В 2014 году большой юбилей - 50 лет 'Гамлету' Григория Козинцева. И, на мой взгляд, это до сих пор недосягаемая высота. Никто за эти 50 лет не смог повторить то, что сделали Козинцев, Смоктуновский, Шостакович. Никакие 3D технологии не сравнятся со сценой появления тени отца Гамлета. Это снято в 1964 году! До сцены смерти Офелии не дотягивает ни один фильм ужасов. И уверен, что никто и никогда не повторит то, как Иннокентий Смоктуновскй шепчет, истерит и просто молчит спиной.
Повезло ли Смоктуновскому с ролями? Надеюсь, что он смог воплотить на сцене и на экране те образы, о которых мечтал. Ведь он совершенно не актёр одного амплуа. Ну, разве можно сравнить его Плюшкина или Порфирия Петровича, Деточкина или Вадима Антоновича из 'Дочки-матери' Герасимова? Мне думается, что Смоктуновский - не просто большой актёр, точнее будет сказать - это большой человек. Человек талантливый до предела, честный по отношению к своей работе. Он настолько уважает зрителя, что ни одно слово не произносится без умысла. Умысел есть в каждом жесте, повороте головы или рук. Ему даже не обязательно присутствовать на экране - некоторые монологи Гамлет читает за кадром, но мурашки бегают - Смоктуновский работает.
Есть такой миф, что каждый актёр мечтает сыграть именно Гамлета. Я бы к этому мифу добавил ещё одну мечту - сыграть Гамлета так, как это сделал Смоктуновский. Но ведь ни у кого не получится.
Честно: меня не очень впечатляет (трогает) история, рассказанная Шекспиром. Особенно те культурные слои, которые окружили за эти века сюжет. Особенно с красивым и поэтическим переводом Пастернака. Но при этом, на мой взгляд, создателям этого фильма вполне удалось рассказать о конфликте порядочного человека с непорядочным миром. Почему Гамлет - одиночка? Зачем Клавдию нужна власть?..
'Гамлет' Козинцева - это ещё и ювелирная работа всех художников, костюмеров, скульпторов (вы часто в титрах видели скульпторов?) - всех тех, кто создал атмосферу датского замка. Мне кажется, они даже переплюнули Шекспира, создав собственную страну. И возникает ощущение, что перед нами документальный фильм, снятый в те времена в той самой Дании.
Гамлет, принц Датский, тяжело переживает смерть своего отца и поступок своей матери, которая вышла замуж за дядю Гамлета сразу же после смерти короля. Явившийся Гамлету призрак отца сообщает ему о настоящей причине своей смерти, в которой повинен дядя Гамлета - ныне царствующий король.
Хотя содержание великой трагедии Шекспира кажется с первого взгляда тяжелым и сложным для понимания, в нем, все же, каждый найдет частицу самого себя. В поступках героев, в их словах, в их мыслях содержится та доля человечности, которая присуща каждому из нас. Почему «Гамлет» Шекспира был настолько популярен? По той простой причине, что проблемы, которые он выдвинул в своем произведении пережили века и остались актуальными до сих пор (кстати, это касается не только «Гамлета», но и других работ Шекспира). Потому что такие понятия, как честь, достоинство, любовь, месть, подлость всегда были и остаются неотъемлимой частью человеческой души.
Вообще, если говорить объективно обо всех экранизациях «Гамлета», эта вышла наиболее правдивой. И не только потому, что Иннокентий Смоктуновский гениальный актер и никто до сих пор так и не смог сыграть Гамлета лучше, чем он. Просто проблемы, которые звучали в шекспировской трагедии, отчасти были знакомы русскому народу. Ну и, разумеется, советская кинематографическая школа была самой лучшей. То же самое касается и «Мушкетеров», родиной их считается Франция, но из всех постановок, советская – самая лучшая.
