В тайге живут дед - старовер и охотник с внуком, который ждет и надеется на возвращение своего отца, который ушел 2 года назад и не вернулся. Параллельно развиваются и пересекаются между собой еще несколько сюжетных линий.
Честно говоря не ожидал от режиссера фильма Тупой жирный заяцВячеслава Росса такого сильного, глубокого и русского фильма о вере, преданности и любви, который к слову еще сам и сценарий написал.
Отдельно хочется отметить игру актеров, которые по-типажу очень грамотно подобраны и их персонажи четко прорисованы, вплоть до эпизодических ролей, особенно игру Петра Зайченко.
Фильм получился правдивый, жесткий и эмоциональный, так как затрагивает самые важные жизненные темы: о людях еще способных совершать добро, проявлять милосердие и жертвовать чем-то ради близкого тебе человека.
Человек всегда должен оставаться человеком, и как бы тяжело и плохо ему не было, всегда должен помогать ближнему своему.
Вопрос веры и ее наличия в человеке, ее соотношения с безверием стоял и стоит для России любого поколения и века. Им занимались все, кто имел отношение к искусству и обществу: священнослужители, историки, писатели, философы, художники, поэты и многие, многие другие. Поскольку кинематограф – не меньшее искусство, чем литература или живопись, то и он не стал исключением из правил, что и подтвердил Слава Росс в своем новом фильме «Сибирь. Монамур».
Действие фильма делится на несколько взаимосвязанных линий, пересказывать которые бессмысленно и даже в какой-то степени вредно. Можно лишь назвать основных персонажей: это живущие в заброшенной деревеньке Монамур дед с внуком, ждущие прихода где-то давно пропавшего отца; семья дяди Юры, родственника деда, который изредка помогает тяжкому быту старика и мальчика; изжеванный двумя чеченскими войнами капитан и его «денщик», молодой солдат по фамилии Железняк, пути которых пересекаются с проституткой Любой. Росс использует такой сюжетный ход не только для того, чтобы подчеркнуть слепую волю всемогущей судьбы, но и чтобы зрительно, образно указать на единство стремлений и душ таких разных участников таежной драмы. Их артерии переплетаются в тугой, неразрывный узел на слове «вера». Каждый из них пребывает в одном из состояний – веры или безверия, и порой очень трудно отличить, где же именно сейчас находится герой фильма и где кончается одно и начинается другое.
Тем не менее, с самого начала каждый ищет или не ищет веру по-своему. У деда вера воплотилась в христианстве старообрядческого толка, и она настолько твердая, немногословная и крепкая, что не раз на протяжении фильма приходится думать – а может, она у него просто мертвая, высохшая от давности лет, спресованная одним лишь горем да несчастьями? Его внук, с самого малолетства воспитывавшийся жилистой дедовой рукой, иначе понимает веру своих отцов и в особенности – веру своего воспитателя. Ему непонятен ни старый, тусклый образ в темном углу почерневшей от безжалостного климата избы, ни затверженные с рождения молитвенные фразы, ни, собственно говоря, угрюмая вера деда. Неужели тот верует только потому, что иначе «черти на сковородке жарить будут?». Но если догматы староверия непостижимы для маленького мальчика, то для капитана, участника боевых действий, давно уже не существует ничего святого: он совершенно запутался в попытках уяснить, кто он сам, кто люди, которые его окружают и для чего он вообще живет, а потому предпочитает глушить подспудную тоску водкой и порой нелепыми, порой пугающими, но всегда насильственными безумствами озверевшего от жестокости бытия человека.
