Масло и импровизация: методы Бернардо Бертолуччи

В декабре 2016 было обнародовано заявление Бернардо Бертолуччи, из которого зрители смогли узнать новые подробности о съемках скандального фильма «Последнее танго в Париже». Режиссер подтвердил давнюю историю о том, что не предупредил актрису Марию Шнайдер о деталях съемок сексуальной сцены — той, где в качестве лубриканта использовалось сливочное масло. На режиссера посыпались десятки обвинений в сексуальном насилии, разгорелась жаркая дискуссия о положении женщин в киноиндустрии. Однако для зрителей, которые хорошо знакомы с творчеством и методами работы Бертолуччи, нет ничего неожиданного в спорах вокруг его имени и его фильмов.

Не выключать камеру

В 15 лет Бернардо Бертолуччи снял свой второй короткометражный фильм «Смерть свиньи», который показывал забой скота с точки зрения крестьянского ребенка лет семи-восьми. Его главный герой, сделав вид, что уходит в школу, украдкой возвращался домой и наблюдал за работой свинобойцев. По правилам один из них должен был опрокинуть свинью, схватив ее за передние ноги, пока другой в этот момент наносил ей удар в сердце пробойником. Однако мясник промазал, животное вырвалось и начало бешено носиться по двору. «Я, стоявший там, впервые убедился, что случай порой играет решающую роль в кино, — вспоминал Бернардо Бертолуччи спустя 30 лет. — Метания свиньи, заливающей кровью снег, пусть и на черно-белой пленке, — разве я мог бы такое предвидеть? Этот эпизод оставил глубокий след в моей памяти».

Бертолуччи не раз говорил, что его намерение стать кинорежиссером определил тот момент детства, который Фрейд называл первичной сценой: ребенок подглядывает в замочную скважину спальни родителей и видит, как они занимаются любовью.
«Вуайеризм в моем кино — а без него что это было бы за кино? — это не тот вуайеризм, что обычно оценивается с точки зрения морали, это производная от моего способа снимать кино», — признавался режиссер.

Неудивительно, что он никогда не умел вовремя остановиться и отвести взгляд от видоискателя. Во время съемок фильма «Под покровом небес» Бертолуччи попросил статистов слегка касаться актрисы Дебры Уингер, когда она в сцене на рынке, переодетая и с закрытым лицом, пытается расплатиться с местными торговцами непривычными французскими деньгами. Но вместо этого статисты стали толкать актрису в разные стороны и в конце концов затащили в толпу, причем довольно грубо: «В этот момент киноправда брала верх над вымыслом, и я продолжил съемку, несмотря на беспокойство Дебры». Снимая фрейдистский фильм «Луна», Бертолуччи рисковал по-настоящему, но не особенно раскаивался после: «В самом начале фильма есть момент, когда мать дает мед маленькому Джо, но мед слишком приторный, и ребенок начинает кашлять. Я никогда не работал с детьми и в какой-то момент даже испугался, что ребенок задохнется, но все же не стал выключать камеру».

Открытая дверь

Жан Ренуар, один из самых любимых режиссеров Бертолуччи, описывал теорию и практику своей работы выражением «открытая дверь», суммирующим сотни рассуждений об импровизации: «Когда снимаешь фильм, надо всегда оставлять на съемочной площадке открытую дверь, потому что никогда не знаешь, кто или что может внезапно войти, когда никто этого не ждет. И именно эти непредсказуемые вторжения сделают фильм прекраснее». Итальянский режиссер хорошо выучил уроки своего французского коллеги. Импровизация стала одним из главных режиссерских приемов на съемках «Последнего танго в Париже». Это касалось не только пресловутой сцены с маслом, которая после публикации старого интервью Бертолуччи неожиданно стала поводом к всемирному скандалу, но и многих других эпизодов.

