруга Жермен предупреждала мужа, что мальчик им манипулирует, но, в конце концов, становится ясно, что за ниточки всё это время дёргал сам профессор.
Это кинопроизведение можно называть как угодно: аллегорией, реализмом, вуайеризмом, сатирой и т.п., но главное, что подобные фильмы заставляют мыслить, они вдохновляют. Это и есть настоящее неподдельное искусство. Может кто-то после просмотра захочет прочитать или перечитать таких замечательных авторов, как Флобер, Кафка, Достоевский. А кому-то этот фильм откроет глаза, что настоящее интересное умное кино не измеряется никакими оскарами и никакими рейтингами.
«В доме» - субъективный взгляд на объективные вещи, реализм через вымысел, срез целого социального слоя и разрушение границ «нормального». И в то же время Озон как будто бы сам с любопытством наблюдает за своими героями (как это делали супруги Жермен за семьей Рафы). Ему интересен секрет Эстер, секрет Клода, секрет Жермена, секреты каждого своего персонажа. Но он отдаёт всё это на откуп зрителю. Вместо отрезка Франсуа Озон рисует луч, не имеющий окончательной точки. Ведь домов, как и удивительных вещей, на свете ещё очень много, надо лишь найти удобную скамейку, чтобы начать своё наблюдение. Словом…
Я начинаю писать эту рецензию, оглядывая округу с высоты своего четвертого этажа. Передо мной частный сектор - домишки разбросаны вперемешку с гаражами. Тут есть и богатые, и истрепанные временем, и полуразвалившиеся дома. Пестрые крыши. И везде есть окна, за которыми кипит своя жизнь. И везде есть двери, в которые можно зайти, или в замочные скважины которых можно заглянуть прямо с крыльца.
- Меня привлек запах. Запах женщины среднего класса.
Проделай я нечто подобное в реальной жизни и мне, в лучшем случае, дали бы пару раз в глаз, а в худшем - упекли бы в психушку или в тюрьму. Демон Искуситель в обличье Франсуа Озона вводит зрителя во грехи - помогает удовлетворить здоровое и нездоровое любопытство. И, заметьте, зрителю при этом ничего не грозит.
Я ждал этого фильма очень давно. Все-таки Озон - это моя первая серьезная кинолюбовь. Это чувство родилось в ту прекрасную пору, которую принято звать студенчеством, - с посиделками, киновечерами, блестящими умами и пьянящим чувством свободы. И, кажется, чувство это взаимное. Я не припомню ни одного озоновского фильма, который бы меня откровенно разочаровал. Уже в процессе просмотра 'В доме' я понял, что теперь именно эта картина будет у меня любимой в фильмографии импозантного месье.
Для себя я все ленты Озона делю на две разновидности: 'кино для всех' и 'кино не для всех'. Фильмов второго вида, конечно, гораздо больше. К ним, по сути, можно отнести почти все короткометражки режиссера, за редким исключением. Так вот 'В доме' - это кино для всех. Оно, пожалуй, самое 'для всех' со времен прекрасных 'Восьми женщин'. Здесь почти нет никаких любимых Озоном-режиссером перверсий. То есть они есть, но не в открытом доступе, что называется. Большинство из них остаются невысказанными - в виде намеков, подавленных желаний и прочих невинных мальчишеских поцелуев.
Особняком стоит, пожалуй, только галерея современной живописи, в которой, как форель головой об лед, о непонимание и недооцененность бьется жена одного из двух главных героев - Жанна Жермен (Кристин Скотт Томас). Тут уж Озон отрывается на полную катушку: зрителю приветливо машут надувными ручками резиновые женщины с головами Сталина и Мао, фашистская свастика сияет своими фаллическими лучами, а подсолнухи состоят из женских грудей (как вы зло с женщинами, месье Озон). Однако первый шок неподготовленного зрителя довольно быстро проходит, потому что Озон, отсмеявшись вволю над оторопевшими людьми, раскручивает свою динамо-машину, которая наращивает и наращивает темп и градус напряжения по мере приближения к финалу. И вот уже начинает слегка искрить, а потом и вовсе с сухим треском начинают бегать разряды тока.
- Ты должен задать себе один важный вопрос: Что будет дальше?
Зрителю, который позволил Озону себя увлечь, в этот миг непросто - он мучительно пытается отделить зерна от плевел, чтобы понять, где правда, а где вымысел и к чему все придет. Вариантов концовки множество: какие-то из них проговариваются самими героями, какие-то остаются в зачаточном состоянии, как неизведанные запасные пути. Но режиссер выбирает тот финал, который заставляет зрителю отбросить в сторону 'крупяные работы' и что есть мочи закричать, уподобляясь современным варварам интернета: 'Месье Озон, дайте две'! Ведь продолжение же следует, так?
Чем меня еще зацепило это кино, так это тем, что оно глубоко филологическое. Тут литературы, наверное, даже больше, чем фильма. Зритель вовлекается в процесс написания романа под рабочим названием 'Записки вуаериста'. И зрителю невольно приходится не только сочинять в голове варианты дальнейшего развития событий и сравнивать с тем, что получается у прилежного и дьявольски прекрасного ученика Клода, но и решать для себя: что этично, а что нет, где стоит остановиться и выступить с осуждающей речью.
Ученик и Учитель (Эрнест Умоэр и Фабрис Лукини) - это два манипулятора. Они манипулируют окружающими, а потом и друг другом, и молодое поколение в этом споре фонтанирующих сознаний оказывается доминирующим. Клод увлекает Жермена (в этот миг он разряда человека, обучающего Клода ремеслу, перемещается в ранг зрителей первого ряда) настолько, что тот идет на разного рода махинации. Он провоцирует всех и каждого, вытягивая из людей сюжет для своей книжки. Он не просто фиксирует то, что видит. Он уже режиссирует действо. Этот кукольный театр создал он. И когда куклы вдруг выходят из подчинения, он не расстраивается. Ведь в мире еще так много домов, в которые можно заглянуть.
Критики справедливо сравнивают Клода, проникающего в дом семейства Рафы, с грызуном из 'Крысятника' Озона, с появлением которого в доме начинают происходить разные дикости. Но я бы еще отметил тут мотив, который также уже встречался у Озона. 'Ни в коем случае нельзя пускать в дом незнакомых людей'. Ярче всего это иллюстрируется в короткометражке 'Посмотри на море'.
Отдельно стоит отметить музыку Филиппа Ромби. Она чудесна. Она целиком и полностью работает на замысел Озона. Она то интригует, то нагнетает напряжение, то подчеркивает патовость ситуации. Этот скользящий бесплотный, но мощный призрак, подобно Клоду, проникающему в дом нового друга, проникает в самый центр зрительского восприятия и сам этим центром становится. И там становится легкой мембраной - универсальным передатчиком.