С первых кадров Козинцев задает тему фильма: море, бьющиеся о берег волны, звон колокола и тень, разделяющая экран на две части: светлую и черную. Люди крутящие колесо, бесконечно ходящие по кругу… И тут же контраст со свободным морем - заключенная в колодец вода, окруженная бетонными стенами замка, стоящая на месте. Эта черно-белая экранизация гораздо богаче цветных лент, она наполнена миллионом разнообразных оттенков. Режиссер живописно растягивает эти оттенки от «белого» к «черному», от добра к злу и наоборот. Тени и темные стороны людей ходят по фильму также свободно как дворяне и короли, они неотъемлемая часть человеческой природы, тайных страстей и вытесненных желаний, потенциальных угроз. Они готовы стать главными героями и первыми планами личности. Подобно воде заключенной в колодце, Гамлет скован королевским обязанностями и властью, которую он принять не может, но и не может действовать решительно, ведь убить короля совсем не значит, что мир изменится и станет прекрасным. От чувства неизбежности произведение становится более трагичным. Козинцев передал душевную борьбу Гамлета с помощью холодных стен замка и пылающего огня, той страсти и переживаний, которые мы разделяем с героем во время просмотра.
Выдрессированная как собачка Офелия, чувства и движения которой полностью подчинены требованиям системы власти, не оставляет места для любви. Ее появление в фильме сопровождается почти механической музыкой, а она послушно, как кукла исполняет танец, заученный с детства. Рядом мы видим настоящую дрессированную собаку. Ее разум также подчинен воле отца и «прогнившего дворянского» общества. Козинцев гениально показал, единственный способ освобождения Офелии от «оков»: буквально сдергивает она с себя мешающие движениям и дыханию костюмы и сама выходит за «все грани доступного». Появление Тени отца Гамлета на фоне свободной стихии, это вырвавшаяся из заточения свобода мысли, истина, которая открывается Гамлету не то через сон не то через видение призрака. Возвышаясь в мыслях, доходя до истины, Гамлет поднимается все выше по лестницам, все ближе к небу и морю, к свободе. Тема подъемов, инсайтов Гамлета очень точно выражена режиссером - работа камеры, размещения актеров в кадре, постепенное восхождение Гамлета вверх (в прямом и переносном смыслах). Продвигаясь в своих рассуждениях, открывая новые возможности, Гамлет Козинцева мечется по замку, то выходя из тени, то открывая новые двери, то добираясь до свободного моря. Козинцеву часто удается отвлекать зрителей от текста самого Шекспира, он дает читать зрителям свой собственный текст, думать надо новыми вопросами. Перенося героя Шекспира на новый смысл: свободы мысли в советском государстве. Две птицы свободная чайка – пролетающая над замком и канарейка в клетке представляют нам не только образ мысли Гамлета и Офелии, а еще и образ мысли двух типов людей, ограниченных правилами и традициями, и способных думать и порхать независимо. За свободу мысли герои Козинцева платят жизнью, но даже смерть Офелии кажется наполненной смыслом, она окунается в воду, без своих повседневных оков и общественных правил, она вылетает из своей клетки, хотя она и не в силах осознать до конца всего того, что происходит. Гамлет Козинцева умирает на свободе, на заднем плане океан и скалы, Гамлет сам выходит из стен «прогнившего» замка. Хотя финальный кадр фильма почти возвращает нас к началу, ведь всего несколько секунд мы наслаждаемся красотой и независимостью океана, вольностью его стихии, но через мгновение над океаном снова возникает тень замка…Возможно начиная новую вечную историю.
Уильям Шекспир - это один из величайших литературных гениев человечества. Совсем недавно исполнилось 450 лет со дня его рождения, но пьесы знаменитого драматурга продолжают ставить на сценах всех театров мира.
Надо сказать, что ещё ни одна из пьес Шекспира не произвела на меня такого громадного впечатления, как 'Гамлет'. Прочитав её в 14 лет, мне тут же захотелось увидеть шикарную постановку под стать трагедии. Наслышавшись об одноимённом советском фильме, решила посмотреть сначала его: ведь всё-таки своё, родное. К тому же музыку к этому фильму написал Д. Шостакович (а он мой любимый советский композитор), что ещё больше удвоило моё желание.
