Один из лидеров советского проката за всю историю. Дебют 27-летнего Василий Пичула, сейчас, к сожалению, смотрится очень актуально для российской провинции.

Фильм вовсе не о свободе, напротив, он о рабстве, убожестве и тошнотворности российского быта. Картину трудно отнести к советским фильмам – таким, какие мы привыкли видеть. У него другой, самостоятельный характер.

Первые ассоциации, возникающие после просмотра – боль от реалистичности увиденного, удрученность, затянутость и депрессия.

Что же предстает перед зрителем? Деградация типичной семьи, тонущей в бытовухе: отец-алкоголик, ограниченная мать, которая это терпит, сын, который добился каких-никаких успехов в московской карьере, и дочка-шалава, которая не желает ни учиться, ни работать, а если кратко, не хочет совершенно ничего.

Все герои очень живые и приземленные. Создаётся ощущение, что эта история о ваших соседях или знакомых, а может, и ваша собственная.

Первый план переносит нас в мир фабрик и заводов, состоящий из бесчисленных труб, производящих грязь. Этим же планом повествование заканчивается. Город остается неизменным, как и его жители. Трагедии так и не случилось.

В квартире родителей веры все пронизано эпохой брежневского застоя, начиная от сервиза за стеклом, заканчивая приветственным семейным застольем в честь знакомства с будущим мужем Веры Сергеем.

Зрителю показан и студенческий быт – уродливые стены с ободранными обветшалыми обоями, украшенные дешевыми плакатами и сигаретными пачками.

Главная героиня совершенно потерялась, она ни в чем не может быть уверенной, но для нее ясно одно – вокруг нее только фальшь. Вера – абсолютно нетипичный женский персонаж советского кино. Она много курит, пьет вино и шатается по вульгарным дискотекам. Впрочем, молодежи в подобной глубинке больше заняться нечем. Она полностью состоит из нереализованных надежд и растопленных, как масло на сковороде, желаний.

Сцены пьяных истерик Веры, в которых ее прорывает на чувства вызывают дрожь. Смотреть на это очень некомфортно. Как будто она больше не способна держать в себе все так долго подавляемые эмоции.

Наиболее интересным и неоднозначным кажется персонаж А. Солонова – Сергей, демонстрирующий нескрываемое презрение к убожеству и ничтожности быта своих будущих свекрови и свекра, и мещанства в целом. Он больше всей походит на «нового» человека, для которого не представляется возможным жить в подобных условиях. Однако он никуда не уходит. И не уйдет. И вскоре крики, ссоры, вездесущее засаливание огурцов и ксенофобия станут его реальность тоже.

Так же в фильме поднимается проблема отцов и детей. Особенной силой отличается сцена, где отец Веры бежит за ней свозь льдинки града, падающие с неба, а после крепко ее обнимает. Именно после этого события Вера меняет свое решение – она больше не хочет сажать отца в тюрьму. Потому что она и ее семья – одно целое – неизменное и «тупое», как его называет Сергей, общество.

Картина не анти-советская, однако она демонстрирует то, насколько прогнил режим и весь ужас монотонности жизни мещан, которые застряли в прошедшей эпохе. Время перенесло этих людей в перестройку, в новую систему координат, но никто из них будто не знает, что с этим временем делать.

Все время просмотра я не могла понять, что напоминает мне этот фильм. А потом в голову пришел последователь Пичула – Быков с его типичными травмирующими моральные устои сюжетами картин о русском быте и полной бездуховности.

Кинокартина длиться более двух часов, уставший от происходящей на экране сартровской «Тошноты» ждет финала, однако фильм не имеет концовки. Появляется ощущение, что все происходящее будет длится вечно. И это страшнее всего. Зрителям показана одна семья, а таких семей тысячи. И жизнь у этих тысяч такая же пустая и бесперспективная. Среди героев Виктору повезло больше всех – ему есть, куда убежать. Жителям индустриальной глубинки же бежать некуда.

Пичул и Хмелик нащупали в своем фильме не рождение новой ментальности – не советской, ценящей свободу, но морально потерянной, без стержня в виде моральных устоев и стремления к высокому. Молодежь больше не интересует построение коммунизма, их цели намного более мелочные.

