«Красная пустыня» развивает антониониевское понимание диахронического отчуждения, когда плоды труда, творчества, свободы обращаются против создавшего их духа. В данном контексте, впервые снимая цветное кино, постановщик хочет дать безрадостную картину расчеловечивания человека научно-техническим прогрессом, ситуацию, когда урбанизация, техника – все созданное человеком мешает ему жить и порождает фрустрацию чувств. Примечательно, что сам Антониони с его слов, как цитирует их Делез, пытался противопоставить «устаревшую мораль и несчастных людей солнечному миру НТР». Однако, по факту, по результату, по тому, как показана в этом фильме деятельность фабрик, заводов, техники, разрушающих не только земные пейзажи, превращая их в однородную серость, но и человеческие личности, «Красная пустыня» получилась как раз о противоположном.
Важно, что знаменитая статья Майи Туровской о фильме была озаглавлена «Красная пустыня эротизма», что не удивительно, ведь данный фильм Антониони также эротически заряжен, как и вся «тетралогия отчуждения». Пресловутая некоммуникабельность становится у режиссера не только проблемой барьеров между полами, но и вообще герменевтических препятствий между людьми всех возрастов и профессий. Безусловно, что важным акцентом «Красной пустыни» становится болезнь Джулианны, но из изобразительной логики фильма очевидно, что именно урбанизм, НТР, заводы, фабрики, бесчеловечность технического прогресса, атмосфера тотального шума, разрушение техникой поверхности земли – вот подлинные причины неврастении и неврозов главной героини.
По мысли, неочевидной для самого Антониони, как поборника НТП, но логично вытекающей из фильма, прогресс техники делает человека одинокой песчинкой в мире машин. Рационалистическая логика функционирования машин – следствие гипертрофии разума в жизни человека, вытесняющей чувства на периферию жизненного процесса. Джулианна, также как и Коррадо, не могут быть счастливы в мире диктатуры разума и власти порожденных им процессов и механизмов. «Красная пустыня» - о внутренней пустыне человеческой личности, возникшей в результате выжигания разумом территории для своей деятельности, о том, что в мире разума и прогресса чувства – нечто лишнее. Отсюда одиночество, фрустрации, неудовлетворенность в том числе и сексуальная. Там где властвует разум, чувствам нет места, а значит не места и счастью.
Лишь в визуализации сказки Джулианны своему сыну показан по сути рай единения человека с природой, где нет машин, заводов, отравляющих воздух, дыма и шума, где все поет о счастье удовлетворенных чувств и желаний (схожим образом и в «Забриски Пойнт» Долина смерти становится для героев фильма Долиной чувств, Долиной жизни). «Красная пустыня» - возможно, самый беспросветный, самый болезненный фильм Антониони, и получилось это во многом потому, что логика изображения, причудливых комбинаций цветов и форм получилась более неумолимой, чем замысел автора, включавший в себя противоположные задачи (противопоставить несчастье людей счастью НТП).
Приглашение на главную мужскую роль Ричарда Харриса, за год до этого гениально сыгравшего в великом фильме Линдсея Андерсона «Такова спортивная жизнь», стало одним из выигрышных моментов фильма: актер прекрасно вписался в антониониевскую вселенную. Что же касается Моники Витти, то она в роли Джулианны прыгнула выше головы: играя клинический случай, она нигде не пережала, не впала в истерику, хотя героиня находится на ее грани, – и таким образом, фрустрированность героини жизнью в урбанистическом антураже, задавленность чувств рефлексией создали незабываемый портрет жертвы расчеловечивания научно-техническим прогрессом и опустошения внутреннего душевного пейзажа гипертрофией разума.
Данное кинотворение достопочтенного итальянского режиссёра-постановщика Микеланджело Антониони иллюстрирует психоделическую историю запутавшейся в собственных думах девушки, которая отчаянно пытается зацепиться за хоть какие-нибудь живые, настоящие элементы блеклой, искусственной реальности её окружающей, чтобы почувствовать себя более полноценной, чем есть на самом деле.