Фильм затянул меня с первых же кадров: мерный и протяжный бой колокола, крупный план бушующего моря (олицетворение душевного состояния главного героя) завораживают зрителя. А потом потрясающая сцена встречи Гамлета и матери, сыгранная в пантомиме: сын скачет в Эльсинор, узнав о внезапной смерти отца, и, чуть только он вбежал в замок, королева Гертруда (Эльза Радзинь) бросается в объятья Гамлета (Иннокентий Смоктуновский). Мы не видим лица принца, но какими-то фибрами души Смоктуновский передаёт глубокую печаль героя.
Прочитав выше весьма противоречивые мнения о монологе 'быть или не быть' (Смоктуновский произносит его как бы про себя), хочу сказать, что в этом фильме он снят как нельзя лучше: ведь такие мысли являются сокровенными, 'дерзновенными' для любого человека.
Последущие сцены с участием замечательных актёров: короля Клавдия (Михаил Названов), Горация (Владимир Эренберг), Офелии (Анастасия Вертинская), Полония (Юрий Толубеев) и др. - также поражают своей выразительностью. Но по-настоящему царит в этой картине гений Смоктуновского: герой его сильный, волевой и энергичный человек с тонкой душевной организацией; его боль, разочарования, любовь и гнев передаются и зрителям. Как замечательна сцена с Офелией, где Гамлет догадывается, что девушку подослали к нему с целью выпытать его собственные намерения, но эти слова: 'Я вас любил когда-то!...' сказаны с такой страстью и любовью, что мы понимаем; ни смотря ни на что Гамлет любит свою 'нимфу'.
А сцена со флейтой? Это знаменитое 'на мне играть нельзя', которое Гамлет бросает в лицо своим уже бывшим друзьям с плохо скрываемым гневом (как они, мол, им, принцем, посмели вертеть, как игрушкой!) - вершина актёрского мастерства.
Нельзя не отметить игру Анастасии Вертинской. Хрупкая, чистая душой девушка оказывается марионеткой в руках подлых и хитрых людей. Поражает её любовь к низкому душой отцу: ведь из-за его смерти от рук Гамлета она сходит с ума! К слову сказать, именно эта роль и принесла настоящую, мировую славу...
Такие фильмы нужно смотреть в тишине и в темноте, одному, чтобы понять глубокий смысл этой великой трагедии. По моему личному мнению, это одна из величайших экранизаций Шекспира и один из двух лучших фильмов Козинцева (второй - 'Король Лир'). Нам же, зрителям, остаётся смотреть и восхищаться игрой гениальных соотечественников.
Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Вильяма нашего Шекспира?
В театре Высоцкий неповторим, его роль беспощадна и разрушительна. Мятежнейший дух, пугающе решителен; доказал, умирая на сцене, что выбора ему по счастью не дано. Так кто же Гамлет? В кино Смоктуновский несравним дважды, его игра индивидуальна и закрыта. Как узника человеческой бедности; из жалости он должен быть суровым, и как себя с любовью поручает нам, но притворяется с какой-то целью. Прогрессирующе терзаем сомнениями, болезнен и одержим, перегружен измышлениями; его слова уже кинжалы, а делом будет месть. Скромно оправдывает жестокость, искренне защищая ей любовь, - трагически безнадежен; да, несчастья начались, готовьтесь к новым.
Как же давно порвалась связующая нить не только дней, вообще всего, что в свете, и вопрос быть или не быть, невпример честным, - не стоит. По нашим временам быть честным, значит уже быть одним из миллиона. Одним остаться среди всех, толкаясь между небом и землею, теряя чувства страха и любви. В его распоряженье больше губительный сарказм, чем благородных оснований, чтобы обдумать и облечь, от смерти веру уберечь. Какое же чудо природы человек, как благородно рассуждает, разуменьем некоторых почти равен Богу… Нельзя не вспомнить шестьдесят шестой сонет, как еще неспелый плод больной души, несостоявшийся монолог обреченного безумием мира человека.
Пересматривая в который раз отечественную постановку и сравнивая с экранизациями 1948, 1990, 1996 и 2001, вынужден признать, что «наш» Гамлет всё-таки лучший. Во всяком случае, один из лучших. По совокупности факторов: декораций и костюмов, музыкального оформления, операторской работы, режиссуры, актёрского состава и их воплощения, баланса текста и визуального ряда, текста и драматургии...