Вокруг этих персонажей взвивается пурга мелькающих событий, лиц и мест; Сибирь вокруг поразительно красива и поразительно скупа на проявления красоты, и за них нужно платить, порой большую цену и большой кровью. Но зато уродств предостаточно, и все – почти задаром: это и шныряющие по лесам в поисках ценной старины урки, и бордель под крышей кавказской мафии, в котором капитан и Железняк находят Любу; собственно кавказская мафия, нагло и нахально наживающаяся на чужих хлебах; обилие спиртного на столах и последующего свинства на улицах и прочее, прочее. Но режиссер не хочет останавливаться на отображении темных сторон действительности, он ее саму меняет, да не ружьем с вилами, а маленькими крупицами доброты, которая отыскивается в каждом, даже самом обветшалом сердце: это и внезапное сочувствие в глазах бывшего зэка, и продажа последней рубашки ради спасения заклейменного обществом отверженного; это и внезапное раскаяние отчаявшегося грешника, и хлеб, который тянут руки вроде бы злейших врагов.
И в ответ на человеческий посыл автора вопрос веры вновь резонирует, но уже на другой лад и другими звуками. Оказывается, не в иконах вера и даже не в христианстве, а в душе каждого отдельного существа, и каждый должен отыскать своего, единственного Бога. И пусть для одного – это нарисованный желтыми карандашами на белой бумаге солнечный ореол, а для другого – неожиданное обретение сына и, не побоясь этого слова, семьи там, где до того даже и не думал искать. Потому что если у каждого есть Бог, то тогда в каждом есть Бог, а раз так, то тогда все мы, получается, с Богом – и внутри, и снаружи. И тогда проявится скрытое единство человеческое, которое до сих пор ни одна, даже самая всеобъемлющая идея не смогла пробудить к жизни.
Будешь знать как хозяйская собака должна себя вести.
Несмотря не на что, детская душа верит в лучшее. Союз дикой собаки и ребенка как показатель возможности не возможного. И в этом крепком союзе собака была рядом до последнего.
А почему не возможна такая Сибирь? Порой едешь и тяжко становится от того как видишь среди десятков домов умершей деревни один, где пара стариков еще борется за жизнь! Может кто-то будет отпираться что фильм плохой, но всеже есть такие места и события... Автор лишь хотел показать что скрывается за границами красивого города, где кому-то посчастливилось жить.
10 из 10
Я сам живу в Сибири и стоит выехать за пределы красивого города, картина отнюдь не из прекраснейших. Разваливающиеся деревни, чумазые дети, пьяные мужики. Но есть и деревни где хоть как-то справляются.
'Это мой Бог тебе помогает'
'Ты его по пустякам не беспокой'
'Это тебе не пустяки, я ему много пообещал чтоб он тебя спас'
Один из самых сильных фильмов, которые я видел. Однозначный шедевр, который станет на полку с моими любимыми фильмами.
Религиозный дед, который верит несмотря не на что. Внук, который уже взрослый в свои 7 лет и все-таки верящий в возвращение отца, в глубине души все понимая. Боевой офицер, солдатик, полковник, кавказцы, проститутка, дядя Юра, его жена, любовник. Все эти персонажи сливаются в картину нашей Родины, наших людей. Каждый из них показан без прикрас и это действительно хорошо.
При просмотре я испытывал горечь, смех, отвращение, гордость и наконец понимание того что это все правда, что это ты все видел или слышал. И да, чудесные пейзажи. Однозначно рекомендую к просмотру.
В 'таежном тупике' выживают как могут упертый старовер дед и старательный мальчик внук. Вокруг них бегают одичавшие собаки и хотят сожрать их последнюю хавку. В ближайшей деревне (до которой по обычным сибирским меркам километров сто) живут родственники деда с мальчиком, в разные периоды картины проявляющие разную степень сочувствия. Третья линия - военно-городская, связанная с борделем, кавказцами и воинской частью с двумя харизматичными личностями офицерской наружности: один просто негодяй, а другой чудесным образом трансформируется в сторону милосердия. Есть еще мальчик-солдатик, невинная любовь, грубое насилие и 'желтый бог для деда. Почему желтый? Потому что светится...'
И все это на фоне изумительной красоты тайги.
Все линии пересекаются, как в известном 'Вавилоне', потому что все дороги, как известно, ведут в Рим, то есть в нашем случае в Сибирь, в Монамур.