'Красная пустыня' - это первая цветная картина в фильмографии Антониони. И цвет в ней действительно играет крайне важную роль, передавая атмосферу того или иного фрагмента сюжетного повествования исключительно в контрастно-завуалированном виде, интересным образом раскрывая чувства и эмоциональное состояние главной героини. Музыкальное оформление с едкими, иногда пугающими, иногда даже раздражающими звуками неестественного происхождения добавляет в общий антураж фильма долю сумасшествия, прямо вытекающего из нестабильного психического самочувствия заблудившейся в чертогах израненного разума девушки.
Ход сюжета, как это обычно бывает у Микеланджело, имеет монотонный характер и на первый взгляд изобилует бессмысленным визуальным рядом с не всегда плавно переходящими друг в друга событиями, 'в высшей степени ничего не значащими' (именно так думают незнакомые с творчеством Антониони люди или киноманы, попросту не понимающие его авторского взгляда на кинематограф). Однако при более пристальном изучении содержания данной ленты начинаешь созерцать тонкое видение проблематики психоэмоционального состояния отдельно взятого индивида, неспособного примириться с откровенной автоматизацией повседневных составляющих современности и отсутствием глубины отношений между различными представителями мира сего.
Как итог, 'Красная пустыня' - это весьма неординарное кинематографическое произведение великого итальянского творца Микеланджело Антониони, которое заостряет внимание на разрыве целостности внутреннего мира некогда зрелой личности и исследует связанный с этим подрыв её психофизического здоровья. Способны ли люди особого склада ума, характера спокойно ужиться с окружающей их действительностью, которая явно не соответствует их ожиданиям? Или же они вынуждены будут окончить своё существование крайне радикальным образом?..
Это картина очень многогранна и непроста на первый взгляд.
Очень много недосказанностей и молчаний. Не понятно почему даже пустыня есть название, но в этом и суть Гения Антониони.
Сюжет в этих картинах первостепенен как и высокая игра актеров.
Пустыня есть сам город в котором проживают главные герои, а мираж это жалкая надежда Моники на попытку уйти из этого нетерпимого пространства, но при этом сама она не желает покидать совою пустыню где она чувствует себя, то комфортно, то переживает великое страдание и перенесенные эмоции.
Так же, спасением для неё может оказаться звуки отступающего парома, которые чуть ли не молят, сбежать и начать новою жизнь на новом береге! Но осознание того что покинуть свой город она не может, постоянно удручает её и загоняет в ещё больший душевный и эмоциональный ступор... В фильме это и есть удушающий мираж.
Я думаю, что свой магазинчик главная героиня либо так и оставит не по крашеным или чтоб до конца сгубить себя, покрасит его в Красный цвет, который в этом фильме является проводником действия.Но из-за пустынности городка, магазин так и не расцветёт и останется он только душевной кровью для главной героини...
Фильм прекрасен, и его должен посмотреть каждый кто чувствует себя одиноким, и надеется обрести покой в заурядных окружающих его вещах, или мыслит отыскать новое вдохновение, и душевное созерцание.
Первый цветной фильм Микеланджело Антониони. Этой лентой он на долгие годы прекращает снимать кино в Италии, и почти два десятилетия работает за пределами своей страны. Лишь в 82-ом году, на экраны появляется 'Идентификация женщины' снятая в родных краях. Впереди ожидает сотрудничество с 'Metro-Goldwyn-Mayer', документальный фильм про Китай и видео-цветовой эксперимент 'Тайна Обервальда'.
Довольно известен тот факт, что в 'Красной пустыне' было принято решение окраски местности для придания картинке ярко выраженных цветов. Были окрашены реки, трава, некоторые сооружения и детали контрастирующие на фоне пейзажей. Скорее всего, Антониони был первым в кино, кто занялся таким эстетским извращением природы ради новой визуальной формы. В некоторых местах преобладает красный, в других синий, контраст ярко-зелёного на фоне серых оттенков, и появление розового в некоторых эпизодах. В творчестве Антониони не просто произошёл период перехода от чёрно-белой съёмки к цветной, а очередной этап расширения киноязыка. Как раз таки 'Красную пустыню' невозможно представить в ч/б, это абсолютно зависящая от цвета картина, цвет – её главная концепция.
