Последние два фильма в 'трилогии жизни' Пазолини заслужили значительные фестивальные награды. Это был большой успех, стопроцентное признание самобытности таланта. Самое время раздобреть и стать достопочтенной частью общественной элиты, возглавить жюри крупного фестиваля, снять остро социальный фильм в Голливуде. Но Пазолини оказался последователен. Он бросает вызов элите - снимая более чем откровенное кино, вызывающее раздражение у обывателей (тех самых буржуа, которых Пьер Паоло так обличал). Ставки сделаны и Пазолини готов к остракизму. Он не готов становиться добрым старичком, таким каким стали Коппола, де Ниро или Пачино. Пазолини выпускает наружу всех своих демонов (всех ли?) и зловещим образом подводит странную эпитафию к своей феноменальной карьере.
Конечно каждый комментатор знает лучше, что произошло с Маэстро. Но позволю высказать свое мнение. 'Сало', равно как и загадочная смерть Пазолини - очень похожи на провокацию убийства. Провокацию человека живущего духовной жизнью, не позволяющей ему стать образцом для подражания, примером, нравственным лидером. Разве можно после 'Сала' называть Пазолини лучшим итальянским режиссером? Провокацию человека, который не готов обуздать свое потаенное 'Я' и не может принять вариант самоубийства. Но это лишь предположение. Не более того.
***
Что же касается самого фильма, то несмотря на стилистическую изящность, картина не стала мало-мальски значимым событием даже в год выхода. Скандальная откровенность сцен, позволявшая крупные планы поедания фекалий, содомии и насилия резко ограничивала аудиторию. Да и мнения просмотревших оказывались слишком полярными. Любители 'горяченького' восхищались творческой смелостью, а сторонники 'приличий' получали возможность еще долго-долго возмущаться и порицать Пазолини. Для продюсера фильма Альберто Гримальди скандалы вокруг фильма были на руку, создавая так важный в наши дни скандальный информационный фон. Ну а Пазолини, похоже действительно хотел всех шокировать. Что же, проигравших похоже не было.
***
Однако есть еще и зрители. И именно как зритель, я могу точно пояснить почему мне не понравилось это кино. Готовый к самым откровенным сценам, я не слишком положительно оцениваю невротические попытки 'быть в тренде', 'оставаться бунтарем'. Похожим образом в наши дни Сталлоне навязчиво снимается в ретроградных боевиках, а Михалков напоминает всем о былом успехе в 'Утомленных солнцем', растягивая удачный сюжет в формат кино-сериала.
Откровенность в ленте Пазолини по своей природе не кажется мне искренней. В конце концов, снимал же он вполне достойный и в меру шокирующий 'Свинарник'. Но там до откровенной резкости и пошлости не доходило. К тому же, сам по себе фильм 'Сало' при определенной коррекции, мог бы стать манифестом, оставляющим далеко позади 'Заводной апельсин'. Пазолини провоцировал и эпатировал, взывал к определенным реакциям. Он своего добился. Я, вот, так и не понял, зачем этот режиссер предложил мне наблюдать так много резких сцен. А в то, что наш мир не идеален - так это ни для кого давно уже не секрет.
Позволю предположить, что сними Пазолини фрески про мафию тех лет или мир кинобизнеса, то его картина была бы куда более опасной. Даже без обнаженки. Это были бы жестокие в своей красоте фильмы, лишенные романтики 'Крестного отца' и 'Последнего магната', Это была бы неподдельная храбрость, вызов и прорыв.
Увенчав трилогию жизни цветком тысячи и одной ночи, известный фрейдист, марксист и гомосексуалист Пьер Паоло Пазолини развернулся на сто восемьдесят градусов, решившись взглянуть в глаза самой смерти. Попытка оказалась даже слишком удачной, и первый фильм планируемого триптиха стал одновременно последним. Вообще последним для режиссера. Что, как водится, возвело картину в ранг завещаний, а страшную смерть ее создателя превратило в мифологему. Между тем, снимая «Сало», Пазолини шел привычной дорогой, проторенной экранизациями произведений Боккаччо, Чосера и арабских сказок; переплетая, как и в «Царе Эдипе», две исторические эпохи. Выбрав в качестве рабочего материала один из самых гнусных романов, когда-либо существовавших, Пазолини на том не остановился и перенес действие во времена одного из самых отвратительных политических режимов современности. Бесстыдно перемешав извращения маркиза де Сада с фашисткой идеологией Бенито Муссолини, режиссер радостно выплюнул получившееся нечто в лицо жующих зрителей, перепуганными устрицами вытаращившихся на экранную содомию. И то была очевидная провокация.