Но и самого Гамлета, сыгранного Смоктуновским, пусть и опираясь на каноническое воплощение Лоуренса Оливье, по праву можно назвать одним из лучших: самым глубоким, самым прочувствованным, самым рефлексирующим и сомневающимся. Самым думающим, интеллигентным и интеллектуальным, если хотите. Гамлетом эпохи Оттепели: пережившим боль и утрату, пору больших чаяний и горькое прозрение, что надеждам так и не суждено сбыться. Даже возраст Смоктуновского, давно перешедшего порог «юношеских исканий», не диссонирует. Скорей воспринимается также условно и схематично, как условная Средневековая Дания у самого Шекспира, как очередные условные рамки, ограниченные пространством сцены, призванные лишь пробудить фантазию и активное творческое участие зрителя.
С условностью, надо сказать, у всех интерпретаторов, включая самого классика, полный раздрай: и с возрастом, и с эпохой, и с исторической достоверностью, и с конкретными нестыковками в сюжете. Так у Козинцева костюмы отсылают к эпохе Возрождения, а рустикальные интерьеры замка – чистое Средневековье. Брана, и вовсе, перенёс действие в Викторианскую Англию, а Альмерейда в современный Нью-Йорк. Лишь в постановке Дзеффирелли костюмы и декорации заслуженно взяли два Оскара за максимальную проработанность и соответствие эпохе.
Кстати о возрасте. Сравнительный анализ ключевых экранизаций (включая Стоппардовскую) даёт нам такой возрастной расклад: самыми молодыми Гамлетами стали Иен Гленн (29) и Итан Хоук (30 лет). Далее идут Мэл Гибсон (34) и Кеннет Брана (36), за ними Дэвид Теннант (38) и Смоктуновский (39). Самым возрастным Гамлетом оказался Лоуренс Оливье в свои 41 год, когда впору говорить уже не о «страданиях юного Вертера», а о кризисе среднего возраста. Да, Смоктуновский не молод... Но ведь и Шекспировскому Гамлету к 30, что ближе к зрелости, нежели к бесшабашным студенческим годам. Поэтому особого возрастного контраста у Смоктуновского не чувствуется.
Вслед за Оливье Смоктуновский создает образ отрешённого, погружённого в себя, глубоко переживающего человека. Человека уже познавшего жизнь, но так и не успевшего понять самого себя: своего места и предназначения, своих целей. Даже подкинутая воспалённым воображением мысль об отмщении теряется в ворохе более глубоких и неразрешимых экзистенциальных переживаний. Смоктуновский показывает их точно и очень тонко. Порой слишком тонко. Только ближе к середине действия актёр начинает заметно манерничать и срываться, словно предвосхищая собственную самопародию в «Берегись автомобиля».
Но подобную эмоциональную игру можно объяснить поступательным раскрытием образа героя: постепенно слетающего с катушек принца на фоне смерти любимого отца, «предательства» матери, неоднозначности своих чувств к Офелии, навязчивых галлюцинаций, подозрений в убийстве и раскрытого заговора против себя. Плюс находящегося под грузом собственной вины за прочие смерти. Вдобавок вынужденного симулировать безумие, будучи самому находясь на грани психического здоровья, глубоко запутавшегося в чувствах, своих действиях и сомнениях относительно жизни как таковой.
Спорность «главного» монолога, вынесенного за кадр, если и не раскрывает актёрского мастерства, вполне вписывается в условный, формализованный мир пьесы. Да и разговор вслух с самим собой, при здравом рассмотрении, уже не выглядит симуляцией безумия. Сам же монолог, давно ставший заезженным жупелом, возможно, не является краеугольным в произведении. Таким, по которому, как по эталонному метру, можно оценивать актёрскую игру.
Несомненно, все последующие экранизации в разной степени опирались на классическую постановку Оливье. Её влияние у Козинцева также заметно. Те же закадровые монологи, ракурсы, сама внешность Гамлета, нарочитая контрастность кадра. Но у Козинцева всё перечисленное выкристаллизовано до абсолюта: шикарные панорамные планы, шикарные диагональные ракурсы и перспектива, максимально контрастное чёрно-белое решение без полутонов…
Отдельно отмечу фантастический по задумке параллельный проход призрака на переднем плане и Гамлета по галерее на заднем. Да и сам призрак в доспехах и развевающемся плаще, словно парящий среди грозового неба – отличный режиссёрский ход. Прочие постановщики зачем-то делают упор на крупном плане персонажа, низводя драматическую сцену до фарса. И опаской столкнуться лицом к лицу с изъеденным тленом лицом нежити. Либо встретить комичную гримасу Куравлёва из «Ивана Васильевича».