Целью игры с цветами, был показ извращённого восприятия мира главной героиней – невротичной женщиной, недавно пережившей аварию. Искажённая окружающая реальность показана её глазами, её ощущениями. Складывается слегка сюрреалистический взгляд на происходящее. Пустой город среди бела дня, мёртвые водоёмы, загрязнённые местными заводами, из которых всё же пытаются вытянуть рыбу, похабные друзья, играющие во взрослых, чьи диалоги порой не менее примитивны, чем детские – это всё так странно для неё, но на самом деле не она больна, а окружающий мир абсурден и нелеп.
Цвета здесь служат одним из транслирующих элементов эмоций главной героини. Проведу несколько параллелей начиная с красного цвета. Красный здесь является эмоцией эроса, побуждающей к желанию удовлетворения своих потребностей. Знакомство главных героев, (у которых позже будет роман) начинается на заводе, где немного погодя, перед мужчиной вырисовывается пейзаж из множества красных бочек, затуманивающихся облаком дыма. Обсуждение стимулирующих средств для эрекции, а после и всяческие заигрывания, происходят в красной комнате-кровати. Попытка главной героини изменить мужу с моряком, происходит в окружении красных декораций – борта корабля, перил и т. д и т.п. Сам режиссёр говорил, что эротические импульсы появляются в людях из-за неполноты отношений. С помощью эротики люди заполняют эту пустоту и перестают чувствовать отчуждённость друг от друга. Название фильма по моему, как раз и происходит от этого заполнителя – только идя на поводу у своих физиологических потребностей, люди всё ещё продолжают встречаться, заводить семьи, все остальные 'идеалы' по типу любви и уважения, могут и вовсе отсутствовать. Красный – главный цвет этой картины. Чуть менее подробно можно рассказать о холодных тонах, из которых самый ярко выраженный синий. Холодные тона цветов нравятся главной героине, это цвета присущие её эмоциям и желаниям. В отличие от красного, они её не раздражают, в них она готова нормально жить и работать. Но эти цвета, и синий в частности, демонстрируют её противопоставление внешнему миру. На фоне синих стен, героиня отталкивает от себя мужа и все его заботы, например. В своей сказке-притче для сына, парусники изображаются с красно-синими парусами. Метафорически, героиня рассказывает историю своей жизни, где парусники символизируют мужчин, попадающихся у неё на пути – приходящих и уходящих, в которых она видела влечение(с их стороны), одновременно с отрешённостью от серьёзных отношений. Синий – цвет отрешённости. Но есть и третий важный цвет – розовый. Наверняка был выбран цвет, схожий с красным, потому что значения этих цветов иногда путают. Как было уже сказано, красный — это цвет эроса, цвет физиологического влечения, животная связь людей. Розовый же здесь выступает как идеалистическая связь людей вне животных потребностей, существующая только в иллюзиях, сказках и умах больных людей, коей и была главная героиня. И эту возвышенную связь героиня пыталась найти в людях весь фильм. Появляется этот цвет в двух местах: проснувшись в комнате инженера, с которым у неё было что-то вроде романа, она обнаружила, что комната порозовела, и в своей выдуманной сказке она находилась в месте с розовым песком. Возможно розовый – это символ возвышенной чувственности, которая и должна на самом деле быть вместо пусты. В сказке-притче, рядом с ней таки появляется особый парусник, хоть и не на долго, но за это время успевший разбудить идеалистическое чувство, в котором она ненадолго обретает надежду на людей, и так же быстро она рушится в реальности. В финальной сцене, героиня покидает искусственные человеческие нагромождения отношений, уже набравшись понимания о том, что они ни к чему хорошему не приведут, только к одной лишь пустоте и смерти.
'Красная пустыня' – важная ступень в творчестве, а также одна из лучших картин режиссёра.
Джулиана страдает от депрессии и одиночества. Нет цели в жизни, нет радости – бессмысленное движение в пространстве, в самом кадре. Это подчеркивается нарочитым отсутствием хоть какого-нибудь сюжета – героиня бесцельно бродит по улицам родного города, пытается открыть магазин, хотя не знает, что будет в нем продавать. Круг обыденного прерывается встречей с незнакомцем – коллегой мужа по работе.