Подобные мещанские взгляды советских людей не исчезли и теперь. В своем развитии они достигли апогея, поэтому продолжают компостироваться в своих жалких тесных хрущевках. Маленькие люди, как у Пушкина. И Вера такая же маленькая.

Вывода не будет. Каждый должен сделать его сам.

Рассуждая о перестройкe в контексте массовой культуры конца восьмидесятых, стоит прежде всего подразумевать первого посланца этих процессов - поколение, рождённое в конце 60ых-начале 70ых, выросшего в момент наивысшего социального благополучия. Радикально новый ценностный и культурный посыл стал их первой жизненной установкой вне воспитательного очага. При прежнем контроле за искусством госмонополии и массовости производства в середине восьмидесятых советский народ впервые в мирное время испытывает культурный шок. Cложно переоценить влияние на эти процессы конкретных фильмов - от 'Покания' до 'Такси Блюза', через многочисленные 'Аварии Маленьких Курьеров'.

В то время, когда одна образованная советская молодёжь, уже сильно увлечённая западной музыкой и кино, сохраняла врождённые крепость характера и масштабность мысли, тужась родить нового 'последнего' героя с зеркалом в руках, как возможностью дать ему исправиться, другая - жадно обсасывала до косточек новые возможности самовыражения: как новые тематики (почему-то всегда связанные с куплей-продажей чести, любви и отечества), так и новые художественные приёмы (почему-то связанные со смакованием от показа грязного белья). Все надежды и чаяния первых потонули в глубокой экзистенциальной пустоте - культурологическому тупику, дыре, вырытой вторыми. К тому же эта дыра с определённого момента начала окропляться настоящей кровью гражданской войны почти на всех окраинах СССР, придавая ей болезненную осмысленность, чувство чёрного фатума. Вот и все герои 'Маленькой Веры', предвосхитившей самый пик этих процессов - восемьдесят восьмом году, оказались затянуты в некий безумный метафизический лабиринт старых стен и деструктивных отношений, где каждый заточён в своей собственной обречённости.

Актрису Наталью Негоду в образе Веры по-настоящему приятно разглядывать весь фильм. На фоне сюжетного абсурда даже откровенные сцены с актрисой воспринимаются так же легко, хотя видно, что преподносятся очень старательно. Но где самоуверенный герой-любовник Сергей (Андрей Соколов), который поначалу молча брал то, что ему нужно, в том числе и нашу фривольную героиню? А вот он, в больничной одежде, сидит на чужой кухне с чужими копошащимися людьми, совсем бледный, пока его некогда 'есессно' любимая девушка находится в соседней комнате в предсамоубийственном состоянии; ещё немного и он будет раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая 'ку-ку', однако решает ополоснуть голову в раковине. Приводящий ко всему этому действу фактор по-человечески необъясним, являясь обыкновенной художественной грубостью. Сюда же можно приписать и колеблющихся, от отеческой любви до яростного презрения, родителей, людей вроде бы 'той самой' старой закалки. Такое изображение матери и отца - совершенно безвольных и глухих заступников домостроевских порядков, распивающих крепкие спиртные по любому поводу, стране показывали впервые. Позже эти же карикатуры близких кровных связей прямо по шаблону будут использованы в 'Авария - дочь мента' и прочих 'гениях'.

Молодая столичная интеллигенция, воплощённая в брате Веры Викторе - безусловно наиболее тонкий мазок этого буйства красок. Не способный настроиться на собственной личной жизни, его застигают врасплох и на малой родине. Слепое и патологическое перебирание решений чужих проблем оборачивается нервными срывами на близких (не забываем про постоянное распитие) и брат хлопает дверью, только тогда когда осознаёт своё пагубное участие в этом бездарном цирке. Стоит отметить типологическое сходство Александра Негреба в этой роли с Александром Кайдановским, вплоть до манерности и интонаций.