Четверка представителей властей всех мастей – Герцог, Президент, Судья и Епископ – уединяются в загородном доме в курортном местечке Сало на севере Италии, где, как известно, располагалась с 1943-го по 1945-й столица вновь созданной Итальянской Социалистической Республики. Компанию этим знатным извращенцам составили их жены (каждая из которых одновременно приходится дочерью кому-то из друзей, а заодно и коллективной любовницей), четверо охранников-содомитов, восемнадцать юношей и девушек, дивной красоты и голубых кровей, три престарелые проститутки-рассказчицы и странным образом затесавшаяся в эту компанию музыкантша. На протяжении ста двадцати дней дамы легкого поведения должны радовать публику занимательными историями о разнообразных плотских утехах, а публике на это положено возбуждаться и устраивать собственные оргии. Абсолютная, ничем не ограниченная власть превращает ее обладателей в скотов, терзающих плоть и уничижающих достоинство своих рабов в погоне за остротой ощущений. Жестоко, натуралистично, дико. В этом мире нет места ни любви, ни жалости – только экстаз всесилия и агония духовности. Бог умер, и лишь статуя Иисуса пассивно и безмолвно наблюдает за тонущим в своем дерьме человечеством из угла уборной. Бал правят изувеченное ницшеанство и бодлеровское сладострастие, а опоэтизированная Эзрой Паундом фашистская идеология фонит шипящим приемником.
Сюжетная канва фильма достаточно точно следует букве первоисточника, но если роман де Сада тошнотворен до великолепия, то его экранизация, скорее, просто тошнотворна. Аморальность скандально известного маркиза обладает своеобразным вырожденческим шиком, в то время как три кинематографических круга усеченного дантевского ада не обжигают, но обдают ледяным спокойствием. Груда голых тел, сношающихся в казарменных интерьерах, не написана кистью художника, а словно зафиксирована в отчете патологоанатома. Глядя на механистичные совокупления слушателей и кривляния рассказчиц, ощущаешь себя зрителем пьесы абсурда, настолько происходящее представляется запредельным. И еще почему-то кажется, что в замке очень холодно, и постоянно возникает желание даже не избавить пленников от страданий, а хотя бы укрыть их малопривлекательную наготу простынкой. Из найденного в стене Бастилии свитка, содержащего порядка шестисот сексуальных девиаций, можно было сделать конфетку, пусть даже с начинкой из фекалий грязных шлюх. Но бактерии «воспаленного аппендикса западноевропейского просветительства» в «Сало» - лишь инструмент, а мелодию Пазолини играет свою собственную.
Маэстро одну за другой отвешивает звонкие оплеухи. Насилие и содомия как метафора неограниченной власти. Группа пресыщенных садистов как олицетворение итальянского фашизма. Напуганные, поруганные, скулящие, стоя на четвереньках, жертвы как символ зажатой в тоталитарных тисках страны. Фильм, будто кусок мяса, брошенный стае голодных собак, а кусок тот – как в одной из сцен – напичкан иголками. Нате, жрите! Больно? Кровоточит? Значит, замысел оправдал себя… Оправдал ли? Стоил ли того режим Муссолини, эта уже агонизирующая в 1943-м «диктатура из мягкого сыра»? Не расцвет же германского национал-социализма, в конце концов. А просто дело не в фашизме, вернее, не только в нем. «Сало» Пазолини – смачный ядовитый плевок в сторону любой буржуазной власти. Прокоммунистическая агитка. И больше – протест на развитие консьюмеризма, посланный в адрес «детей Муссолини и кока-колы», но прорывающий громаду лет и являющийся весомо, грубо, зримо тем, кто измазанной в котлете губой похотливо напевает незатейливый попсовый мотив – сейчас. «Сало» в 1975-м было провокационным, и споры об его художественной ценности остаются актуальными. Стоглавая вошь все так же щетинит ножки, хотя по прошествии сорока лет делает это с изрядной ленцой. Что мы, в самом деле, про копрофагию не слышали, плетки с наручниками под кроватью не держим или экранной расчлененки не видали? Не удивишь нас ничем, что может скрываться за скукой загородных дач сильных (и не очень) мира сего…
Я не могу отойти от мысли, что маркиз Донасьен Де Сад и маэстро Паоло Пазолини, представляющие сумасбродно-извращённую элиту в искусстве, в кою когорту также можно отнести и Леопольда фон Захер-Мазоха, объединены историей в некий социально активный конгломерат, могущий воздействовать на вкусы и позиции определённых меньшинств с аспектов индивидуализма. Нельзя сказать, что они – представители разных эпох и взглядов на свободу индивида – приверженцы единых идей: каждый из них гнал колесницу под своим знаменем, но неизбежно против общественной морали и устоев. Однако объединяло их ещё и то, что все трое избрали музой творчества свои личные страсти и пороки и возвели их в ранг искусства.
