Я не хочу, чтобы вы это смотрели. Но это потрясающе. Ни смотря ни на что.
После титры 'FINE', я отключилась минут на 15. Сидела и думала.
С одной стороны- это гениальное кино, выстроенное до мелочей. Или выстраданное.
С другой стороны- это отвратительное кино, о просмотре которого даже сказать стыдно.
Есть третья сторона. Все это напомнило мне, пусть и отдаленно, всю нашу современность: в бесконечных садомических оргиях с секундными просветлениями. Убогую, но пытающуюся возродиться в новой эпохе, которую даже описать сложно.
Мне было противно за себя в этом кино. За то, что ни смотря на подступающую тошноту, я продолжала смотреть, пытаясь оправдать себя тем, что до самого конца ожидаю хоть какой-то просвет в этом аду. В итоге, было целых два просвета. Но и они, все же, не вселили никакой надежды.
Я не хочу, чтобы вы это смотрели. Но это потрясающе. Ни смотря ни на что.
Пазолини был зверски убит в 1975 году. Именно в этом году на экраны вышел этот ужасающий фильм, собравший невероятное количество недоумений, судебных разбирательств и прочего.
Честно говоря, я не заметил в фильме чего-то уж очень скандального или шокирующего. Нормальный авторский фильм, своеобразный, конечно, но итальянское кино вообще довольно своеобразное.
Концовка - просто блестящая. Эта сцена, где под возвышенное стихотворение Эзры Паунда о 'прекрасном новом мире' и элегическую, тревожную музыку фашисты с озверелыми физиономиями на заднем дворе пытают юношей и девушек... а потом, взявшись за руки, еще и пляшут канкан... забыть невозможно.
Кстати, встречаются господа, на Кинопоиске даже, которые жалуются, что в фильме слишком МАЛО насилия. Честь и хвала таким людям.
Фильм был раскритикован в свое время. И даже не из-за откровенных сцен, а из-за того, что фашисты, мол, такими не были. Но, если так, почему тогда Пазолини был убит ими? Парни из фашистской партии Италии так обозлились, узнав себя в 'Сало', что не просто задушили Паоло и забили его ногами, но и раз ДЕСЯТЬ проехались на машине по ТРУПУ.
СЦена, в которой они себя узнали, ясна как божий день. Где один из фашистов испражняется на пол, и заставляет съесть дерьмо пленницу. Девушка, обливаясь слезами, кричит: 'Я молю вас... о милосердии!'. А он злобно рычит: 'ЖРИ, СУКА! Твои слезы только распаляют меня!'
В общем, показывать в школах и на детских утренниках.
Последняя картина Пьера Паоло Пазолини – самое его радикальное произведение, самое зубастое, самое провокационное. И неудивительно тогда, почему эта лента вызывает такие противоречивые отзывы и занимает первые места в списках самых омерзительных фильмов. Но на самом деле не фильм омерзителен, а мы омерзительны. Кинематограф, как и любой другой вид искусства, есть зеркало нас самих. Пазолини же стёр со стекла оставшиеся запотевшие области, тем самым показав нас в первозданном виде.
Как будто бы и судьба решила подыграть итальянскому гению, преподнеся ему в дар смерть на ночных улицах Остии. Таким образом, премьера «Сало, или 120 дней Содома» состоялась без её создателя, и весь гнев, который вызвала эта лента у полностью обезоруженных зрителей, остался при них самих, ибо выплескивать его уже было не в кого. Картина освистывалась, картина запрещалась, вызывала мощные негативные эмоции, чувства. Причём в самом фильме этих чувств нет, там нет даже намёка на них. Всё скупо и безэмоционально. От этого становится ещё больше не по себе. Сила действия не равна силе противодействия. Скорее чувства появляются в ответ на их отсутствие в фильме. Да и откуда этим чувствам там должно было взяться?! 1944-45-е годы. Обезумевшая группа фашистов собирает толпу молодых парней и девушек в республике Сало, последнем прибежище Муссолини перед окончательным поражением, и проводят над ними всяческие сексуальные опыты, издеваются над ними, применяют на них свои извращенные фантазии. В этих уродствах – и критика культуры, и критика религии, и критика политики. В общем, де Сад остался бы доволен. Кстати, по мнению самого Пазолини, одна из самых отвратительных сцен, где девушку заставляют есть свежие экскременты, олицетворяет собою всю сущность столь нелюбимого им самим потребительского капитализма. Вот такая вот метафора.