Если относится к сценарию как к совокупности сюжетых веток, проводов, а к повествованию как к пускаемому по ним электротоку, то главные сюжетные ветки 'Маленькой Веры' обрываются даже не на полуслове, а на полувыдохе. Скажем, знакомство приблизительных ровесников Сергея-Виктора ограничивается по сути сценой их первого приятельского приветствия и эта потенциально выигрышная линия попросту пропадает, в отличие от, на мой взгляд, излишней развязки в линии Веры и её одноклассника-морячка. Не выражен в фильме и протест молодого поколения против нарочито категоричного и сухого мировоззрения старшего поколения. Вероятно, неприкрытое хамство и высокомерие в купе с невыносимой лёгкостью бытия описываемой молодости могли сойти за принцип искренней любви против мещанской показушности. Однако как может восприниматься бытовые хамство и высокомерие по отношению к старшему поколению - качества, просто не могущие вырасти в нечто большее - решительно непонятно. Не проросло чувства и в самой картине. Режиссёр Пичул, в конце концов, умудряется оборвать и наиболее развивающуюся ветвь отношений - Сергея и Веры. Понятно, что итоговой фарс не укрепит и не свяжет этих двух, изначально похожих - молодых, лёгких и независимых, под конец - непозволительно бесхребетных и безнадёжных, будто бы растворённых в своей пустоте.

Финальная сцена 'с милым рай и в шалаше' подана настолько предсказуемо, что кажется и не пыталась стать точкой повествования, не стала и запятой: нет в ней ни рая, ни милого, один сборный шалаш у всколоченной кровати младшего ребёнка семьи. Оттого единственный существенный итоговый вопрос - отеческий: 'Что с тобой дальше будет, Вера?' Сцена семейного отдыха на побережье, когда Вера отражает тройным 'Ха!' тираду обезумевшей по прихоти режиссёра матери, прокладывает прямой ассоциативный путь только к сигаревскому 'Волчку', к главной роли Трояновой с её 'Лла!'- эдакой взрослой Веры из недетских девяностых. Страшно подумать куда в самой жизни забредали подобные девочки - следующий за развалом страны 'русский крест' слишком говорящ, чтобы говорить о лучшей судьбе.

5 из 10

Сотни фильмов оказывали на меня моральное воздействие разной степени концентрации, но лишь одна картина попробовала изменить физически. Когда водоворот выходящих из провинциального, но гордого кинотеатра 'Смена', смешался с толпой жаждущих вот-вот увидеть это самое размером три на четыре метра, меня самым натуральным образом сплющило так, что выдох задержался в районе диафрагмы, а желание приобщиться к великому было враз смыто панической волной жажды жизни. На этой волне и внесло в зал.

Ну, естественно, в тот раз нас надурили. Из двух с половиной сцен показали половину, сегодняшние недоросли на ту клубничку сейчас бы и взгляда не кинули, на телеканалах в детское время уже давно показывают поглубже и пожестче. Но и тех мгновений хватило на разбор полетов назавтра. Внеплановый классный час по факту резкой деградации поколений, недоумевающая речь воспитателя душ, оскорбленной недостойным стадным выплеском вспоминается (фрагментами) и через четверть века.

А, между тем, 'Маленькая Вера' оказалась не шлюзовыми ворота чернухи и бытовухи, полившихся на протяжении доброго десятка лет, а вполне обычным советским реалистическим кино. Таким же, как 'Родня' или 'Белые Росы'. Вот только вектор у него был необычный, без светлого будущего. Зритель вдруг увидел свою жизнь без романтического флера. И, конечно, многим было трудно согласиться, что их идеалы оказались такими маленькими.

Но на гнетущие заводские трубы или облезлые студенческие стены, украшенные пустыми сигаретными пачками, обращаешь внимание потом. Вначале перед нами встают герои. Заглавный персонаж Натальи Негоды ничего не желает из предложенного общественностью набора. Ни учиться, ни работать, ни вить семейное гнездышко. Вовсе не потому, что она шалава, какой кажется окружающим. Такой её выпустил в жизнь индустриальный социализм, ограниченной, но чувствующей фальшь происходящего. Студент Андрея Соколова - герой другого толка. Обаятельный, толковый парень окунается в бесхитростную суету спящего городишки, где молодежи, кроме толковищ на дискотеках и податься некуда. Сергей - лентяй, и поэтому мерное покачивание поверхности житейского болота начинает обволакивать и его, засасывая в никуда.