Пожалуй, в этом случае Пазолини нужно было бы и опустить, так как будучи не только кинематографистом, но и поэтом и писателем с радикальными взглядами, он всё-таки остался яркой личностью своей эпохи, и кроме эпатажной своей ленты, о которой пойдёт речь, ничего стоящего миру не дал. Возможно даже, ему симпатизировала в то время и наша творческая интеллигенция, но ввиду несоответствия взглядов на искусство, не смогла впустить его в свою среду. Тем не менее, общую с ним тематику держала. Так, мы выросли на советских фильмах, в которых фашисты показаны как изверги и мучители, незнающие жалости и сострадания. В них фашисты мало говорили, но творили такие зверства, что представление о них ассоциировалось только с такими понятиями, как концлагерь, гестапо, эсэсовец. Пазолини же в этой части решил, видимо, переплюнуть всех своих коллег по всему земному шару и создал свой «Сало, или 120 дней Содома» по мотивам произведения одиозного философа, политика и писателя XVIII века Маркиза де Сада. Однако каждый, кто увидит сиё творение, без труда догадается, что режиссёр, создавая его, проникся не столько ненавистью к фашизму, сколько реализацией своих амбиций, поскольку сам, как и вышеозначенные мужья пера и науки, имел сексуальные девиации.
Итак, перед нами один из самых аморальных фильмов всех времён и народов, снятый в 1975 году в Италии. Не знаю, какой успех кинолента имела в те годы, когда в этом постфашистском государстве гомосексуализм был в порядке вещей, а педофилия и прочие извращения не преследовались строго, но, учитывая халатность цензуры во многих странах запада на порносадистские сцены в кинематографе 70-х, благодаря чему как грибы после дождя стали появляться разные «шедевры» киноискусства, вообще можно допустить, что Пазолини создал совсем не авторский, а своего рода «фильм для друзей», коих, должно быть, убеждал, что картина имеет глубокий антифашистский смысл, что, мол, философия Сада подпитывала де идеи фашизма, и что даже сам фюрер не был отнюдь импотентом, но садистом уж точно. И все вокруг с ним в один голос соглашались. Неудивительно, что фильм протолкали в ряд европейских стран и Америки и даже в родину фашизма, очевидно, не без ходатайства влиятельных лиц, отдавших тем самым дань поклонения безвременно почившему к тому времени Пазолини.
Творчеством Маркиза де Сада я интересовался ещё в студенческие годы. Прочитал «Жюльетту» и в отрывках «Жюстину». А «120 дней Содома» мне никак не попадалась. Но когда я, наконец, добрался до этого произведения, меня хватило только до 30-й страницы. Для моего молодого мозга всё это было слишком омерзительно. И хорошо, что я в то время не знал о «шедевре» итальянского собрата французского гения распутства. Но теперь, когда книга прочитана, и фильм просмотрен, можно провести между ними некоторые параллели и перпендикуляры.
Прототип, конечно, во много раз превосходит экранизацию по мерзости и разврату, а что самое плохое – создан страшно талантливо и интеллектуально. Не зря это произведение, представляющее собой средоточие всей извращённой фантазии Сада, считают вершиной его творчества, на страницах которого читатель совершит экскурс по всевозможным низменным, животным страстям и порокам, на которые только было способно воображение сластолюбивого автора.
