Если бы кинематограф можно было сравнить с кухней, а фильмы со всевозможными блюдами, то бессмертная классика по типу Гражданина Кейна, Бен-Гура и Апокалипсиса сегодня превратилась бы в еду из мишленовских ресторанов. Инопланетянин, мультфильмы Пиксар и Приключения Паддингтона стали бы аналогом семейного кафе. А блокбастеры начиная от Мстителей и заканчивая Трансформерами и Форсажами были бы фаст фудом, чьё качество зависит от того, какая сеть произвела тот или иной фильм (бургер). А в начале 90-ых один помешанный на кинематографе режиссёр ввёл в обиход особое кино, которое не было похоже ни на что ранее созданное. Звали этого режиссёра Тарантино, а кино это было особого вкуса. Пикантного вкуса, который ни с чем не спутаешь. Это как экзотическое восточное блюдо, чью эстетику понять трудно, но ты им всё равно проникаешься как абсолютно иным опытом. Конечно после тонны похожих фильмов экзотическим эта 'еда' перестала быть, но своей пикантности всё равно не утратила. Собственно, такой же насыщенный вкус имеет и российский фильм Папа, сдохни.
Снятый помешанным на кинематографе Кириллом Соколовым, данный фильм стал хитом не только в России, но и на Западе. Многие журналисты иностранных изданий отметили, что для российского рынка кино совершенно уникальное. Отчасти они не совсем правы. В конце 90-ых - начале 00-ых было немало бунтарских фильмов от того же Балабанова, которые не были похожи на типичные глупые комедии или 'быково-звягинцевские' безысходные драмы. Но да, Папа, сдохни выделяется и на их фоне. И не тем, что 'копирует' режиссёрский почерк Тарантино, а тем, что берёт за основу фильмы Тарантино и создаёт на их фундаменте нечто своё, уникальное. Так же, как это сделали Святые из Бундока, Кровавый четверг, лучшие работы Гая Ричи и Мартина МакДоны, Папа, сдохни взял элементы и добавил свои собственные находки.
Тут есть и море крови, и чёрный юмор, и нелинейное повествование, и даже бесконечные отсылки и омажи на другие фильмы, даже на классические вестерны. Но при этом диалогов тут не так уж и много. Куда больше тут саспенса и напряжения, создаваемое за счёт пауз и молчания. Благодаря этому создаётся непонимание того, что будет происходить дальше. Особый акцент сделан на российских реалиях с аутентичными квартирами и далеко не правильными героями из органов. Есть здесь и какая-то попытка в иронию. Так, почти все тщеславные персонажи получают по заслугам, в то время как тот, кто вообще случайно стал частью истории, спокойно выбирается, словно для него это был самый обычный вторник. И нет в этом какой-то попытки заниматься морализаторством. Скорее, напоминает ещё один способ создать дополнительного чёрного юмора, который реально смешит.
Как любое блюдо зависит от отдельных ингредиентов и их качества, так и фильм не сможет функционировать без визуальных достоинств. И они тут, безусловно, есть. Работа с камерой, с крупными, средними и дальними планами здесь проделана отличная. Какие-то из них отлично работают на накал атмосферы, какие-то на личное состояние героев, а какие-то даже предметом сторителлинга служат. Музыку многие сочли неуместной, но тут я не согласен. Во многих своих фильмах Стэнли Кубрик вставлял классическую и поп музыку в сцены, где она не сочеталась, но они всё равно работают благодаря несоответствию зрительского ожидания. Такое несоответствие музыкального сопровождение нужно для создания дискомфорта и дополнительного напряжения и это очередной приём, который прекрасно работает на общее безумие ленты.
Ну и не стоит забывать об актёрах, разумеется. Мощный актёрский перфоманс Горевого впечатляет. В какие-то моменты неподдельно сопереживаешь его персонажу, несмотря на очень спорный поступок с его стороны. Евгения Крегжде отлично сыграла этакую жертву со стороны своего не очень праведного отца, которая на деле, мало чем отличается от него и из-за корысти вполне способна на жестокие шаги. На их фоне не так выгодно отличается Кузнецов с куда менее широким эмоциональным диапазоном. Но если подумать, то в этом тоже определённый смысл есть. Он отлично отобразил самого простого парня, который попал в безумную переделку и не понимает, как реагировать на всё происходящее. Можно сказать, что именно с его стороны попаданца мы наблюдаем за всей адской вакханалией. Не знаю, есть ли смысл что-то говорить про Виталия Хаева? В Изображая жертву он продемонстрировал невероятно точную и эмоциональную актёрскую игру, которую можно легко назвать игрой уровня мастодонтов Голливуда. Здесь не было сцен, где Хаев был бы столь же эффектным, но всё же роль настолько противоречивого персонажа ему более чем далась.