Инженер Коррадо Зеллер заинтересовался Джулианой – именно поэтому он готов следовать депрессивным мыслям героини: рассуждать о смысле жизни и невозможности верить во что-нибудь. Однако роман закончился ничем: мужчина устал от причитаний и жалоб героини, а она – от очередного человека, который ее не понимает.
Отношения с мужем так же натянуты – он скорее незнакомец, нежели родной. Найти утешения в ребенке не получается. Все, кроме нее, приспособились к новому миру – заводам, шуму, ядовитому дыму. Джулиана, напротив, сторонится жизни: бесшумно крадется по дорогам, прислоняясь к стенам домов.
Джулиана не приходит к счастливому спасению: в конце фильма во время очередного приступа – сродни панической атаке – она высказывает заветные мысли портовому рабочему – и слова ударяются об стенку. По ее мнению, тела, как и эмоции, разведены, и ничто не имеет смысла. Под ногами нет опоры, а гироскоп, который держит корабль на плаву, окончательно сломался в душе. И остается только мечтать об удивительном острове, где поют сами скалы.
Как сложится ее жизнь – той, которая считает, что в реальности есть что-то ужасное. Страхи, паранойя, вечные оглядывания назад – героиня попала в неразрешимый круг, выхода из которого нет. В этом и символ отчужденности – невозможности найти родственную душу в мире и просто цель существования.
Одиночество и страх героини сопровождаются индустриальным ландшафтом: фабриками, трубами, машинами и сожженным мусором. Здесь нет прекрасной природы Италии – только голые деревья, грязные проселочные дороги и туман, оставляющий Джулиану блуждать в неведении. На протяжении фильма раздаются странные металлические звуки – как будто они существуют только в воображении героини: другие не замечают их. Или выбирают не замечать.
Хронометраж, сцены долгих прогулок – все затянуто: зритель несколько раз поймет, что отвлекся или вообще заскучал во время просмотра. Такой этот фильм – вводящий в сон неспешным повествованием.
Давно принято называть пять фильмов Микеланджело Антониони: «Крик», «Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня» — пенталогией отчуждения. Фильмы несравненно больше одного слова. Но так легче отделаться от них образованному человеку и положить на полочку. Что ж, пусть будет слово «отчуждение».
Чуть подробнее про «отчуждение» в последнем фильме пенталогии — «Красная пустыня»? Извольте, слова могут быть очень простые:
Джулиана попала в беду... Её тело и её душа мучают её. Она одна в мире людей, в мире машин, в мире, который перестал быть прежним, который больше не опора, у которого у самого нет опоры... Она больше не знает — где она сама, что она сама… Ни цвет, ни звук, ни чувства к другому не являются надежными... Постоянны лишь страх и боль…
Но нужны опять слова, чтобы поймать — что это значит – стать чужой в самой себе? Как это — потерять всё, что прежде считалось твоим, что прежде и был ты сам — потерять и продолжить жить?…
Это больно. Это страшно. Это горько.
Боль и страх приходят из ниоткуда — разум фиксирует, что у боли и страха нет причины — но от этого они не перестают быть болью и страхом. Тело выворачивает, душа вопит. Но память еще помнит — что было до — что значило быть нормальным, что значило выглядеть прилично, что значило иметь хорошие желания и что значило жить в удовлетворении от того, что ты их достигаешь правильно. Что значило иметь мужа, ребенка, друзей, быть занятой полезным делом, иметь под ногами твердую землю... А потом всё потерять. Потом очутиться в зыбком мире, когда идешь не по тому, что твердо, а по тому, что помнишь, что оно было твердым.
Но с каждым разом всё трудней притворяться, всё трудней скрывать что ты — это не ты.
Невыносимо быть преданным. Преданным своими глазами, своими чувствами, своими мыслями… Где ты? Где я? Я?… Я — осталось лишь как место, которое болит. Место. Очерченная дыра. Дыра в призрачных образах из прежней жизни…
Как можно остаться жить преданной всем миром? Нельзя остаться. Но то пустое место, которое было тобой и болит, еще помнит зов заботы и страха за других.