Выбор режиссёром данного мотива и перенесение действия романа в годы фашизма несёт конструктивный характер, т. к., во-первых, Пазолини, явно испытывая трепет перед творчеством Сада и в то же время являясь ярым антифашистом, решил зажечь два фонаря на одном столбе; во-вторых, имея склонность к гомосексуализму и педофилии, он бы ни за что не пропустил случая экранизировать именно этот роман, отвечающего всем его страстям; а в-третьих, кому, как не Пазолини было известно, что сделать это было возможным в ту лихую годину только в Италии.
Не вникая в подробности можно сказать, что Пазолини во многом пощадил зрителя (или ему не дали полной свободы), потому что некоторые персонажи и тошнотные эпизоды, представленные в книге, не имеют места в картине. К примеру, целая часть романа посвящена жизнеописанию персонажей, чего нет в постановке итальянского режиссёра, отчего она ещё раз выигрывает в плане смотрибельности. Тлетворные и ядовитые рассказы шлюх-пенсионерок тоже урезаны. К тому же отсутствуют четыре мерзкие старухи-служанки, с которыми герои книги совершают вакханалии, вызывающих икоту во время чтения. В фильме, в отличие от книги, минимизированы сцены соитий. Кроме того, режиссер, потакая своей слабости, исключил в фильме гетеросексуальные акты, в то время как в романе герои лишают девственности малолетних девочек и «спереди», и «сзади» (цит.). Увидевшие фильм несомненно будут считать самой отвратной её часть под названием «Круг дерьма», где Пазолини выступил довольно смело и дерзко. Но прочитай они творение великого маркиза, то убедились бы, насколько ничтожно в фильме показана копрофагия по сравнению с тоннами поглощённого человеческого кала в книге. Сцены экзекуции в картине также показаны как бы мимолётом, тогда как бичеваниям и линчеваниям действующих лиц посвящена добрая половина романа. Основной объём книги составляет, конечно, рассказы старых вакханок, полные блевотных и тошнотворных описаний.
Смотреть фильм не рекомендую брезгливым и впечатлительным, потому что режиссёр, воссоздавая картинки скандального произведения, навязывает собственное видение отображённых в нём действий, что неподготовленным зрителем может не воспринято адекватно, но волей-неволей ему придётся проглотить предложенную создателем адскую пилюлю. А вот читатель, взявший в руки книгу де Сада, будет представлять изображаемое в дозволенных пределах своего воображения и радоваться тому, что ему не показали, как всё это смотрится визуально. Одной частью мозга он будет расценивать всё это как нонсенс и успокаивать этим свою совесть. Поэтому, кому интересно узнать, какие тараканы водились в головах у этих двух жрецов пошлости и разврата и при этом остаться при своих иллюзиях, советую прочитать именно книгу. Она не снесёт вам башню и не травмирует психику в отличие от фильма.
Первый раз закончил просмотр фильма в 5 часов утра. Испытание для психики, скажем, было то еще.
Однозначно, не стоит рассматривать картину с художественной точки зрения, культурную ценность фильм не несет. Возможно, главная цель фильма - шокировать самонадеянного зрителя, встряхнуть его хорошенько. Не трудно представить глаза очередного ханжи, человека, духовного, с его точки зрения, с высокими моральными и человеческими принципами. Хотя первые 20 минут фильма отлично отсеют подобных личностей, ибо именно этими ценностями Паоло Пазолини пренебрег в полной мере. Любителям психологических аспектов тоже не найдется места, психологического в фильме мало, сплошная физиология.
Многие ругаю Пазоллини за излишнюю прямолинейность, сыпят угрозами в его адрес, а кто то даже благополучно их реализовывает, вскоре после выхода картины, режиссер был убит. Но на днях я откопал первоисточник - книгу Маркиза Де Сада и был удивлен, ведь фильм снят практически слово в слово с печатным произведением. Пазоллини изменил место и время, что было сделано очень обдуманно, по моему мнению, но в остальном придерживался автора.
Фильм был просмотрен мной от начала и до конца 3 раза, 2 последних раза вместе с моими друзьями. В последний из них я, выработав в себе иммунитет, даже осмелился съесть глазированный сырок, во время самого интересного действия, что очень 'понравилось' моим товарищем, но их попытки заставить меня прекратить ни к чему не привели. Стоит сказать, что все нарекли этот фильм самым худшим, что видели в жизни. Возможно это и так, в основе ленты лежит глубокая физиологическая составляющая человека и многим людям будет неприятно только от одной мысли, что если откинуть всю мораль, всю духовность, то мы окажемся вот в таком Содоме.