Собственно, вот и оно. Так называемое пикантное блюдо полностью готово. И, судя по всему, многим пришлось по вкусу такая еда. Возможно, вы не станете употреблять его каждодневно, но если правильно чередовать время, то им можно насладиться сполна. Если перестать выражаться на языке метафор, то это просто хорошее и действительно выделяющееся кино, которое вполне может найти своего зрителя. И судя по успеху, уже нашло.
Навести камеру на жарящиеся котлеты, их грозное шипение аккомпанируя брызгами кетчупа, где роль котлет играют люди сомнительной наружности и рода деятельности, а кетчуп - понятно что, и предложить посмеяться над результатом - приём на Западе давно известный. К нему успешно прибегали, например, Коэны и Рэйми, каждый в разных пропорциях абсурдности, с каждым последующим фильмом превращая кровь в подобие замысловатых снежных узоров на окне. Однако, братья с их хорошим знакомым не могли до конца избавиться от размышлений над красной лужицей, самое очевидное из которых - ради чего оно проливалось и что это дало. Дерзновения, не в пример уму и таланту, не хватало окончательно отойти от моральной подоплеки, на что им на выручку пришёл другой кинохулиган без соответствующего образования, шутя перевернувшего все прежние представления о том, как можно.
А можно, выяснялось, много: перепутав хронологию событий, воскресить самого неприятного персонажа, тем самым окончательно дав пинка фигуре Смерти: кино - фикция, сказали нам, жизни там отведено ровно на получившийся хронометраж, смотрите шире. Данное откровение завладело многими до конца того бурного десятилетия: с ним спорили (безуспешно), пытались списать (успех - переменный). Россия тоже местами подавала голос на этом занятном консилиуме, однако свои попытки посмеяться выходили натужными, слишком долго для этого все сидели под красным куполом, слишком сложно смеяться над кровью, когда есть далекий от любой фиктивности риск попасть в больницу, просто выйдя на улицу. А когда всё растворилось, стало понятно - догонять поздно, всё кино ушло в непонятные сумерки, в тенях которого странные люди пытались подражать тому хулигану, давно что-то пытающегося про себя переосмыслить.
Попытки Кирилла Соколова спустя столько лет работать с мертвой материей языком абсурда кажется, на первый взгляд, ровно тем же абсурдом: что тут можно сказать, если люди их придумавшие вдоволь потоптались на отведенном поле? И всё же - с тем же нахальством и энергией, будто до этого ничего не было, свершилась когда-то революция. До чего, понятно, Соколову далеко, да и пытался ли - понятно, что тоже нет. Как всяким молодым, режиссеру приятнее демонстрации своих технических навыков: поиграться с цветами, вязать петли из перемещений камеры, переосмысливать интерьеры в стиле Джона Ву. В начале этот выпендреж смущает, затем режиссер чаще бьёт им в цель.
Криминальный полигон, на котором работает Соколов, соседствует где-то рядом с социальными притчами. Безымянный юноша в кофте со значком Бэтмана, предпочитающий словам действие, по наводке своей девушки выясняет отношения с её же отцом. А взглянуть глубже - пробует того убить. По правилам Чехова, чьё ружьё теперь стреляет по несколько раз в каждом акте, всё оказывается сложнее, чем думалось. Отец - гнусный оборотень в погонах - дал потомство с тем же оскалом, по звонку в квартиру заявляются новые лица, в их душевных карманах - мотивы, почему происходит этот странный Гран-Гиньоль.