Сцену первой встречи героев Марлона Брандо и Марии Шнайдер в пустой квартире по замыслу Бертолуччи нельзя было долго репетировать: «Нет ничего более волнующего, чем актер, который, пока пленка крутится в камере, невольно начинает играть не так, как ему велел режиссер». Бертолуччи просил актера подойти к девушке, сорвать с нее шляпку, взять на руки и отнести к стене. Но тот поднял ее совсем не так, как репетировали, просунув руку ей между бедер. Это порывистое движение Брандо придумал прямо во время съемки.

«Эпизод должен был тут и закончиться, но этого не произошло. Я сидел на операторской тележке и, видя все это, чувствовал, что не надо останавливать съемку. И действительно, камера едет вперед, оператор тоже очень внимательно следит за происходящим. Все происходит довольно медленно. В какой-то момент в прямой звукозаписи слышен мой голос: „Падайте на пол“. Оба актера соскальзывают на пол, и тогда я прошу механика начать отводить тележку с камерой назад. Все это родилось, пока мы снимали. Первоначально сцена должна была быть гораздо короче».

Сцена с монологом героя Брандо о детстве — такой же результат импровизации, снятый за один дубль. Режиссер заранее установил камеру, а Шнайдер спросила своего коллегу: «Расскажи мне что-нибудь о своем детстве».

Порно становится искусством

Бертолуччи не привыкать к упрекам в насилии над актерами и персонажами. За 40 с лишним лет, прошедших с момента выхода в прокат «Последнего танго», они не особенно изменились. «Слишком часто путают описываемую ситуацию с правдой, которую автор старается донести до зрителя. Но фильмы надо читать по-другому. „Последнее танго“ было фильмом о паре и о садомазохизме, и это вовсе не я занимался содомией с Марией Шнайдер, как почудилось многим феминисткам», — говорил режиссер в 2006 году, сравнивая критиков такого типа с экспрессивными зрителями неаполитанских кинотеатров, которые в особо драматичные моменты стреляли в экран, чтобы расквитаться с главным злодеем.

Правда же заключается в том, что «Последнее танго в Париже» изменило все. Об этом сегодня забывают критики методов и старых работ Бертолуччи, но то, что прежде считалось эротикой и даже порнографией, после выхода этой картины в прокат в 1972 году стало искусством. Недаром авторитетный американский критик Полин Кейл назвала премьеру этого фильма наиболее важным событием в истории культуры XX века со времен премьеры балета Игоря Стравинского «Весна священная» в Париже в 1913 году. Ее примеру последовали и многие другие американские обозреватели. Так, журналы Time и Newsweek отдали кадрам из фильма свои обложки, потеряв при этом из-за статьи о «Последнем танго» больше половины своих постоянных рекламодателей.

Фильм Бертолуччи закрепил границы свободы, отвоеванной его поколением у родителей, церкви и государства. «Когда люди говорят мне, что 1960-е были ошибкой, я очень расстраиваюсь, потому что это не так. Наша жизнь совершенно изменилась благодаря 1960-м. Это не было ошибкой, это было успехом», — говорил режиссер накануне премьеры фильма «Мечтатели», посвященного как раз той эпохе. Реальным мечтателям тех лет итоги студенческих революций 1960-х казались куда менее утешительными, поэтому к началу 1970-х молодежные бунты становились все более злыми и обезличенными. Чуткий к общественным переменам Бертолуччи это сразу заметил: мрачность, безысходность, разрушительность, трагичность стали доминирующими темами «Последнего танго в Париже».

Суд залепил им двушечку

Сюжет «Последнего танго» родился во время посиделок в баре двух братьев Бертолуччи — продюсера Джованни и режиссера Бернардо. Последнему пришла в голову идея для будущего фильма: «Представь себе мужчину и женщину, которые встретились случайно, например в таком же баре, и захотели друг друга. Они овладевают друг другом, занимаются любовью и решают повторить, продолжить этот опыт, так и не узнав друг о друге ничего, даже имени, даже того, кто где живет и чем занимается». Вряд ли итальянский режиссер мог предполагать, что, после того как он расскажет этот анекдот на экране, государство лишит его гражданских прав.