Конец фильма – самая жестокая оргия в истории кино. Хотя по сути это – самое настоящее публичное побоище. Фашисты отрезают языки своим жертвам, прожигают им кожу, снимают с них скальпы и так далее... Всё! Это финал! Здесь зрителю пора остаться наедине с собой. Скотство человечества достигло таких масштабов, что для достижения катарсиса приходится использовать вот такие вот средства. Большинство исправить невозможно. Но, если хотя бы пара людей что-то изменят в своей жизни после просмотра этой картины, то, уж поверьте, Пазолини точно останется доволен.
Многочисленные войны, которые вел Людовик XIV в период своего царствования, опустошили казну Франции и высосали из народа последние соки.
Именно так начинается произведение Маркиза де Сада, по мотивам которого снят фильм. Потому что необходимо понимать, на какой почве смог появиться очаг разврата, который устроили главные герои, этот филиал Ада на земле. По книге, всему виной коррупция и вседозволенность чиновников. Пазолини лёгкой рукой перенёс действие в другую страну и на 200 лет вперёд – в фашистскую Италию.
Всё самое плохое, что можно себе представить, худшие пороки человека здесь вылезают наружу и показаны во всей красе. Довольно страшно и неприятно на это смотреть, хотя, безусловно, какая-то особая эстетика во всём этом есть.
Невозможно представить, что в человеке могут сконцентрироваться настолько нечеловеческие качества. Нельзя представить себя на месте хоть кого-то из персонажей. Но порок вызывает любопытство, и всё, что делает режиссёр – просто приоткрывает нам завесу страшного действа, давая возможность подсмотреть, как в замочную скважину, за героями картины.
Равнодушным фильм не оставляет. Можно сколько угодно ставить штампы: грязь, шедевр, разврат... Запрещать его, вырезать сцены, разрешать, фильм всё равно уже занесён в классику мирового кино.
Смотреть или нет – каждый решает сам. Фильм вне времени, условностей, и оценок. Поэтому без оценки.
Тяжелая, густая, жуткая сатира. Для подготовленного зрителя, из простого любопытства смотреть не стоит. Просто так, под пиво эту Загадку не разгадать. Самым большим открытием для зрителя становится его собственная реакция, а это дорогого стоит... Паоло Пазолини заплатил сполна за наши прозрения, как впрочем, и актеры, которые потом годами избегали журналистов или даже отрицали свое участие в съемках.
Пересмотрел фильм не меньше 5 раз. Рассмотрел все детали интерьера виллы - это вообще тема отдельного большого разговора. Для знатоков классической живописи будет весьма полезно увидеть прообразы многих мизансцен в картинах итальянцев.
Так что, помимо обратной стороны добра и зла, Пазолини подарил еще и просто чистую эстетику подобную красоте брюшка огромной навозной мухи. И, согласитесь, что и Вы хотели бы ее рассмотреть..- так вот Вам - прекрасная возможность! И благодарите Мастера, что он ее для Вас препарировал.
Ух, меня и угораздило. Вот вообще от себя не ожидала написания ТАКОГО фильма.
Разумеется, я знала, на что иду. Что сажусь смотреть, в смысле: вольное переложение сюжета книги маркиза де Сада, разве что перенесённое в 40-е годы прошлого века и — в фашистскую республику Сало. Я морально подготовилась, ага (не, ну мало ли чО).
Действие перенесёно в 1944-45-е годы, в фашистскую 'республику Сало' на севере Италии, где группа лиц из высшего общества унижает, издевается, мучает, пытает юношей и девушек, собранных для услаждения извращённой элиты, чувствующей свою погибель. Четыре месяца длится эта экзекуция. 120 дней. Для взрослых это последняя возможность удовлетворить свои низменные инстинкты, для молодых людей - расплата за свою юность и желание жить.