Семья Маленькой Веры - наглядный срез не только перестроечной, но современной ячейки общества. Рутина выжгла чувства, стерла цели и ориентиры. Отец (Юрий Назаров) давно стал винтиком, не знающим, для чего он выточен. 'КамАЗ', самогонка, ты меня уважаешь - по похожим схемам живёт большинство российских мужиков за сорок, ничего не ждущих и ничего не желающих. Ещё более типична мать (Людмила Зайцева) - механизм отработал заданную программу, всё как у людей, пошла закатывать арбузы. Даже вышедший в люди брат Виктор (Александр Негреба) - он 'тоже вышел родом из народа', его тонкий лоск столичного человека мгновенно сереет под свинцовыми тучами беспросветности. Но ему хоть есть куда убежать.

А жителям глубинки, где живу и я, убежать некуда. Советское мещанство, достигшее апогея в восьмидесятых, никуда не делось и сейчас. Оно плесневеет в панельных стенах хрущевок, оно проявляется в инертности молодежи, всё так же считающих убогую дискотеку достойным времяпровождением. Не потому, что люди - какие-то деградировавшие. Просто у них - маленькие желания, маленькая цель. И вера тоже маленькая.

Помнится, ходила история, что во время одного из первых показов этой картины в кинотеатре прозвучал 'забавный' диалог:

- Как им не стыдно такое показывать!
- А вам не стыдно так жить?

Прошло 25 лет, ну и что изменилось-то? Страна другая, народ все тот же...50% процентов семей по стране живут так: горбатясь на нелюбимой работе, пропивая заработанные копейки. Зрители, считающие фильм нереалом, деградантным срезом, призванным опорочить гнилое СССР - наверное они живут в другой стране, нет, даже в другом мире, но реальность, к сожалению, далеко не цвета Текилы Санрайз.

Этот фильм о нас, о нашей жизни, и не может он быть жизнерадостным и ярким, как говорится - нечего на зеркало пенять...

Из героев фильма, пожалуй, больше всего поразил Сергей. Этот 'луч света в темном царстве' - в моем восприятии - отрицательный персонаж, хуже некуда: придя в чужой дом начинает диктовать свои правила, открыто презирает родителей 'любимой' девушки. Так и хочется задать невысказанный вопрос: а что ты сам-то сделал в жизни? Не нравится - построй свой дом, заработай, приведи свою женщину туда, одень ее и себя, накорми - и после этого ты можешь учить жизни других, а пока ты никто, живешь у чужих людей и на средства своих родителей - веди себя культурно. А ведь преподносится герой Соколова массовому зрителю именно как пророк и учитель, 'вы серость, а я в белом', фу! Поучайте лучше ваших паучат!

А еще мне безумно жаль Веру, глупенькую запутавшуюся девчонку, загнанную в угол, причем загнанную самыми близкими людьми, и выбирает она вполне 'логичный' выход из этого угла...

Сложно рекомендовать этот фильм к просмотру, лично мне он стоил испорченного настроения, потому что ну очень не хочется замечать вокруг этой серости и грязи, и тем не менее имеет право на существование и на своего зрителя.

7 из 10

Еще одной картиной, ярко представляющей очередной новый женский образ 80-х, является «Маленькая Вера» Василия Пичула, снятая в 1988 году. Дебютировавшие в кинематографе тех лет, Пичула и сценаристка Мария Хмелик ни на что не претендовали, но в конечном итоге смогли создать смелый, глубоко личный, действительно умный фильм. Думаю, что со всей ответственностью можно назвать эту киноленту талантливой.