Отец тут - символическая фигура: такое лицо легко представить на шее любого дорвавшегося хоть до какой-нибудь власти - и властью этой злоупотребляющей. Трудно того окрасить однозначным чёрным цветом, ведь всё рядом с ним разных оттенков темного. Молча терпеть произвол, однако, тоже не хочется, чем можно объяснить странную немоту главного героя. Не от мира сего паренек, пересмотревший боевиков, полон сил перевернуть сложившийся расклад, держит удар не хуже Невесты из 'Kill Bill', однако способен ли он приправить действия нужными словами - сомнительно, в чём он уравнивается с самим режиссером. Он здесь не по своей воле, в месте, где всё готово по щелчку затвора кардинально поменять свою суть, и единственная на всё идея - пытаться биться за жизнь в её любом проявлении, в свете сложившихся событий кажется действительно стоящей. Не всё же время выносить безысходность в отдельную эстетическую категорию, прикрываясь работами Томаса Гоббса.
Тарантиновали, тарантиновали да не вытарантиновали
Это фильм, который изо всех сил старается быть лихим, бесшабашным, безумным (подставьте сюда любой титул, коим награждают обычно трэш), но спотыкается о и расшибает голову, как об сервант, о самые простые киногрехи - рыхлый сценарий и слабых героев.
Единственный яркий персонаж фильма - несомненно, инфернальный батя в исполнении Виталия Хаева, а вот героя в картине не оказалось. А где нет героя - там нет сопереживания, ни интереса. Сюжет, к сожалению, предсказуем, мотивировки персонажей слабые... И все бы ничего, это ведь трэш, мы его для того и смотрим, чтобы упиться как следуют сценарным беззаконием, разве нет? Вот только оказывается, что история, рассказанная в фильме не трэшовая, а вполне себе обыкновенная, как из плохого боевика, с изъезженными ходами, а авторы попытались эту историю гальванизировать с помощью нарочитого, безвкусного насилия и рек бутафорской крови.
Технически фильм изощрен и утомителен одновременно - крупные и сверхкрупные планы вкупе с бесконечными наездами камеры начинают утомлять уже в первой трети, а экшн-сцены кажутся здесь не средством, а самоцелью - приготовленное Соколовым блюдо не то что поперчено, это чистый перец, кое-где перемежаемый блюдом.
И снова пустой зал, четверг, ночной сеанс. Никто больше не пришёл смотреть 'Папа, сдохни!' Кирилла Соколова.
Это грустно, ведь картина - настоящее российское инди, заснятое на очень неплохие деньги от Минкульта.
Впервые на моей памяти Минкульт вообще выделяет средства на что-то подобное. Потому что перед нами кровавый, суровый, критикующий власть фильм.
Дверной звонок, а за спиной молоток. Герой Александра Кузнецова дрожащей рукой нажимает на источник такого отвратительного звука и запускает самое жесткое испытание в своей жизни, представившись парнем своей дочери коррумпированному полицейскому.
Сценарий 'Папа, сдохни!' - это что-то между пьесой 'Старший сын' Александра Вампилова и 'Бешеными псами' Квентина Тарантино, только в извращенном сознании.
Уже из трейлера мы можем понять, что наглядного насилия будет много. Но смотреть на такое весело, жанр чёрной комедии предполагает.
А насилие Кирилл Соколов изображать умеет - креативно и свежо. Здесь есть операторские и режиссёрские фишки на любой вкус. И вроде бы мы видели подобное у того же Бойла, но 'Папа, сдохни!' - это совсем про другое.
Эта картина - иллюстрация государства в масштабах одной маленькой квартиры, вдохновлённая Лантимосом и Вампиловым, высмеивание всего государственного и прекрасные простые визуальные метафоры. Кирилл Соколов - новый культовый российский режиссёр, чекайте.
Драка парня дочери и её отца в первой сцене кажется вырастет во что-то большее, в обсуждение семейных конфликтов и сложных обстоятельств... Но нет, всё серьезное заливается литрами крови-кетчупа, от чего, видимо, должно становиться смешно. Это же комедия. Или нет? Смеяться когда кого-то пытают (и сверлят ногу дрелью) как-то не хочется. Ты же не смотрел Тарантино! Смотрел и больше смотрю. Что даст этот фильм, снятый на деньги Минкульта стране? Романтизацию насилия, цинизм (это когда понимаешь что кому плохо, а тебе всё равно), возможно, очередной всплеск насилия о котором мы никогда можем и не узнать. Не всё же по новостям показывают. Никаких особых идей для которых нужно использовать язык насилия в фильме нет. Просто так проще, проще всё залить кровью в каждой сцене, чем придумывать сценаристам сложные диалоги и играть тонкие чувства актерам. Перефразируя бывшего министра: если вам нравится 'Папа, сдохни', то почему вам не нравится Олег Соколов? Никакого месседжа в фильме нет, если не считать монолог дочери в финале. Но этот монолог вырван как будто из пьесы русского классика, как будто и не было кровавой бани до этого. Незачем заставлять зрителя смотреть этот аттракцион насилия.