В конце хочу отметить, что моралисту стоит смотреть этот фильм с осторожностью, а человеку восприимчивому, с ослабленной психикой, стоит и вовсе отказаться от просмотра. Всем остальным советую увидеть хотя бы раз, чтобы знать какие еще фильмы существую.
…но ведь миллионы людей страдают, в мире полно бедняков, инвалидов, несчастных, угнетаемых тиранами – неужели тебе их не жалко? Неужели ты не способен любить ближнего, желать ему добра?
- Твои вопросы бессмысленны, ты просто слеп. Когда появятся настоящие Уберменши, таких, как ты, больше никто не будет слушать. И вы все будете делать то, что они скажут, а то, что хорошо для них, будет считаться всеобщим благом. И если они захотят, чтобы ты питался своими испражнениями, если они заходят отрезать тебе пальцы или язык, то они сделают это без тени сомнений, и никто им не указ! Потому что у них нет жалости, но есть воля! И только через страдания можно прийти к чему-то великому, запомни, лицемер.
- Вся твоя «этика» порождена страхом. Ты никогда не познаешь истинную любовь. Ты ненавидишь женщин, потому что боишься их. В мечтах ты великий воин и реформатор, но на самом деле ты всего лишь жалкий нервный сифилитик, ты, наверное, даже ни разу в жизни не дрался. Да как ты смеешь рассуждать о том, чего не знаешь! Наше общество более тысячи лет держалось благодаря христианским ценностям, а ты предлагаешь разрушить все в одночасье?
- Бог умер, чертов идиот!! Слышал такое? Я презираю подобных тебе! Вы насаждаете нам рабскую мораль, вы – это смехотворный бунт посредственностей, гнойный нарыв на теле здорового общества, сладкая булка с начинкой из гвоздей! Какое к черту равенство, какое смирение? «Не делай другому того, чего не желал бы себе» - все еще верите в этот бред? Убогие, как счастье благородного человека может пересекаться со счастьем никчемного имбецила?
- Господа, успокойтесь. Ваш спор, очевидно, неразрешим, при этом вы оба не правы. Вы – чистые теоретики, засели в своих башнях из слоновой кости и не осознаете значимость материализма. Поймите, мы не просто познаем объект и ищем истину, мы в некотором смысле вступаем во взаимодействие. Такова сила диалектики, не только мир меняет людей, но и люди меняют мир, даже философы, а не только революционеры. Подумайте над этим, господа, а я пойду дальше классифицировать капиталистов.
***
Пазолини проснулся. Это был удивительный сон. Странный диалог Ницше и кого-то из первых утилитаристов, чью фамилию он никак не мог вспомнить, однако был уверен, что начинается она с буквы 'М', очень тронул его и надолго остался в памяти. Но еще больше запомнились слова внезапно появившегося в конце Маркса, которого он уважал едва ли не больше всех среди знаменитых мыслителей. Пазолини воспринял их как директиву, руководство к действию, повод для перемен.
В голове крутилось множество мыслей, политика переплеталась с культурологией, научный коммунизм накладывался на религию. Почему-то вспомнились маркиз Де Сад, Данте. Режиссера охватил пессимизм.
«Куда мы катимся? В каком направлении развивается наша культура, вернее то, что от нее осталось? Никто не спорит, этот Феллини хорош, черт бы его побрал, но что он, по сути, делает, в чем его посыл? Вот из раннего, «Dolce vita». По-моему, наша жизнь ничуть не слаще дерьма, все это сплошной эскапизм, а то и вовсе проклятая конъюнктурщина. Реализм, неореализм – тьфу, просто красивые слова. И как нам не хватает сейчас настоящих нигилистов…».
Сильный ветер распахнул дверь. На улице были слышны крики, шла демонстрация. «Ох уж эта молодежь! Они ничего не понимают, они думают, что осознали левую идеологию, но сами живут на всем готовом. Снова буржуазия, снова неравенство, все тщетно. Зато теперь я понял – нужно действовать, нужно не бояться, не бояться высказать все в лицо, любыми средствами. И плевать на их угрозы, да я «гребаный коммунист», реакционер, я люблю худеньких кучерявых мальчиков больше, чем самых красивых женщин, и вовсе не собираюсь меняться. Да, я всем сердцем ненавижу фашизм, процветающий консьюмеризм и любые виды аристократии, и я буду стоять на этом, буду убеждать людей с экрана, ведь больше я почти ничего не умею. Провокация? Ха! Они еще не знают, что такое настоящая провокация! Но что же я могу сделать, если иначе до них не доходит? Наверное, я самый несчастный в мире режиссер, ведь я должен опираться на пролетариат, но сыновья рабочих никогда не поймут мои картины».