Помимо визуальных достоинств у фильма есть ещё одно – атмосферное музыкальное сопровождение Шестаковича, которое выходит за рамки просто фона. Музыка тут служит неотъемлемой частью декораций и самого действа. К плюсам отнёс бы также и разумное присутствие самого шекспировского текста: его ровно столько, чтобы понять суть, очертить главные конфликты и раскрыть образы, не погрязая в деталях. Так нелюбимый монолог Полония, напутствующего сына, нарочито вычурный и откровенно комичный, у Козинцева сокращён втрое, став более понятным и человечным. Да и сам Полоний самый многогранный и правдоподобный из виденных, без фиглярства и кривляния: лебезящий перед начальством чиновник, заботливый отец, умудренный муж, хитроумный интриган…
Но не обошлось и без досадных сюжетных купюр. Так исчезла важная сцена сомнений Гамлета убить кающегося у алтаря Клавдия. Конечно, и у Козинцева хватает пафоса, гиперболизации и манерных жестов. Но ровно настолько, чтобы ощутить дух первоисточника, изначально предназначенного для театра. Но театрализация не служит самоцелью, и не входит в противоречие с драматургией и реализмом.
Актёрская игра в фильме естественна и гармонична: актёры не переигрывают и не впадают в гипертрофированный сценический экстаз. Проходя тонкую грань между вымыслом и правдой: король адекватен и прагматичен, а Гертруда холодная, поверхностная, но расчетливая. Что даёт возможность осмыслить их образы с иной стороны. Вертинская в роли Офелии с восковым иконописным ликом только при первом приближении выглядит калькой из постановки 1948 года. В отличие от предшественницы она создала поистине трагический и глубокий образ маниакально привязанной к деспоту-отцу послушной дочери, и её убийственно-инфантильной неспособности жить вне отцовского контроля. Не способной повзрослеть. Вертинская сыграла даже не безумие, а саморазрушительную скорбь и боль утраты того, без кого она просто не способна жить дальше. А болезненная отрешённость и уход от реальности – всего лишь защитная реакция организма, чтобы окончательно не свихнуться в этом холодном, жестоком мире. А какая изысканная по красоте, поэтике и трагизму сцена одевания Офелии в траур с её кукольно вздёрнутыми как у марионетки руками и выбеленным кукольным лицом? До мурашек…
Мои опасения разочароваться при сравнении с другими постановками пьесы на экране не оправдались. Вынужден повторить – это лучшая экранизация Гамлета. Правда, я всё ещё не посмотрел постановку королевского шекспировского театра с Теннантом в главной роли. Но там снова театр, нелюбимый мной театр...
На этой неделе телеканал «Культура» представил ретроспективу трёх экранизаций трагедии Шекспира «Гамлет» (Лоуренса Оливье 1948 года (Великобритания), Григория Козинцева 1964 года (СССР), Франко Дзеффирелли 1990 года (США)), за что громадное спасибо телеканалу «Культура». Сняв с полки соответствующий томик Шекспира и перечитав пьесу, я включила телевизор и стала пересматривать фильмы.
По моему мнению, наш фильм советского периода — лучший и пока никем не превзойдённый уровень искусства. Большое впечатление производит прекрасная операторская работа, средневековый замок, мрачная природа создают и подчёркивают гнетущую атмосферу трагичности, грядущих новых бед, безысходности. Впечатляет, что замок снят таким образом, что создаётся впечатление, что он существует как ещё одно действующее лицо. Ни в одной из виденных мною экранизаций этой трагедии Шекспира нет ничего аналогичного. По-моему, даже тот факт, что фильм снят в чёрно-белом варианте, очень хорошо подходит к этой трагедии Шекспира.