Несмотря на то, что в конце 1990-х годов «Последнее танго» возглавило список самых успешных картин в истории итальянского кино, его прокатная судьба на родине сложилась крайне скверно. Комиссия по цензуре, посмотрев фильм, предложила продюсеру и режиссеру «внести изменения и существенно сократить продолжительность картины, изъяв наиболее скабрезные подробности из сцены первого совокупления, совершенного героями внезапно, в стоячем положении и с животным пылом». Поддавшись уговорам продюсера Альберто Гримальди, Бертолуччи вырезал из преступной сцены восемь секунд. Фильм получил прокатное разрешение, однако его проблемы на этом не закончились.

Реакция обеспокоенной общественности не заставила себя ждать: вскоре один за другим последовали судебные процессы. В конце концов кассационный суд Италии постановил в 1976 году уничтожить фильм и приговорил продюсера, режиссера, а также исполнителей главных ролей к двум месяцам условного тюремного заключения.

«Несмотря на то, что Муссолини умер 30 лет назад, — негодовал Бертолуччи в 1975 году, — он продолжает править Италией посредством уголовного законодательства, принятого как раз во времена фашизма. Его кодекс предусматривает статью за оскорбление общественной морали, а она определяется как „обычная сдержанность“. В этой статье говорится, что есть непристойность, когда нет искусства. Хотя мы предоставили суду целые тома положительных рецензий, опубликованных во всем мире, итальянские судьи посчитали „Последнее танго“ фильмом, лишенным какого бы то ни было художественного содержания, а значит, непристойным».

Это твой кошмар

Судебное решение подразумевало изъятие фильма из проката и уничтожение негатива, которому, впрочем, уже ничто не угрожало: на тот момент его контрабандой вывезли во Францию. Газеты немедленно назвали происходящее «аутодафе „Последнего танго“». Режиссер даже подумывал о том, чтобы публично сжечь одну из копий фильма на площади Кампо деи Фиори, у подножия статуи Джордано Бруно. Не зная, что еще предпринять, Бертолуччи написал письмо президенту Итальянской Республики Джованни Леоне. Последний — символическая фигура — не имел формального права вмешиваться в ситуацию, но все же, будучи по профессии юристом, нашел в уголовном кодексе лазейку, которая помогла спасти фильм. Несколько копий ленты поместили на сохранение в музей криминалистики вместе с остальными выдающимися орудиями преступлений.

Другим последствием суда стало лишение режиссера гражданских прав. Когда Бертолуччи пришел в 1976-м на избирательный участок, чтобы принять участие в парламентских выборах, то узнал, что вместе с гражданскими правами лишился права голоса. «В ту минуту я впервые почувствовал себя униженным и оскорбленным», — признавался режиссер, который еще совсем недавно, после огромного международного успеха «Последнего танго», был охвачен ощущением всемогущества.

Спустя 10 лет римский прокурор Антонио Марини, который вел это дело, неожиданно объявил, что состав преступления отсутствует. «Последнее танго в Париже» сделало свое дело: то, что в 1973 году являлось оскорблением общественной морали, в 1986-м уже никого не шокировало. Забавно, что именно в 1980-е, когда уровень жизни в Италии ощутимо вырос, Бертолуччи, согласно его признанию, стал чувствовать в итальянском обществе «острый запах разложения и неумолимо расползающегося цинизма». И вскоре после провала двух последних фильмов, снятых на национальном материале, он переехал в Великобританию.

В этой связи нельзя не вспомнить любимый анекдот Бертолуччи. Однажды ночью режиссеру снится страшный кошмар. Над ним нависает критик-монстр и душит его. Режиссер в ужасе и в поту резко просыпается и понимает, что критик- монстр на самом деле здесь и душит его. «Что же сейчас со мной будет?» — вздыхает режиссер. А критик ему отвечает: «Что ты у меня спрашиваешь? Это ведь твой кошмар».