—-
В общем, что имею сказать от себя.
Это был тот случай, когда и страшно, и интересно.
Фильм страшный. Неоднозначный.
Подвергался множеству кругов цензуры от запретов до превознесения.
Стоивший (по некоторым версиям) своему создателю жизни.
Споры о котором не утихают по сей день.
Жестокий и омерзительный. Изобилующий сценами пыток, унижений и убийств — с целым ассортиментом девиаций…
И при всём при этом фильм шикарен.
Да, сначала его у меня язык не поворачивался таковым назвать *к слову о языках тоже… но не спойлерю, не-не*
И, уж не обессудьте, без подробностей, хотяяя… спрашивайте, коли угодно *но я предупредила*.
…Зачем, спрашивается, подобное снимать?
Ведь и так несть числа (было, есть и будет) пытающихся через разнокалиберный трэш донести некие высокие идеи. Но — все их по дороге растерять... и тогда в остатке лишь шок да опустошение. И ещё отвращение…
…Зачем же смотреть?
Ведь вот после некоторых фильмов хочется промыть глаза и… оттереть саму душу.
А есть и такие, при просмотре коих будто б и соприкоснёшься ты с самой низменной грязью душевной и плотской, но… почему-то не испачкаешься…
*И зачем посмотрела лично я?.. Притом, что за некоторые не берусь вовсе, лишь ограничиваясь прочтением описания. Не вижу смысла погружаться, ибо не во что… чаще всего мелко и грязно там, как в луже. Но не тот здесь случай. Поскольку не та книга в основе экранизации (о, да, во владении словом «отцу садизма» не откажешь)…
Но вот имелась у меня робкая надежда, что целью Пазолини была отнюдь не только и не столько точность передачи через экран чужой «вкусно» поданной извращённости, а ровно наоборот *+кое-что ещё*…
И тем более неслучайным увиделось, казалось бы, нелогичное сочетание (противопоставление?) совершенно безыскусной актёрской игры и тут же — проникновенно-волшебной музыки Морриконе, звучащей в великолепии южных пейзажей и старинной архитектуры, будто вечности, застывшей в камне…
Да, Пазолини всё удалось.
Показать богомерзкий ужас, не смакуя его.
Без акцента на эстетике страданий и разврата.
Без подмены понятий и желания оправдать и подсунуть под «элитарностью» очевидное зло и грязь..
И всё это в столь иронично-трагичном воссоздании кругов ада (в отсылке к Данте).
Да, планировался фильм как часть целой концептуальной трилогии, но… не случилось. Этого режиссёр не успел… Как и увидеть саму премьеру… Зато таки успел и сумел вложить в «СалО…» даже не просто смыслы, а вполне себе аллегории: идеологии превосходства высшей расы фашизма и философии вседозволенности де Сада…
И — оставить своим творением какое-то совершенно правильное послевкусие.
С одной стороны — о том, что пресыщение порождает порок, а он в своей квинтэссенции однажды неминуемо приходит к логическому завершению: преступлению и — вырождению. *должен прийти, и почему-то здесь в это верится*
«…Не, ну а почему бы и да, в конце-то концов?!»…— *возопил тут идеалист во мне, продолжив свои выводы *с коими я вполне согласна*:
— что неизбывность человечьих грехов всё ж не властна над ценностями вечными.
— что вседозволенность — не равно свобода, и никогда ею не станет. Главное, не перепутать…
— и что извращение, даже в самых грамотных и изощрённых поползновениях возведения в учение, философию, идеологию (привет, любимое окошечко Овертона!), всё равно останется грязью и извращением.
А со стороны же другой — как всё было бы, если б фашизм победил на самом деле… Аморально, преступно и… буднично, и вот это по-настоящему страшно. Последняя сцена фильма, кажущаяся нелепицей, как раз об этом…
…Иногда просят резюмировать, рекомендую ли фильм. О, да. Если, конечно, вы НЕ: беременны/ сверхтрепетны и ещё бесчисленное количество «не», коль имеется предубеждение против жёстких фильмов (а этот именно таков). Ну и, разве что, не ешьте во время фильма *хотя мне сие не мешало, но #яжмедик, что с меня взять? А если тоже решитесь, то и вам приятного аппетита просмотра*
Да, рекомендую, если вам, как и мне, интересно вдумываться, почему одни фильмы хочется развидеть, а в другие — всматриваться, чтоб запомнить.