По моему мнению, музыка Шостаковича уникальна. При всей моей любви к классической музыке, никогда не причисляла Шостаковича к моим любимым композиторам и слушать отдельно от фильма такую музыку не стала бы, но меня впечатляет, как органична именно эта музыка в контексте этой трагедии Шекспира и этого фильма.
Сцена появления тени отца Гамлета впечатляет и производит сильное воздействие и сегодня, в век компьютерных технологий. Более того, по моему мнению, спецэффекты современного кинематографа не способны произвести аналогичное впечатление на зрителя.
Текст в фильме приведён в лучшем, по моему мнению, переводе Пастернака. Не стану «ломать копья» на модную нынче тему «за» и «против» оригинала и переводов, напомню лишь в который раз современным поборникам оригинала, что во все времена и у всех народов делаются переводы классики и это признаётся нормальным явлением в человеческом сообществе. Что касается меня, то я очень люблю переводы Пастернака, и этой пьесы в том числе. В моём понимании, перевод Пастернака очень театральный, образный, красивый, с глубоким смыслом. Что касается некоторой кажущейся вычурности и манерности таких текстов, то, по-моему, или человек, читающий книгу, пришедший в театр (в данном случае — смотрящий фильм) понимает и принимает, что перед ним театр, а в театре не говорят как в жизни, или нет.
Очень люблю чисто театральную манеру наших актёров «старой» классической школы декламировать, читать, проигрывать текст чисто интонационно, голосами — по-моему, это был отдельный вид искусства, и лично мне, например, очень жаль, что этот вид искусства на сегодняшний день утрачен. Одного только Иннокентия Смоктуновского можно просто слушать на слух, вне зависимости от того, в кадре артист или за кадром, хотя, при всём моём уважении, я не могу сказать о себе, что я понимаю или полностью согласна с тем, как артист играет эту роль, этот текст, хотя есть места, которые мне очень нравятся и производят глубокое впечатление: например, моё любимое место с флейтой, или, например, сцена с матерью, не говоря уже о знаменитых монологах.
Мне очень нравится, что в этом фильме Офелия — не бледная тень, не теряется на фоне основных персонажей, их страстей и поступков, как это часто бывает с исполнительницами этой роли (хотя, вполне возможно, сам текст пьесы Шекспира и поднимаемые в нём темы не дают возможности актрисам создать крупный образ), а ведь актрисе Анастасии Вертинской здесь всего лишь 18—20 лет. (Современные молодые актрисы, учитесь, пожалуйста, пока есть у кого!.. Пожалуйста...). Более того, по моему мнению, современные фильмы ужасов не способны произвести на зрителя такое же впечатление, какое производят сцены сумасшествия и гибели Офелии в этом фильме.
Конечно, при просмотре этого фильма заметно, что режиссёр мог знать о британском фильме и даже находиться под его сильным впечатлением. С другой стороны, заметно, что фильм очень русский: во время просмотра у меня часто возникали ассоциации с Пушкиным и ещё больше — с Лермонтовым (например, в начале фильма в сцене на балу иллюзия с лермонтовским «Маскарадом» почти полная), в сценах съёмок природы заметно, что места не похожи на Данию, в массовых сценах и в сценах на кладбище заметно, что в нашей стране раньше так снимали кино о войне (не говоря уже о том, что аналогичные сцены мы можем видеть в другом известном фильме Козинцева по Шекспиру — «Короле Лире»). Или концовка фильма, например: в результате того, что купированы некоторые фразы из Шекспира, видоизменяется и углубляется, по моему мнению, смысл финала, появляются ассоциации с древнегреческими трагедиями с их роком и предопределением. Лично мне такой финал нравится больше и производит гораздо большее впечатление, чем, например, финал в классическом британском фильме Лоуренса Оливье 1948 года (в котором текст полнее, финал ближе к Шекспиру, но в котором в финале ощущается, что зло преодолимо и возрождение возможно), или уж тем более в фильме Дзеффирелли 1990 года, в котором в современных быстрых темпах пробежались галопом по Шекспиру, обойдясь без какого бы то ни было глубинного смысла Шекспира вообще (что тем более печально и странно, учитывая, кто режиссёр).