Пазолини подошел к окну. Казалось, что солнце светит особенно ярко. Сегодня он знал одно: его Италия больше никогда не будет прежней. А завтра… Кто знает, быть может, завтра его уже не будет в живых.
Евреи любят торговаться, русские любят быструю езду, а украинцы — сало. Не думаю, что Пазолини, снимая свое вольное переложение фантазий де Сада, ориентировался именно на украинцев как на целевую аудиторию, но не попытаться обыграть название одного из самых скандальных фильмов в истории кинематографа было бы моветоном. Впрочем, суть не в этом. Мне иногда кажется, что если бы «Сало» было картиной, ее бы повесили рядом с «Садом радостей земных» Иеронима Босха. Если бы «Сало» было книгой, Сорокин порвал бы тираж своего голубого сала и бессильно плакал бы от зависти. Если бы «Сало» снял Тинто Брасс, вся эта бесконечная нагота хоть немного бы возбуждала (и это при том, что мне противен Тинто Брасс). Если бы «Сало» снял Марко Феррери, то получилось бы не так зло, но значительно тоньше (впрочем, Феррери свое «Сало» таки снял, называется оно «Большой жратвой», и его я как раз таки рекомендую). И если большинство этих фамилий тебе ни о чём не говорит, ни в коем случае не смотри эту работу Пазолини.
А впрочем знаешь, вообще не смотри это кино. Есть такие картины, которые можно описать двумя словами: в «Страстях Христовых» весь фильм избивают и мучают Иисуса Христа, в «Кофе и сигаретах» весь фильм пьют кофе и курят сигареты, а в «Сало, или 120 дней Содома» весь фильм кучка нацистов предаётся извращённым утехам плоти со своими рабами, и поверь, звучит это куда лучше, чем выглядит. Уныло болтающиеся члены, грустные сиськи, пересохшие влагалища, сексуальность в минус десятой степени. Я это пишу, и мне неприятно, ты это читаешь, и тебе тоже неприятно, а видеть это и вовсе невыносимо. Но ничего другого в фильме нет. Метафоры для слабаков, считает Пазолини. Где тонко, там и рвётся, а значит, будем мазать густым слоем, чтобы дошло до самого тупого зрителя. А вот «Кофе и сигареты», кстати, вполне можно посмотреть, ибо там в обыденных диалогах и пустой болтовне за чашечкой американо притаилось настоящее кино. Но это уже совсем другой разговор.
«Сало» - это фильм, умудряющийся одновременно превращать искусство в нацисплотейшн, а нацисплотейшн в искусство. Там, где миллионы трэшеделов честно зарабатывают свой хлеб, играя на низменных инстинктах и мешая секс с насилием, один гений переворачивает всё с ног на голову, давая в избытке как первого, так и второго, однако добиваясь при этом обратного эффекта - отторжения и гадливости. Пазолини выкручивает ручку нонконформизма настолько сильно, что она ломается к чертям. Фашисты становятся какими-то архетипическими похотливыми жестокими животными, их жертвы — униженным скотом, человеческим мясом, режиссер - монстром без стыда и совести, наплевавшим на понятия этики и эстетики. Осталось понять, кем в этой цепочке оказывается зритель: человек, продолжающий смотреть этот фильм, несмотря на явную аморальность, минимальную художественную ценность и циничную пошлость происходящего там.
Можно считать это отборным троллингом, криком души, бездушной провокацией, химерой полусумасшедшего сознания, садистской притчей, тошнотворным фарсом, софткор-порно, можно считать это чем угодно, и «Сало» на самом деле будет этим. Как там — каждый думает в меру своей распущенности? И в меру своих способностей тоже. Не любишь расшифровывать коды, искать аналогии, проводить параллели и делать вид, что являешься мегакритиком — ради Бога. Та же «Большая жратва» прошла бы мимо тебя, но никак не «Сало». Потому что режиссёр не шифрует транслируемую информацию, он просто заваливает ей зрителя в чистом, концентрированном и ничем не приукрашенном виде. Фильм является полноценным и завершённым на каждом из своих уровней. И если сначала тебя будет тошнить от него, это нормально. Всё равно через полгода ты мысленно вернёшься к нему, и поймёшь, что есть в этом гипеболизированном, унизительном, вульгарном, гениальном трэше что-то, на сто процентов оправдывающее время и нервы, затраченные на просмотр.