Режиссер делал большое кино и хотел смешать драму, комедию и кровищу. Кровища вылезла вперед и залила вам глаза. И это не было смешно. Когда смотришь, возникает мысль: Хорошо, что свои проблемы режиссер сублимирует в кино (хотя за деньги налогоплательщиков). А может и плохо, ведь кино очень сильный инструмент воздействия.
В хороре герои условны, и это нормально. В пародии они карикатурны, выпуклы слабостями. В драме они живые, потому что сложные. Чтобы делать драму нужен жизненный опыт, и, что очень важно, здоровая система ценностей. А когда такая система есть - кровища на экране автору уже не интересна...
Было взято много жанров, но под названием стоит только: комедия. Это подвох для зрителя и разочарование многих. Юмор — штука, которую нельзя заранее навязать: 'сейчас вы будете смеяться'.
Да и по большому счету, смех - это радость! Но... тут такое не возможно.
Ирония — тоже сложная штука. И тут вам тоже не она. Тут просто сидишь и никак не просохнешь от месива.
Причем здесь современные российские реалии? Загляни в душу любому алкашу или негодяю, и увидишь там космос. В фильме есть желание заглянуть, но кровища и сублимация жестокости побеждают.
Хорошая операторская работа. Но этого для кино мало, это же не видеоарт.
На вопрос: 'Почему этому фильму посвятили так незаслуженно много положительных рецензий и наставили так незаслуженно много высоких оценок в разнообразных рейтингах?' - есть несколько ответов.
Самый простой - это то же самое, что 'Крым' Пиманова, только наоборот. Учитывая, что многие отечественные критики - фанаты 'Пиманова наоборот', зарубежные же искренне считают, что 'Пиманов наоборот' - это суровая правда о тоталитарно-коммунистической РФ, причем за 'Пимановым наоборот' бегает нерассуждающая клака...
Самый правильный, однако - потому, что у этого фильма есть несколько явных достоинств. Заключаются они в следующем. Первое - если нужно нарезать стильных футажей для Инстаграма, или канала на Ютубе, или для любительского видеоклипа, или для чего-то в таком роде, он подойдет как ничто. Второе - для тех невежд, которые сейчас зовутся по недоразумению кинокритиками, это тоже самый лучший фильм - не нужно напрягаться, чтобы разглядеть параллели и влияния, а можно за пять минут сбацать рецензию на две тысячи знаков без пробелов. Третье - для тех, кто хочет прослыть интеллектуалом, но Тарковского не способен смотреть больше пяти минут, это тоже самое лучшее зрелище. 'Папа, сдохни' можно спокойно смотреть по одной минуте через десять, как телемыло или 'Комеди клаб' - ощущения будут только лучше. Ну и четвертое - уровень режиссуры по сложности в целом нисколько не превышает уровень режиссуры клипов группы 'Ленинград'. Да, чуть не забыл пятое - как и во всяком клипе, действие в принципе не провисает. В принципе - если мозаику из несколькоминутных клипов, сшитую на живую нитку, можно назвать 'непровисающим действием'.
На этом все достоинства кончаются, но если для кого-то этого достаточно, то ему 'апа, сдохни' можно и порекомендовать.
А теперь - о недостатках.
Главный - все это до ужаса, до тошноты пафосно. Пафосно на уровне 'Крыма' Пиманова, который скрестили с каким-нибудь 'Армагеддоном' или свежим китайским боевиком о подвигах спецназа Поднебесной в борьбе с террористами. Пафосно буквально во всех элементах картины.
Диалоги - просто ужасающие. И дело здесь не в лексике, а в их стилистике. Когда смотришь 'Папа, сдохни', постоянно в уме вертится старый анекдот об объяснительной солдат - почему после ремонта ими проводки в детсаду дети стали материться, и русская поговорка про крестик и трусы. Где автор сценария (он же режиссер и монтажер) фильма умудрился откопать оперов, которые шпарят от первого до последнего кадра, как заведенные, высоким штилем???