По моему мнению, тем из современных людей, которые хотят знать, что такое мировое искусство театра, литературы, а также кинематографа того золотого классического периода, когда и кинематограф тоже был видом искусства, этот фильм к просмотру обязателен. Однако без подготовки смотреть этот фильм я бы не рекомендовала, сначала хотя бы прочитайте пьесу Шекспира (не говоря о том, чтобы попытаться её осмыслить).
Взяв бессмертное произведение Уильяма Шекспира «Гамлет, принц датский» в лучшем переводе Бориса Леонидовича Пастернака, пригласив на главную роль талантливейшего Иннокентия Смоктуновского, доверив камеру Йонасу Грицюсу, Григорий Козинцев создал экранизацию, которую можно считать образцовой.
Знакомство с признанным классиком, великим поэтом и непревзойдённым драматургом, творившим в эпоху Возрождения – Уильямом Шекспиром – начинается обычно ещё со школьной скамьи. Именно в этот момент есть все шансы навсегда влюбиться в художника, который, сделав писательство делом всей своей жизни, прославился не только как автор самой печальной повести на свете, но и как создатель многих других интереснейших историй и титанических характеров.
Неразрывна его связь с народным искусством – театром, кроме этого, шекспировские творения выходят также на телеэкранах. Встречаются различные их осмысления, тем более, что почва для этого весьма подходяща, однако первоисточник всегда оказывался и, вероятно, будет оказываться выше, а реальный замысел гения так и останется загадкой и предметом споров.
Уяснив нехитрый секрет успеха, что не стоит изобретать велосипед, тем паче без руля и без сцепления, ставя и трактуя «Гамлета», режиссёр не стал придумывать новых деталей сюжета. Придерживаясь книги, Григорий Козинцев, подобно писателю, создал жизнь-драму со всеми её мрачными тонами и тёмными оттенками.
Не менее ответственен за результат и Иннокентий Смоктуновский, взваливший на себя исполнение главной роли. Самого известного драматического героя в истории мечтает сыграть каждый серьёзный актёр. В сложном, неоднозначном, противоречивом, многогранном характере принца датского сплелись и слабость, и сила. Воплотить в жизнь такой образ – задача не из лёгких, но, как бы банально это ни звучало, Смоктуновский с ней справился. Ему присуща сценическая свобода, понимание природы своего персонажа и наконец, харизма.
На славу поработали и Михаил Названов (Клавдий), и Юрий Толубеев (Полоний), и Владимир Эренберг (Горацио), и Степан Олексенко (Лаэрт).
Отдельного упоминания заслуживают и женщины-героини: Эльза Радзиня (королева-мать) и Анастасия Вертинская в роли возлюбленной принца. Гертруда у Радзини получилось яркой, хотя и не вызывающей лично у меня тех же чувств, что в трагедии. Изменница, предавшая благородного супруга, здесь пробуждает скорее жалость, нежели негодование. В то же время её характер, как и образ Гамлета, можно считать сотканным из противоречий, а потому поддающимся лепке, подобно глине в руках гончара. Что касается Офелии – Вертинской, то она, напротив, оправдала все ожидания, пробудив уже знакомые по чтению эмоции и переживания. Искренняя, хрупкая, невинная – она жертва, которой сочувствуешь, которую жалеешь.
Очень точна фраза Германа Гессе про поэтические образы Гамлета и Офелии: «Символы всех печалей и всех недоразумений мира». Именно такие они у Козинцева.
Всё-таки артисты «старой» советской школы – большие таланты. Пришедшие в профессию в большинстве своём по призванию, они всегда выставляли на первый план не себя, а своих персонажей. Их на первый взгляд кажущееся скромным обаяние поистине неотразимо.
Содержание в нескольких словах можно передать так: жизнь Гамлета, философа по призванию, столь несправедлива к нему, что одаривает лишь предательством близких и смертью любимых. В таких обстоятельствах трудно отказаться от мести – блюда, которое даже холодным нужно подавать умело. Об остальном желательно читать и обязательно смотреть.
Шекспир вечен, вопрос «Быть или не быть?» – тоже, и, если не отвечать на него глобально, а лишь по отношению к данному фильму с превосходной режиссурой, прекрасными атмосферными декорациями, такой же музыкой и первоклассной актёрской игрой, то это однозначно «Быть!».