И такая, если захочется, забирает зрителя тоска...
Фильм иногда не просто жесток, он жесток чудовищно, через края. Эта метафора с Россией утрирована, и в преломленное гражданской позицией Вячеслава Росса зеркало смотреть нет желания совсем. Не только потому, что оно кривое, с точки зрения военных, например. Потому что изображенной в картине воинской части, наверное, ни в России, ни в Сибири нет, но... Она вполне может быть. И оказаться еще неправдоподобней. Потому что истина проявляется в характерах и поступках. А детали - только фон. 'Анкор, еще Анкор' - это ведь тоже был гипертрофированный юмор сквозь слезы.
В 'Сибири' юмор отсутствует как явление. Зато есть непроходящее напряжение, усиливающееся с каждым эпизодом до коликов и мурашек.
И опять чарующая, суровая природная натура...
Фильм не удостоился широкого проката. Наверное, жаль. Зато в фестивальном ему заказана зеленая улица. Западный зритель смотрит на сибирскую жизнь с вожделенным ужасом и раскрытым ртом. Ладно, пусть боятся России...
Кстати, у нас так же смотрят на индусов, гуляющих в Шамбалу или на папуасов, пожирающих детей. Как минимум с любопытством.
И понимают, что так жить нельзя, но в России можно.
А еще фильм западный и прокатный по финальному признаку: он оптимистичен. Это отечественные шедевры заканчиваются смертью или сценой 'в финале нашей пьесы идет дождь'. У Славы Росса история заканчивается славно и не оставляет гнетущего чувства безысходности.
Опять же, западному зрителю нравится.
И последнее: игра актеров. Все более чем хороши, а деда в исполнеии Петра Зайченко и вовсе забыть невозможно. Остерегайтесь, этот упертый взгляд - надолго...
И можно ли было сыграть плохо на фоне такой природы?
Не очень представляю как описать этот фильм, режиссер затронул такое огромное количество тем, что выбрать что-то одно и акцентировать на этом внимание не получится. В картине 'Сибирь. Монамур' показана судьба нескольких людей: деда Ивана с внуком, живущих в мертвой деревушке под названием Монамур, до которой добраться можно только летом, зимой дороги заносит и деревня оказывается отрезанной от мира. Так же, рассказывается история Капитана, боевого офицера переведенного из Кавказа в сибирскую часть, у вояки уже давно поехала крыша от увиденного на войне и единственное что он хочет, это применить военные навыки: бросить гранату в магазин, пострелять из 'калаша', все равно, лишь бы оказаться хоть на секунду там... на войне, где все было просто и понятно. Ганя со своим напарником Малым, которые шарят по заброшенным сибирским деревушкам в поисках икон и прочих антикварных ценностей. Анна и дядя Юра, живущие с тремя детьми и помогающие деду Ивану. Судьбы всех этих людей в скором времени тесно переплетаются, завязываясь в немыслимый клубок.
Фильм содержит множество крайне жестоких сцен, чего стоят кадры охоты бродячих собак на человека. И не смотря на всю депрессивность ленты, на общую минорность происходящего, в ней поется гимн человеческой воли, которая кажется, способна переломить все что угодно, и безжалостную природу равнодушную к человеческой боли и всеобщее скотство, в которое человеку проще влиться, нежели противостоять ему.
В своей картине 44-летний на тот момент режиссер Слава Росс (Слава России?!) изображает Россию, от которой хотелось бы всякому русскому убежать, но от которой и для которой нет спасения, нет, как кажется, уже иного пути, кроме как не жить, а выживать, выгрызая свое право на жизнь. Выпивая, бранясь, неистово веря... И зверствуя.