Впрочем, касается это не только двух оперов, но и всех остальных героев. Все без исключения - ряженые.
Подстать диалогам и сценарий. Герои не только ряженые, но и абсолютно непрописанные. До сценариста-режиссера-монтажера просто не доходит, что сценарий на то и существует, чтобы, опираясь на него, актер мог создать правдоподобного персонажа. А кого создать можно здесь? Вот почему дочь ненавидит своего отца-полицейского 'с пяти лет', да так, что решает его убить (а почему не настучать в УСБ?)?
Так и вижу - приходит Виталий Хаев на съемочную площадку и спрашивает: 'А кого мне играть-то?' А Кирилл Соколов ему: 'Ну опера, как в 'Брате' или 'Жмурках'... И Хаев начинает послушно копировать Сухорукова.
Как я выше уже отмечал не раз, фильм снимался с таким расчетом, чтобы его можно было легко нарезать на рекламные футажи. Соответственно работой с актерами никто не занимался. И в этом отношении 'Папа, сдохни' - чуть ли не абсолютный ноль по Кельвину. Если проводить кинематографические параллели, то это полная противоположность 'Бешеным псам': тоже режиссерский дебют, но с полноценным актерским ансамблем и классическими примерами актерской игры. Здесь нет ни того, ни другого.
Учитывая, что главная задача режиссера здесь была наснимать покрасивше, это нисколько не удивляет.
В повествовательной стилистике клипа сняты и все экшн-сцены. А это - и перегруженность кадра ненужной наглядно-образной символикой, и неоправданные заимствования (скажем, финал один к одному - из 'Иглы' Нугманова, но вставленный в фарс. Соколов что, не слышал таких слов, как 'стилевая гармония' и 'диссонанс'), и полное неправдоподобие. Да, в клипе все это работает, потому что он короткий - но у нас же здесь полнометражный фильм!
Например, если человека ударить по голове (прямо в лицо) работающим ЭЛТ-монитором, да так, что экран расколется, то... ему ничего не будет, даже синяка! В буквальном смысле слова - только несколько царапин.
А, ну да, конечно, если человеку надеть футболку с символикой Бэтмена, то он тут же превратится в неуязвимого сверхгероя, которому можно и мониторы о лицо разбивать, и много раз (сколько - я не считал, но не меньше двадцати) лицом прикладывать и о трубы, и о мебель, и обо все, что найдется в средней российской квартире.
Есть еще куча недостатков калибром поменьше, но, думаю, этого достаточно, чтобы ощутить качество 'Папа, сдохни'. Нас пугают, а нам не страшно.
PS Художник-декоратор и гример поработали откровенно плохо. На их зарплате можно было бы вполне сэкономить - едва ли это заметно ухудшило бы картину. Купить кетчупа, смешать с маслом и растворителем - всего-то и делов.
4 из 10
Оценка - несколько завышенная. Но, с одной стороны, фильм временами все-таки красивый, с другой - он прекрасно подойдет на футажи для любительских клипов. Режьте 'Папу...', режьте!
Фильм порекомендовал мне мой парикмахер, досмотрел же я его до конца только потому, что было любопытно узнать, что снимают молодые режиссёры (Кирилл Соколов, режиссёр, младше меня на пару лет).
Что не понравилось:
- Какое-то не очень здоровое (употребляю просто как обыватель, я не врач-психиатр) внимание Кирилла к крови. Весь фильм залит кровью. Впрочем, надо ещё отметить, что кровь в фильме льётся не особо реалистично. Кровь бьёт фонтанами, тогда как люди, из которых она льётся, не особенно-то спешат умереть от её потери, равно как без особого страдания переносят увечья, которым подвергаются.
- Слабоватый, на мой взгляд, сценарий. Герои выглядят туповато, например, проявляя неосмотрительность, которая несёт в себе угрозу их жизни.
- Грубость. Персонажи зачем-то совершенно бесцеремонно друг другу относятся, хотя приходятся друг другу родственниками или друзьями, или любовниками. Сценарий построен вокруг человеческих пороков своих персонажей, вроде бы предполагает, некую драму, обиду, отмщение, а всё сводится к тому, что персонажи без особых эмоций друг друга увечат, изничтожают, как роботы.