Тебя нет, ты уже умерла, но взгляд на ребенка, который может попасть в беду, дарит тебе опору, чтобы выкинуть всю эту галиматью, из-за которой было невозможно оставаться жить, и кинуть все силы ему на помощь. Ведь то были всего лишь твои проблемы, а ты-то так — тьфу — сломанная машинка — а он… вот он — нежный, открытый, беззащитный, счастливый быть с тобой… даже если ты знаешь, что ты всего лишь оболочка прежней… но он-то счастлив. Поэтому плюнуть на этот ад, в который периодически превращается твое существование, принять его и жить, ходить, говорить, улыбаться, если нужно пить лекарства, от которых тускнеют последние краски мира…
Нет, еще конечно можно попытаться убежать, попытаться прислониться к тому, кто в твоих мечтах тебя понимает, а раз понимает, то может поможет… но ничего не поможет… Тебя-то нет, ты в себе чужая…
Но ты молода, ты красива, ты не одна… и, хотя, ты, раз за разом, забываешь, что это значит… хотя, раз за разом, всё это тонет в безразличии, на смену которому приходят страх и боль, но абсурдная ниточка связи с другими-живущими и память о других, которые вырастили тебя для этого мира… который оказался болью… но они-то любили тебя и отдали всё для тебя… абсурдная эта связь, потому что не имеет ничего в себе ни логичного, ни надежного — она всё еще удерживает тебя здесь с ними…
Она и еще надежда на избавление от кошмара… что весь кошмар всего лишь сон, всего лишь кошмарный сон… и достаточно лишь проснуться.
(Достаточно найти тихое место, тихую лагуну, собраться с силами, успокоиться, услышать как тебя зовут и доплыть до спасительного корабля… Достаточно поверить, что один плюс один будет один — что человеку по силам разомкнуть круг своей отдельности, прорваться через болящее натяжение поверхности капли нашей души, даже если мы не знаем — есть ли там что-то за этой поверхностью… )
Надежда проснуться от дурного сна яви длит нашу жизнь день за днем. Мы чужие в этом сне… ведь всё должно было бы быть по-другому… мир обязан был быть другим… мы должны были быть другими. И всё будет. Осталось подождать чуть-чуть…
Я не вижу особого смысла объяснять метафоры, искать логику, даже рефлексировать. Не то кино. Это надо видеть и просто прочувствовать... или не прочувствовать. Нельзя ведь предугадать какие переживания цепляют каждого отдельного кинолюбителя.
Собственно, для определенности и стоит немного почитать перед просмотром.
Фабричный дым заменяет облака, корабли кажутся титанами, кружащими вокруг подглядывая в окна, рабочие, завернувшись в целлофановую пленку, бастуют перед высокими бетонными стенами, поля кажутся болотами, из заводских труб валит желтый дым. Джулиана (Моника Витти) в этом мире, отданном индустриальной застройке, кажется невероятно хрупкой, будто стеклянная фигура, которая вот-вот рассыпется. Ее питает одиночество, и страх на грани безумия. Муж и друзья смиренны к ее поведению, и только деловой партнер ее мужа, Коррадо (Ричард Харрис) пытается осознать ее чувства, испытывая к ней тягу, мотив которой и строит неопределенный любовный треугольник для героини.
Что б упростить обсуждение вопроса на тему «Так это… смотреть, не?», ЕСЛИ ВАМ ПОНРАВИЛСЯ ХОТЬ ОДИН ФИЛЬМ ИЗ «ТРИЛОГИИ ОТЧУЖДЕНИЯ» («Ночь», «Приключение», «Затмение») БЕГИТЕ СМОТРЕТЬ. Это кино не про сюжет и даже этот любовный треугольник не выглядит как драма. У идеального зрителя и не должен вставать вопрос об адекватности героини, а пояснение про то, что она пережила страшную автомобильную аварию, оправдывает поведение Джулианы не для нас, а окружающих ее героев. И не встает вопроса о том только ли героиня слышит гипнотически раздражающие механические завывания. Хотя даже я не смог не задаваться вопросом «Как героини жить в этом мире?», очевидно ведь что ей ничего не изменить, может быть в этом и есть та самая отчужденная обреченность?