Очень хороший символ творящегося на нашей земле (в нашем отечестве) хаоса подобрал Росс. Стая бешеных собак-волков олицетворяет собой ту бесконтрольную и не имеющую четкой направленности зверскую натуру, которая в русском человеке соседствует с набожностью, добротой и готовностью всегда прийти на помощь. Много всего намешано в русском человеке. В нем, как писал Н. В. Гоголь про 'наше все' А. С. Пушкина, - 'бездна пространства'. Натуру русского человека не передашь одним, пятью, сотней фильмов. Этот колодец не вычерпать никогда. Только ты думаешь, что все про него узнал, как он снова тебя удивит - своей искренностью и жестокостью, алчностью и смирением...
- На все воля Божья — так и живем…
Зритель с первых минут погружается в горестное и тягостное бытование нескольких семей и отдельных людей. Втягивается в процесс патриархального сурового воспитания дедом внука в таежной глуши, в усталое бедное существование семьи Юры и Анны, в разгул и истерики капитана, в тяжелую долю доступной девушки Любы... 'И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему'. И сосет у зрителя где-то под ложечкой и никуда от этой щемящей тоски не деться. И хочется усесться, подобно Клыку, на сыру землю и выть на сопки, на тайгу, на луну и на Бога...
Росс не дает ответа, не подсказывает выхода, как все переменить, как все обустроить, переиначить. Он просто крупными жирными мазками фиксирует русскую природу и природу русской души, подмечает это удушливую неустроенность, неприкаянность русского человека.
- Почему солнце синим карандашом рисуешь?
- Я желтый берегу, деду Бога нарисую.
- А че, Бог желтый что ли?
- А ты не знал? Он ведь светится!
Я в Бога теперь уже не верю (в детстве верил, выстаивал с бубушкой всенощные и проч.), но мне очень понравились отношениях героев с Богом, показанные в картине Росса. У деда строгий Бог, у Лешки - свой лучезарный.
Конечно, 'Сибирь. Монамур' - это в каком-то смысле то, о чем любят в 'Школе злословия' повторять Т. Толстая и А. Смирнова - 'жемчужина русской мысли и духовности, обнаруженная в навозной куче'. Однако мне фильм все равно очень понравился. В нем нет откровенной 'чернухи'. В нем здорово сработали актеры. В нем Россия. Не вся, только краешек, но и он потрясает своим контрастом хаоса и глубины...
Позади 2011 год, и оглядываясь назад, именно этот фильм единственный российский я бы включила в свою личную десятку года. Росс снял неожиданно зрелый и истинно русский фильм. Он препарировал русскую душу, позволив представить на суд зрителя части её каждому из персонажей этой истории.
В этом фильме ничего не чрезмерно, никакой работы на публику. Просто жизнь сибирская как она есть. Суровая, где-то страшная, но не безнадежная, пока люди не закрыли свои сердца в непробиваемые панцири. И не один из ключевых персонажей не закрыл.
Отменно подобран актерский состав. Никто не перетягивает на себя одеяло, но вместе удается создавать очень искреннее и эмоциональное повествование. Петру Зайченко (деду) и Мише Процько (внуку Лешке) я готова аплодировать. Дед, фактически ведь беспомощный старый человек, но в тоже время поразительно сильный. Он противопоставил всем бедам жизни веру и сухой закон в своём доме. Очень по-русски. Малыш, живущий на самом деле без единой детской радости, смог отказаться от сладостей и сообщить таки деду об украденной иконе, вызывает восхищение. А уж момент, когда вместо похищенной святыни ребёнок ставит нарисованный им самим образ и впервые искренне просит Бога о здоровье деда очень трогательный.
Да и другие персонажи достаточно раскрыты, ни один не пустой, и каждый несёт частичку русской души. Дядя (Новиков) тайком возит еду деду и внуку, понимая что им надеяться не на кого, несмотря на то что жена его категорически против. Но вместе с этим он вполне в состоянии всё съесть по пути, распив бутыль самогона со случайным попутчиком. Его жена (Байрашевская) вроде бы суровая и прижимистая женщина, казалось бы живущая с мужем чтоб детей поднять. Но потеря выпустила её эмоции наружу: её искреннее горе, чувство вины и способность с сострадать. Когда эта женщина одна едет через тайгу, где гуляют дикие звери и сбежавшие преступники, понимаешь: вот она русская душа. Да и боевой офицер, которого забросили в глушь (Козак) -интересен. Он буянит потому что его сегодняшняя жизнь лишена смысла. А когда он видит как насилуют русскую девушку люди азиатской национальности да ни где-нибудь, а в Сибири, ему думается, что может и воевал то он зря?!.. И конечно этому человеку жизненно необходимо было совершить настоящее дело, чтобы вернуть себя.