Чем только не восторгаются наши критики! Для похвалы достаточно только профессионального мастерства, визуального эстетства, определенного формального совершенства, морально-этические соображения не берутся ими в расчет. «Папа, сдохни» Кирилла Соколова – кино эпатирующее уже на стадии заголовка, но не только: кровавый стеб в сорокинском духе, постмодернистское выворачивание наизнанку семейных ценностей и скреп современного постельцинского ампира, нигилистическая насмешка над этическими и эстетическими иерархиями – все это превращает картину тридцатилетнего режиссера в невероятно отвратительную, гнусную по мессиджу, но при этом безупречную по монтажу, режиссуре и визуалке вещь.
Когда таланты стольких одаренных людей направляются на такие мерзкие цели – это симптом серьезной болезни в нашем искусстве. На мой вкус, создатели «Папы, сдохни» по степени кровавой бани переплюнули не только Тарантино, у которого взяли и черный юмор, и тему сумки с деньгами, и сегментированное повествование, и монтаж, и сверхкрупные планы (вряд ли создатели «Папы, сдохни» – спецы по спагетти-вестернам, откуда они и взяты Тарантино), и эстетизацию насилия, но и короля ужасов Дарио Ардженто с его садистскими сценами-спектаклями убийств. Вообще Соколов явно насмотрен в «джалло», и не только в лайтовом его варианте (Марио Бава), интересующимся только формальными экспериментами, но и в жестком (Ардженто, Фульчи, Соави), показывающем насилие, как шоковый аттракцион.
Что это, притча о власти и не менее кровавом, чем ее прессинг, сопротивлении ей? Или все же атака на розовые мифы о нуклеарной ячейке общества, овеянной ореолом святости настолько, что даже семейные побои декриминализировали? Совершенно искусственная, даже не претендующая на правдоподобие сценарная схема, типажи-символы вместо цельных характеров, отсутствие драматургии, подменяемой нагромождением кульминаций. Для чего все это? Явно для какого-то рискованного обобщения, в котором все хороши, а нигилизм создателей всеобъемлющ. Не принимая ничью сторону в «семейном конфликте», Соколов по-сорокински посмеивается надо всеми, а по степени мизантропии он переплевывает даже Триера с его последним фильмом о серийной убийце.
Итак, «джалло», Тарантино и Сорокин – вот компоненты этого кровавого уравнения, деконструкции, осуществляемой по всем правилам постструктуралистского искусства, то есть бессмысленно и беспощадно. В современном деконструктивистском мире только одно зло подвергается мощной атаке – лицемерие, остальное зло – вроде бы и не зло, любой нигилизм и сарказм становится оправдан, если он срывает всяческие покровы, если он разоблачает, демистифицирует. Еще Петер Слотердайк в начале 80-х писал о том, что жажда сорвать всяческие покровы – это и есть цинизм как таковой.
Огрубление, вульгаризация, выворачивание наизнанку этических святынь все это нужно нашему циничному времени лишь с одной целью – обнажить голую правду материальной жизни, за которой якобы ничего нет. Человек – это кровь, выделения и мясо, никакой души в нем нет, все это ветвление дискурсов. Есть только тело, и его функционирование, и вонючую смерть искусство и должно показывать, остальное же, якобы возвышенное, надо разоблачать. Вот максима современной дехристианизированной секулярной культуры. «Папа, сдохни» сталкивает нас с ней в лоб во всей ее мерзости и неприемлемости для всякого, кого тошнит от бездуховности и воинствующего товарно-денежного материализма.
Сорокин еще в «Дне опричника» сравнил Россию с новым Средневековьем, показав ее иерархичность и архаический традиционализм, считая, что деконструктивистские стратегии в русском искусстве как никогда актуальны, ибо направлены на отрицание и эстетический подкоп под статус кво. Михаил Горевой – известный поклонник Соркина, начитывающий его тексты для аудиокниг присутствует в фильме Соколова как маркер, обозначающий влияние Сорокина на форму, концепцию и мессидж «Папа, сдохни». Присутствует здесь и Хаев, все тот же мент из «Изображая жертву», но на этот раз более властный и влиятельный, - символ российского патернализма, и Кузнецов, вновь играющий лицо поколения, как и в горчилинской «Кислоте», и даже Крегжде – звезда «Даешь молодежь» и, как не странно, единственный лирический образ фильма.