Запутался, смотреть или не смотреть? На самом деле тут может быть лишь один ответ: а чёрт его знает. Выбирай сам. Но в любом случае, помни - я предупредил.
Наверное один из самых скандальных и неоднозначных фильмов, его запрещали, ругали, восхищались, искали смыслы и предзнаменования. Он мерзкий, жестокий и отталкивающий, но не смотря на это я не могу сказать понравился мне он или нет. Хотя наверное, это кино не из разряда нравится или не нравится, а из разряда принимай или не принимай. Фильм по мотивам всем известного Маркиза Де Сада рассказывает нам про итальянский город Сало (ударение на последнее о), где в старом замке развлекаются фашистские лидеры и их распутные подруги. Для своих игр и развлечений они отобрали молодых и красивых юношей и девушек, которым предстоит пройти все круги ада и далеко не дантовского.
Однако, замечу сразу, что фильм совсем не о фашизме, а о безобразных гримасах человечества и того, до какой степени оно может дойти. После просмотра происходит отторжение от всего окружающего, на мир точно начинаешь смотреть совсем другими глазами. Смотреть надо абстрагируясь от всего того дерьма что льется на зрителя, под всей завесой мерзости скрывается последнее послание Пазолини, которое он передал своему зрителю.
Советовать данное кино не буду, ибо слишком уж оно известно и большинство его уже посмотрело, те же кто еще не видел, думаю должны дойти до него сами и быть готовыми смотреть его не как порнотреш, а как произведение искусства, может быть своеобразное, но несущее сильнейший посыл своему зрителю. Если такого настроя на просмотр нет и если вы ничего в этом фильме не разглядели (а ведь это так сложно), то лучше отложить просмотр до лучших времен. Сама еле выдержала эту ленту, что-то поняла, но большинство осталось непостижимо моему мозгу. А может быть и ничего не хотел сказать П. П. Пазолини и мы все ищем черную кошку в темной комнате...Этого мы уже не узнаем. Хотя любое произведение искусства только мы сами наполняем или не наполняем смыслом, сами додумываем и придумываем до конца. В том то и есть великий смысл искусства!
Мягко говоря, фильм очень впечатлил. Было, конечно, желание остановить просмотр, прекратить неприятные чувства отвращения и гнева к тому, что было на экране. Смотря фильм, думал что это ужасно, такое снимать нельзя. Но просмотрев я задумался. Поборов чувства неприятия этого извращенного насилия я пришел к выводу, что фильм проводит с зрителем шокотерапию. Так нельзя, это невозможно снимать такие фильмы. Но фильм лишь отражает жизнь. Увиденное в той или иной форме было, это есть и вероятно будет. Человек странное существо. Что только не может он творить с себе подобным для удовлетворения желаний своей изуродованной сущности. Страшно, что такое возможно.
А самое страшное, что в человеке есть слабость к возможности доминировать, ощущать свое превосходство над себе подобными, иметь неограниченную власть. Кроме того, человек может приспосабливаться к внешним условиям. Фашисты-извращенцы, устроившие такое безумие – уроды, ставшие такими под влиянием времени. Да, в принципе, не важно, как они стали такими – будь они больны на мозг или это в страшное время их слабости взяли верх и сделали из людей животных. Важно то, что сознание здорового человека способно воспринимать творимые ими ужасы как нечто нормальное. Допустим, что больны в фильме были 4 «человека». Но не все же. Охранники смотрят на изнасилование и смеются. Или с равнодушием смотрят на то, как заставляют раба есть экскременты. Что с ними?! Это же ужасно. Но они, возможно, не только не испытывают отвращения, но и получают удовольствие от того, что они не с ними – от того, что они занимают свое место в этом аду, дающее им власть и чувство превосходства над плененными людьми. При этом они уж точно стали такими из-за сложившихся обстоятельств. Этот факт, что нормальный человек может стать монстром в определенных условиях – самый страшный в этом фильме. Но понимать это все-таки лучше, чем жить в иллюзиях.