Быть может, в этой разнице воздействия и кроется отличие подлинных произведений Искусства и поделок-подделок под него?..
И да, вроде, малость и боязно прозвучать излишне пафосно с такими заявками, но мне действительно важно научиться понимать это всё. Хотя б для себя. И уметь отличать одно от другого.
Постмодернистский фарс, в котором на первый взгляд больше формы ради формы. Но это же не просто про то, что взрослые заставляют платить молодость, за юность и красоту, а молодость расплачивается своим временем за право жить.
Как и в любом хорошем фильме тем для осмысления и обсуждения много. По мне так это замечательная критика фашизма, как впрочем и любой авторитарной или коррумпированной власти. Как сказал один из персонажей, настоящей анархии, т.е. анархии власти. Замечательная аналогия с поеданием фекалий, как по цвету, так и по навязыванию чуждых взглядов. Это хорошо относится к любому времени, когда нормальным начинает считаться нечто, о чём говорят что это правила и навязывают.
Понятно что фильм шокирующий и чрезмерно эксплуатационный. Особенно отвратительны сцены с экскрементами. Но с другой стороны, кого сейчас действительно удивишь насилием на экране?! А такой приём неплохо использовала и ультралиберальная социалистка Баскова в своём Зелёном Слонике и Сорокин в своей Норме.
Кино конечно не для всех и пока что во все времена.
Фильм кстати таки получил Золотого Льва в 2015 в категории Классика Венеции.
Обратимся к амбивалентной персоне великого-и-ужасного сидельца – дорогого маркиза и выдающегося семиотического перверта – того, кого преследовали самые выдающиеся институции Истории: Семья и Государство. Сад первым правильно маркировал ту предельно человеческую характеристику как Сексуальность. Соблазнительным и инверсивным Секс бытийствует не в удушающих узах Реального, но в обволакивающих облаках Воображаемого, среди белесой дымке фланирующих Означающих. Фактически Сад своей мощнейшей дискурсивностью реактуализировал Сексуальность, став начатком новой эпохи эмансипированных знаков.
Сад продемонстрировал то, что истинный корень греха, субститут порока и безусловного извращения заключен не в бездне праксиса (хотя и он чрезвычайно притягателен), но в процедуре сигнификации (означивания), в предельной комбинаторике Означающих. Парадигма садической концепции фундаментальной перверсии заключается в следующей констелляции. Мужчина занимается сексом с девушкой, засовывая ей кусок хлеба в анальное отверстие. Что это? Не более как редкостная деталь из «жизненного мира» какого-нибудь из буржуазных обывателей. Жалко хлеб, короче. Но что если эту картину поименовать (даже без подпорки из раскрашивающих прилагательных): отец насилует свою замужнюю дочь гостией. Необременительный и экономичный процесс означивания кардинально преображает ситуацию, апеллируя к меоническим глубинам порока; здесь синхронизированы инцест, адюльтер, содомия и богохульство.
Жесткое смещение акцентов в виду элементарного наименования. В данном примере демонстрируется та странная диалектика Секса и Сексуальности, преследующая европоцентристское мышление. Конечно, кто-то из безумных садических адептов, вероятно, пытались претворить в реальности эту парадигму; данное воплощение с точки зрения систематики было бы совершенно излишним, ведь структурная перверсивность лежит именно на фразировки, а не на фрагменте Реального. В том и сущность наследия Сада – ее нарочитая артикуляция, живая комбинаторика Знаков, устроившая перверсивный взрыв традиционных идеологем. Весь же его «жизненный мир», совмещающий непрерывные содомские соблазнения секретарей-прислуги-крестьянок с перманентными преследованиями (и как следует тюремными сидениями) со стороны феодалистской семьи (чистота крови, семейный престиж) и республиканской идеологемы (чистота народных нравов), остался вне семиотических успехов садической дискурсивности.