Актеры мечутся между игрой и откровенным стебом, но полностью вписывается в концепт фильма лишь Хаев – он от начала до донца гротескный персонаж, остальные просто не знают, что им играть (Оля в исполнении Крегжде – то жертва, то стерва). Однако трудно требовать целостности образов от типажей-символов, искусственных схем этой кровавой притчи, в которой лишь деньги обладают ценностью, но никак не человеческая жизнь. У Франсуа Озона когда-то был похожий фильм, выворачивающий наизнанку святыни буржуазной семьи, - «Ситком» (в нашем прокате – «Крысятник»), но крови там было гораздо меньше, потому что делался акцент не на насилие, а на сексуальные девиации.
В противоположность Озону у Соколова есть желание снять самый кровавый фильм в истории отечественного артхауса, ибо западный и уже тем более азиатский (того же Ким Ки Дука) все равно не переплюнешь, а жанровое кино Запада (хорроры, слэшеры да и просто трэш какой-нибудь «Тромы»), ибо в России оно убого, перещеголять не удастся никому. Потому Соколов занял нишу, в которой до него были лишь какие-нибудь «Ночной продавец», «Ночь бойца» или «Мертвые дочери» - ленты вторичные и эпигонские как концептуально, так и формально.
Потому, подводя итоги, можно сказать, что досмотреть «Папа, сдохни» до конца могут лишь трендовые мизантропы-нигилисты, которые и подняли его на знамя, и гуманисты с крепкими нервами, у которых, надеюсь, хватит выдержки не поднимать хай и попытаться объективно разобрать, в чем состоит неприемлемость картины Соколова в плане мессиджа, а также отметить, что в плане формы и мастерства съемочной группы к этому мерзкому фильму не подкопаешься (чем и объясняется моя высокая для такой гадости оценка).
Молодой парень Матвей приходит знакомиться с родителями своей невесты. Но все оказывается не так просто. У них с девушкой сговор, а родители так просто не могут отпустить потенциального члена их общественной ячейки. Вот и издеваются друг над другом, как в физическом, эмоциональном и ментальном плане.
Дебютант в полнометражном кино Кирилл Соколов сам похож на персонажа своей истории. Такой же яркий, говорливый, а по итогу как и все здесь, виденный до этого миллион раз. «Папа, сдохни» это очередное стояние на месте, пока остальные двигаются и развиваются, единственное, чем занимаются российские кинематографисты, это отдают дань уважения авторам, любящим треш, а на самом деле, просто расписываются в том, что ни идей свежих, ни реализации у них просто не выходит.
Несмотря на то, что неожиданно выстреливший за последнее время Александр Кузнецов («Кислота») - единственный, хотя бы немного, адекватный человек во всем пространстве картины, конечно, главной звездной в «Папа, сдохни» выступает Виталий Хаев, оторвавшийся на полную катушку, изображая представителя власти, который ради «семьи» и денег готов на все. Второй замечательный человек – эпизодник Саша Домогаров мл. (франшиза «Елки»), изобразивший постоянно отмазываемого маньяка, но здесь он просто для красивого словца и давно зарекомендовавшие себя Михаил Горевой («Непрощенный»), Евгения Крегжде («Заповедник») и другие.
Картина «Папа, сдохни», это такая схематично набросанная идея, вроде бы и сюжет есть, хотя и тоже слямзенный и давно затертый и потерянный в самом дальнем шкафу, но вот подобрали, обогрели и выдают за оригинальность и тарантинистость. В сценарии создатели вроде бы даже пытаются играть со зрителями, но коряво и неуверенно. Все «жестокости», показанные в фильме хорошо продуманы, но выглядят не кинематографично, очень предсказуемо, не смешно и убого. А артистов жалко, время потратили, нервы, возможность самовыразиться, а на выходе «Папа, сдохни» хорошо продуманная, но неработающая дипломная работа очередного технаря, который вроде как посчитал себя режиссером и даже нашел деньги на самовыражение, это подражание любимым авторам. Обычно такое «видение» перегорает на паре роликов для себя, но не в этом случае…