Первый цветной фильм Антониони радует глаз, сильно радует глаз. Настолько сильно, что во время просмотра чувствуешь перенасыщенность кинематографическим изобилием. Честно говоря, за полторы тысячи просмотренных фильмов у меня так первый раз, даже немного стыдно. Вот кого мне всегда мало так это Моники Витти, так красиво и необъяснимо привлекательно страдать на экране не умеет ни одна актриса. Плюс смысловые игры с цветом, интеллектуалы возрадуются.
СТОИТ ПРЕДОСТИРЕЧЬ КАЖДОГО, фильм идет 2 часа, действия почти никакого и физически все-таки вторую часть фильма смотреть становится тяжело. Хотя «пустыня» от этого меньше страдает, чем «Приключение», на мой взгляд. Забудьте о сюжетных структурах, о «пути героя» и драматическом финале. Последних двух пунктов мне не хватило, сильно я уж вскормлен классическими кино структурами. Ищущих четких логических пояснений отдельных приемов спешу расстроить, придется воспринимать самому. Даже необъятный интернет не на все даст ответы, а позже они могут показаться не слишком изящными. Лучше прочувствовать, а не думать. Хотя чего еще ожидать от сценария Гуэрры.
МЕНЯ ЦЕПЛЯЕТ такое кино, оно любопытное, оно красивое, она (Витти) очень красивая, я люблю темы внутреннего одиночества и рефлексии в кино. Особенно если оно так поэтично. Критика индустриального общества прилагается, некоторые могут кричать об актуальности. «Красная пустыня» кино не идеальное, не изменит вас и ваше восприятие, особенно если у вас солидный кинобагаж, но другого, даже близко, похожего фильма никогда не будет, это уже достижение.
Заключительный фильм «пенталогии отчуждения» Микеланджело Антониони, принесший режиссеру «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля, стал первым цветным в карьере постановщика. Цветовая палитра сыграла определенно не последнюю роль, ведь действие происходит в городских окраинах: грязевые поля, одинокие деревья, заводские выбросы, море, корабельная пристань — все усеяно густым туманом; преобладают оттенки пастельного, грязно-белого и серого цветов, что подчеркивает душевную опустошенность, тоскливость и фрустрацию.
«Красная пустыня» немного отдаляется от второго, третьего и четвертого фильма пенталогии («Приключение», «Ночь» и «Затмение»), возвращаясь к первому — к «Крику» (1957). Антониони завершает пенталогию тем, чем начинал. «Красная пустыня» — своеобразный антипод «Крика». Центральные персонажи этих фильмов имеют схожие экзистенциальные проблемы, но их судьбы складываются по-разному. Главный герой «Крика» внезапно потерял место в жизни, так и не сумев его найти, что привело к плачевным последствиям. Здесь же героиня внешне преуспевает: имеет работу, жилье и семью — мужа Уго и маленького сына. Но она все равно несчастна — несчастна в незнании, как и зачем жить. Даже временная интрижка с Коррадо, новоприбывшим инженером, не придает ее стремлениям форм. Она просто движется, слепо следуя вперед, словно маленькая девочка, чью историю она рассказывала сыну, по пустынному пляжу со странным красным песком, постоянно проваливаясь, запинаясь, озираясь в поисках какого-то ориентира.
Как и всегда у Антониони — персонажи сбиваются в компанию, проводящую время за беседами; рассуждают о любви и сексе, наслаждаясь ложной душевной близостью. На этот раз центральные персонажи не принадлежат буржуазии — они обычные рабочие; обитают не в дорогущих виллах, а в дешевых квартирах и портовых ночлежках. В одной из сцен в сарайке герои внезапно начинают разрушать внутренние деревянные стены, отделяющие кровать от основного помещения, чтобы растопить печь и согреться. Маленький бунт против обыденности — одинаковый для всех, но при этом сугубо личный для каждого. Позднее Джулиана останавливает Коррадо, идущего забрать забытую ей сумочку, приковывая удивленные взгляды друзей и мужа. Она пытается вглядеться в каждое лицо по отдельности, но видит лишь размытые силуэты. А диалог, где Джуалиана говорит Коррадо, что взяла бы с собой в дальнее плавание «все, что видит и чем пользуется каждый день», подтверждает привязанность героини к своим вещам, которые заменили ей реальные эмоции. Она хочет перемен, но никто вокруг не слышит ее мольбы — все также, как и она, утопают в бренности; а уповать на высшие силы — не в правилах Антониони.