Сад не высвободил сексуальность (семиотический секс), но своими историями показал, что сексуальность уже давно эмансипирована и гуляет по членораздельным речам человечества. Артикуляция – вот истинная сущность, цель, назначение сексуального. Именно в языковых феноменах (у Сада – в философских размышлениях) таятся самые эротические компоненты. Поэтому постсовременную индустрию хардкор порнографии можно назвать буквалистским, зеркальным, сексуально фундаменталистским, но все-таки правопреемником сексуального материализма Сада. Садический универсум сексуальных сцен и их комбинаторик детализировано переложен в область цифровой вечности даже с большими и многообразными фразировками. Но переложение оказалось предельно буквалистским, с кастрированной частью садической Сигнификации. Передана лишь сексуально отвратительная картинка из череды половых актов, дефекаций, изнасилований, избиений и прочей блевотины.
Сама означающая подставка (ипостасис) садического дискурса (цивилизационная контроверза, продуцирование машинерии Удовольствия, тщательная антропологическая номенклатура с либертенами и жертвами) полностью нивелирована потребительской индустрией хардкор- и снафф- кино, на сиюминутную потребу замыленного Глаза и мастурбирующей Руки. Именно в этом нивелировании истинный садический дискурс приостановлен, а не преемственен. Постсовременные садизм и либертинаж оказались эгалитаристскими эрзацами и ныне представляют собой дискретные, уходящие в семиотическое небытие, образы, несмотря на их дигитальную долговечность. Соблазн ушел, но осталось лишь окостенение Фантазма, «фантазма на продажу»…
И '120 дней Содома' превращается в театральную постановку андерграундного свингерского драм-кружка. Пазолини снова наплевал на форму во имя идеи, своей собственной режиссерской идеи. Пазолини, поэт, коммунист, провокатор, талантливый режиссер и один из самых скандальных гомосексуалистов прошедшего столетия, превратил нудный и затянутый роман де Сада в гротескную и бесстыжую зарисовку о пропащей буржуазии. Избавив историю от навязчивой описательности, которая, в отличие от 'Жюстины', '120 дней' только забивала, Пазолини вдохнул в нее свою собственную, волнующуюся, беспокойную душу. На протяжении двух часов фильм смотрится, не угнетая и не усыпляя, не сильно греша итальянской аффективностью.
Очень понравились актрисы, просто удивительно, где он нашел таких талантливых девочек на такие роли. Каждая актриса радовала глаз, особенно одна из дочерей, черноволосая высокая девушка, со странным, аутентичным выражением лица.
Все смотрится очень органично, когда огромная плеть свистит над спиной парня, кажется, будто раны, появляющиеся на коже - настоящие.
Очень понравился образ пианистки, в книге такого не было.
Вообще, основная сюжетная линия выдержана, по сути, изменилась только форма. Так что, я думаю, даже ярым поклонникам маркиза фильм должен понравиться. А мне он понравился гораздо больше книги. Книга не оставила таких впечатлений. Эх, если бы Пазолини и Жюстинку экранизировать успел... вот это был бы шедевр!
Пазолини снял один из самых смелых и провокационных по идее фильмов, однако не решился сделать посыл очевидным для всех и отказался от какого бы то ни было символизма, от глубоких диалогов и от идеологически насыщенных сцен. Сам маркиз де Сад пользовался короткими пророческими вставками философического свойства, отрицающими мораль в тех или иных проявлениях, предвосхитившими интеллектуальные изыскания и Достоевского, и Камю, и Сартра. Я думаю, очевидно, что нельзя вот так просто взять и перенести роман об отсутствии объективных моральных норм в ситуацию абсурднейшей и ужаснейшей трагедии в истории человечества.
Таким образом, мы имеем в определенном смысле постмодерновый фильм: нигилистичный, жестокий, интертекстуальный, имеющий в основе симулякр. До прочтения книги смотреть в принципе нет смысла. После вдумчивого прочтения - уже, в общем-то, не обязательно. Только если из личного интереса. Ну, скажем, если вас, как и меня, возбуждают сцены насилия.