пределы человеческие, я не буду оценивать фильм, а попробую анализировать происходящее в нем
к фильму остался равнодушным, посмотрел только ради любопытства, если честно с трудом досмотрел до конца. Очень странное чувство на протяжении всего фильма возникает отвращение ко всему происходящему, но в конце нет ни малейшего сожаления и чувств к героям, поэтому после просмотра остаешься равнодушным. Удерживает у экрана только любопытство, возникает интерес человеческих пределов, и я не приходя в ужас констатирую для себя что пределов нет ни в одном направлении будь то наука или искусство или духовность. Именно отсутствие границ духовности способно делать человека великодушным и одновременно касаться бездны нравственности.
Для меня фильм представляет скорее познавательный интерес, художественного я ничего не увидел, но достоверность происходящего не вызывает сомнения, наверное только за это могу сказать спасибо создателям. Поражает естественность происходящего, абсолютно психически здоровые люди упиваются отсутствием своего предела.
Кое-что после просмотра я понял... а именно то что идя по пути удовлетворения своих желаний это неминуемо приведет к подобному исходу, человек становится зависим от жажды новых ощущений, стремление познания предела разлагает душу, превращая человека в животное питающегося новыми эмоциями и неважно какой ценой. Этот порок сравним с наркоманией единожды испытав физиологическое удовольствие в корне меняется поведение и личность человека, так и здесь требуется доза ощущений все больше и сильнее, в конечном итоге это убивает самого человека.
Но самое страшное открытие, что к этому склонны все. Надели человека безграничной властью и возможностями, и вы увидите как человек потеряет границы поведения. Самый главный фактор способствующий, это достижение социального предела, достигнув его человек начинает искать другие пределы, но их оказывается нет, либо они недосягаемы для человеческой души. И в конечном итоге эта недосягаемая планка уничтожит человека.
Падение великих империй, исчезновение цивилизаций думаю вполне теперь становится объяснимым явлением. И понятен прогноз нашей цивилизации, может и хорошо что наш мир неидеален и наши умы занимают насущные проблемы, и это отодвигает падение человечества.
Тут еще в голову пришла мысль... поведение людей в заключении... помести людей в равные условия обозначь им их социальные пределы (это примитивная модель но наглядная) и так же мы сможем наблюдать разложение нравственности. И как правило нормальными людьми выходят из колоний, там где люди трудятся, а из тюрем выходят урки
Фильм смотрела, предварительно ознакомившись с большим количеством отзывов и обдумав, стоит ли это зрелище вообще смотреть.
Из-за неоднозначности решив, что стоит, приготовилась к одному из самых омерзительнейших фильмов в надежде обнаружить либо раскрыть некий тайный смысл, который находят в этом фильме очень многие.
Что ж, моя реакция:
Я считаю, фильм можно отнести к жанру жесткой эротики и он предназначен для категории лиц с определенными сексуальными предпочтениями. Это не жесткое порно, потому что намек на сюжет все же имеется.
Во время выхода фильма был произведен фурор, т. к. в тот период порно в сегодняшнем его понимании не было. А режиссер, явно имеющий нетрадиционные наклонности, был вынужден выдумать какую-то интригу, скрытый смысл, конфликт.
Никакого конфликта, противоречий, я в этом фильме не усмотрела. Если бы для режиссера главной целью являлось донесение до зрителя темы социального неравенства, вопроса безграничной власти и то, к чему это приводит, я думаю, он снимал бы этот фильм по другому. Показать социальное неравенство, а так же чрезмерную жестокость можно и не используя такое обилие сексуальных сцен. А ведь единственное, что использует режиссер для донесения якобы цели своей работы - это различные формы извращенного секса.
Вопрос об инстинкте самосохранения здесь тоже отсутствует. У жертв его просто нет. Они практически безропотно подчиняются своим господам, причем им это не доставляет неудовольствия.
Вообще, Маркиз де Сад считается основоположником садо-мазохистской культуры, в его время об этом могли только писать. Во времена Пазолини люди на это уже хотели смотреть. Я думаю, что для последователей этого течения фильм 'Сало' можно считать классикой жанра.
Каждый человек получает удовольствия по-своему. У всех свои предпочтения. Каждый человек свободен выбирать, каким ему быть. У кого-то заложено это природой быть господином или быть рабом. Не мне судить других людей. Самое главное, это помнить, что свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека и все должно быть по обоюдному согласию.