Предпоследний фильм уже искушённого, замечательного режиссёра Григорий Козинцева, можно смело назвать самой лучшей экранизацией Шекспировской трагедии “Гамлет”. Даже в конкуренции с такими серёзными авторами, как Лоуренс Оливье, Франко Дзеффирелли и Кеннет Брэна, даже спустя уже почти 50 лет – экранизация Козинцева продолжает быть самой лучшей во всех отношениях (субъективно).
Очень радует, что благодаря этой экранизации, зарубежный зритель познакомился с таким великим актёром, как Инокентий Смоктуновский и чуть менее великой актрисой Эльзой Радзиней.
Здесь уже можно наблюдать того великого Григорий Михайловича, который в конце концов нашёл себя и снял две великолепные экранизации по трагедиям Шекспира. Нет смысла детально раскрывать, что происходит на экране в течение 150 минут, так как с Шекспиром и так всё ясно, но радует то что, даже доскональное знание данной пьесы не мешает смотреть её и присутствует интрига на протяжении фильма, даже при том, что большинство зрителей уже давно знают, чем закончится история датского принца. Это происходит потому, что здесь сценарии играет маловажную роль и вся картина строится, именно, на изобретательных художественных решениях Козинцева, на прекрасной игре актёров и конечно же на замечательной музыке Шостаковича. Излишний пафос, ничуть не даёт нам ощущения театрализованности, наоборот – подобный формат постановки добавляет соли к средневековой обстановке и делает фильм более живым и динамичным. Одна из самых важных заслуг Козинцева, в том, что он очень умело отобразил обстановку средневековой Европы и при этом далеко отстранился от русской эстетики, что даёт картине большую реалистичность и вообще ощущение, что фильм снимался в Эльсиноре в 1601-ом году.
Просмотр обязателен!
P.S. Я заметил, что Андрей Москвин (оператор почти всех фильмов Козинцева) оставался верен Козинцеву до конца своей жизни и мне стало чуть-чуть обидно, что он не дожил до того, чтобы приложить свою руку мастера и к данной киноленте тоже.
Фильм сразу же удивляет тем, что все персонажи заучили строки Шекспира-Пастернака и говорят рифмами. Это настраивает на некоторый уровень условности происходящего, который нужно принять. И принимаешь его довольно быстро, ибо реалистичный антураж и приземлённая манера игры актёров не добавляют театрального фарса, но заставляют этот фильм звучать так, как остальные привычные нам фильмы.
Немного раскрою тему, которую зацепил пару строк выше. Антураж фильма удивляет своей реалистичностью. Богатые интерьеры замка Эльсинор, огромные стены, каменистый берег под ними. Всё снималось в разных местах: берег, замок снаружи, внутренний дворик, помещения, но выглядит так, как-будто это реальное место, которое существует, пока ты смотришь фильм.
Теперь, после дифирамб, можно спеть и хулы. Во-первых, возраст Гамлета. Офелия выглядит как молодая девушка, но и Гамлет по сюжету такой же, и в пьесе на это делается акцент. Но при всём желании есть только пара кадров, где Смоктуновского можно с натяжкой принять за двадцатилетнего. В остальных он выглядит на свой возраст, который в два раза больше, чем у его 'нимфы'. Во-вторых, фильм всё же иногда срывается в фарс, и на мой взгляд, это ему совсем не идёт. Довольно странно и даже забавно выглядит Смоктуновский, когда в монологах прерывается на двухсекундный визг-крик, а потом снова продолжает вещать обычным тоном. Истерики так не выглядят. Лаэрт тоже позабавил. С таким театральным пафосом челночные прыжки в могилу ещё никто не устраивал. Ну и последнее: в некоторых кадрах из-за грима герои выглядят совсем как фарфоровые куклы с белоснежным лицом. И, думается мне, это не было задумкой.
В целом, картина мне понравилась. Захватывающая, интересная. Я смотрел её глубокой ночью, под утро, и она помогла избавиться от сна - слишком интересно было. Есть спорные моменты, но их совершенно не много, а с некоторыми и вовсе можно смириться и даже принять.
Советская классика от представителя молодого поколения получает...