Бесцветные люди, хмурое небо, серая грязь под ногами, увядшая растительность. На фоне индустриального пейзажа вырисовываются две цветные фигурки: зелёное пальто Джулианы и коричневое её сына. Женщина кажется отрешенной, потерянной, нездешней. А вокруг недружелюбная, явно агрессивная среда: массивные, уродливые конструкции завода, из труб идет дым, внезапно откуда-то вырываются клубы пара.
Что с ней? Этот главный вопрос волнует зрителя на протяжении всего фильма. Она и сама хотела бы получить ответ на этот вопрос. Её мужу (он инженер с типично техническим мышлением без рефлексии) всё достаточно ясно: она заболела после травмы, есть причина, есть следствие – нужно лечить.
Может быть, её муж Уго недостаточно заботлив и ей не хватает тепла? Может, её избыточная сексуальная энергия, блуждая по телу, не находит выхода? Ответов может быть много: чувства Джулианы - загадка для неё самой. «Я хотела бы снять пелену», - говорит она Коррадо, другу мужа. Кто он для неё, что он для неё - человек, с которым она проводит много времени? Но и с ним не получается быть до конца откровенной: в их диалогах преобладают намёки, абстракции и недосказанность.
Между ними возникает энергетическое поле. Что это: влечение тел или просто потребность, чтобы кто-то всегда был рядом? Любит ли он её или это только её догадки, её проекции? Да и нужно ли это ей? Вопросы без ответов.
Отходы предприятия стекают в воду, отравленная земля, деревья, прокрашенные какой-то химией в фиолетовый цвет – абсолютно мертвая природа. Небольшой пикничок в полу-развалившемся домике. Ярко-красные стены и прекрасно-рыжая Моника Витти на их фоне. Пошловато-шуточные игры – градус сексуального желания героини растет – идёт выплеск в импульсивные поступки.
Гнетущая атмосфера, монотонные звуки, звучащие в вакууме – тревога растёт, часы тикают – сейчас или никогда, иначе возможность будет упущена. Внутренняя борьба: между желанием и долгом, между желанием и желанием, между неосознанным и полу-осознанным – тело Джулианы-Моники мечется, бьётся, выворачивается, лицо выражает страх и страдание… Ну, наконец, контакт, искра, ток потёк между ними – и разочарование: не помогло!
Он не помог мне, констатирует Джулиана. Она видит по-прежнему серый мир вокруг, и голубое море грезится только в детской сказке. А между тем мир начал частично приобретать краски. Может она ошибается: всё же с ней произошла метаморфоза?
В очередной раз посмотрел 'Красную пустыню' Антониони. Последний фильм его тетралогии некоммуникабельности. Наверное, самая безысходная картина из четырех. Это фильм об адаптации человека к внешнему миру. Способен или не способен человек адаптироваться в полной мере. Мы видим Джулианну в исполнении Моники Витти. Она больна. Ее болезнь это ощущение пропасти между ее видением мира, ее желаниями и устремлениями и этим миром, уже в определенной степени индустриальным. Сложность заключается еще и в том, что внутренний мир Джулианны расщеплен, в нем нет целостности, нет парадигмы убеждений. Она пытается выявить сумму этих убеждений у других. Спрашивает у Коррадо о его взглядах. Он отвечает уклончиво. Говорит, что люди сами не знают во что верят. Верят в человечность, чуть меньше в справедливость, чуть больше в прогресс. В социализм. Он говорит, что главное делать то, что считаешь правильным для себя, для других. Чтобы совесть была чиста. Джулианна же не знает, что считать правильным, а что нет. она мечется. Она хочет быть единой с этим миром, но ощущает какую-то тоску. Порыв к контакту и невозможность этого. В интервью Антониони говорил, что у Джулианны есть только два пути, адаптироваться и тогда это будет преодолением болезни, либо нет.