Мне очень понравилось все музыкальное оформление «Маленькой Веры»: невероятно весело и в то же время двусмысленно звучит песня Софии Ротару «Только этого мало». Как нигде в этой работе создана гармония между повествованием и музыкальными вставками, добавляющими смысла и яркости всему происходящему на экране. Сюжет выглядит очень жизненно, игра актеров, сумевших передать двуликость характеров своих героев тоже на высоте. Режиссерские идеи, которые В. Пичула хотел донести до зрителя, выглядят убедительно. Во время перестройки картина видится символом социального протеста и бунтарства молодежи. Известно, что, по словам М. Хмелик, она написала историю о скуке и тщетности жизни вообще, а Пичула же высказывался о том, что занимался в ленте именно плавным совмещением объектов движения: поезд, заводские трубы, спокойное море и т.д. [3]
Только немного непонятно для чего такой акцент на отрицательной стороне поступков молодежи, ведь и старшее поколение дано в неприглядном свете. Недалекий пьющий отец, бьющий себя кулаком в грудь и кричащий о своей состоятельности и авторитете, с другой стороны измученная бытом мать, однажды выбравшая любовь на своем пути. Единственное, что могу предположить – наличие режиссерских симпатий на стороне молодых, но и они, как и все персонажи этого фильма не идеальны. Хотя мне родители кажутся более честными и простыми людьми, чем это могло показаться большинству зрителей. Минуя все трудности и испытания, герои смогут отыскать главную опору в своей жизни в прощении и, конечно же, самой настоящей любви.
Главная особенность «Маленькой Веры» в том, что он первый раз показал нам бесстрастное наблюдение жизни простого народа. Где Вера – яркий образ героини 80-х, с ее безвкусными нарядами и пластмассовой бижутерией, напускной вульгарностью, юношеским максимализмом, противоречиями натуры и т.д. Актриса Н. Негода говорит об этом фильме: «Это маленький мир маленьких людей с маленькими мечтами. И моя Вера не может вырваться из этого мира». После того, как герои переживут ряд трагических и несуразных событий: от пьянства до «поножовщины», от страстной любви к попытке изнасилования, от дочерней обиды до слезного отцовского раскаяния у них останется всего лишь одно – их своя «маленькая вера». Вера в то, что все обязательно изменится к лучшему, потому что они – настоящие и останутся вместе, несмотря ни на что. В фильме нет никакой обличительной ноты, все события естественны и просты до невозможности, будь то Вера, отбивающаяся от милиционера или начавшаяся с танцев, а кончившаяся дракой дискотека.

Понравились мне в фильме самобытные и яркие костюмы героев, так точно передающие дух эпохи. Особенно колоритны были наряды, украшения и прически главной героини. В контексте происходящих в 1980-е годы событий это особенно интересно. В 1980-е годы капиталистический мир разбогател и уже окончательно превратился в 'общество потребления'. «Богатство и власть, показные шик и роскошь стали основными ценностями этой эпохи. Деловая самоуверенная бизнес-леди и вульгарная агрессивно сексуальная девица — вот два основных женских образа 80-х. Строгий деловой костюм из дорогих тканей— олицетворением силы и власти женщин-феминисток. Брюки носятся либо прямые, либо 'бананы' — зауженные книзу. Для подтверждения дороговизны вещей многие лейблы модных марок помещаются на лицевой стороне одежды. Женщина всеми способами стремится казаться эффектной и раскрепощенной. В моде фитнес и аэробика, а значит — стройное спортивное тело. Обтягивающие платья, эластичные 'боди', лосины и прочие вещи из лайкры и стретча призваны продемонстрировать сексуальность форм. Нижнее белье, благодаря Мадонне, перестает быть чем-то интимным и впервые выносится на публику. Косметика становится яркой и вызывающей, прически — растрепанными и разноцветными, украшения — массивными (во многом это отклик прошумевшей в конце 1970-х очередной 'антимоды' панков)». [2] Думаю, что историческая достоверность в плане костюмов – наилучший способ передачи ощущения эпохи того времени.

Фильм подарил нам не только шокирующие своей откровенностью эротические сцены, но самое важное – самый красочный образ современницы 80-х годов. Судьба Веры сложилась не так, как ей бы того хотелось, но момент счастья с любимым стоит целого мира и она все-таки сохраняет свою, пусть маленькую, но веру в светлое будущее с семьей и любимым.

В 1988 «Маленькая Вера» стала символом правды и гласности, поразив своей откровенностью и новизной. Вера измучена беспросветностью своей жизни, как и многие другие девушки, она мечтает: о любви, свободе от навязанных идеалов и ценностей, семейном очаге и душевном спокойствии. Неужели героиня не имеет на это права? Счастье – понятие, предназначенное для всех, только в случае с Верой все немного не так. Именно ей из контекста всего фильма счастья то и не видать, что становится постепенно понятно из визуальной картинки. Ее любовь уже заведомо обречена на неудачу, потому что при такой разнице между людьми, отношения, начавшиеся с любви физической, ни к чему светлому и хорошему привести априори не могут. От такой «сладкой» жизни Вере только «Выть хочется!» Сексуальность главной героини – вовсе не протест против моральных устоев общества, а «нечто враждебное жизни вообще». [3]