Очень порадовало, что фильм практически лишён политических спекуляций. Лишь один раз мы видим намёк на прошлое: стая диких собак выбегает из под гигантских серпа и молота и набрасывается на деда. Но этот эпизод органичен и я бы даже сказала нужен.
Конечно в фильме есть и то, что уже показывали другие, но сильно строго судить эти моменты у меня желания нет. Ведь чаще всего новое-это иным образом соединенное старое. Абсолютно новое создать почти непосильная задача. А в данном случае некоторое вкрапление чужих идей удачно дополнило режиссерское видение.
Если в двух словах – Вячеславу Россу, первому, удалось создать фильм с русской душой. Именно с русской, и ни с какой другой. С душой, которая не менялась веками, на которую не действовали ни смена царей, ни революции, ни деньги. Русская душа, местами наивная как проститутка Люба, местами добрая и сердечная как дядя Юра, местами жесткая и неотесанная, как старик Иван, но в каждой русской душе есть место той не придуманной детскости, которую мы видим в Лешке. Этот мальчишка, я уверен полюбился каждому, кто смотрел этот фильм.
В описании фильма заявлено о милосердии, человечности и сострадании – тоже неотъемлемые составляющие русской души. Но есть в ней и чувство справедливости – его воплощением является капитан – ему не просто видеть, как измываются над русскими те, против кого он когда-то воевал.
Жалко всех героев фильма. Жалко тех, кто умер и тех, кто пострадал. Жалко даже бывших зеков, ворующих иконы и майора с подполковником. Именно этому и учит нас фильм – жалеть. Жалеть одних за их поступки, а других за их низость, ведь ничего кроме этого они не заслуживают.
На первый взгляд может показаться, что 'Сибирь. Монамур' - это попытка соединить 'Остров' и 'Край'. Или может показаться, что 'Сибирь. Монамур' - это претенциозный 'артхаус' современного русского кино. Претенциозный, но, как часто бывает, пустой.
Но нет. 'Сибирь. Монамур' - действительно хороший фильм. Может быть, он не так литературен и высок как 'Остров', может быть в нем есть элементы натуральной школы, т.е. намеренное выпячивание недостатков реальной действительности, может быть, в нем есть несколько штампов и условностей, но...
Это не какой-нибудь 'Край'. Можно показывать неприглядные стороны нашей жизни, но надо знать, что есть люди и верить в них, а не оглядываться на запад, желая ему понравиться. И нужно показывать не то, что у нас что-то плохо, а то, что как бы плохо что у нас ни было, мы справимся, ибо не в благополучии благо (прошу прощения за тавтологию).
'Сибирь. Монамур' предлагает нам героев, какие редко появляются в современном российском кино, и каких действительно не хватает. Героев - я имею ввиду людей, далеко не идеальных и не 'функциональных масок' благонравия. Но тех, кто способен на добро, кто способен на поступки, кто способен, оступившись, снова подняться, у кого есть воля, дух, сила. Кто способен на веру в себя, в людей, в чудо, в Бога. Веру, которая не размытое понятие абы чего на словах, а веру, выражением которой становятся дела человека и его жизнь.
Считаю 'Сибирь. Монамур' честным, правильным и нужным фильмом. Ибо финальные его аккорды, ибо посыл его - вера, надежда, человеколюбие. И да, даже патриотизм. Патриотизм не громких лозунгов и ярких красок, а настоящий, осознанный, рожденный через боль, тревогу, сострадание.
