Восемь озоновских женщин в фильме не только ищут труп и танцуют, но еще и поют. Музыкальная начинка составляет особую прелесть картины, а зрелище мурлыкающих песни из репертуара Далиды (Dalida) и Франсуазы Арди (Froncoise Hardy) актрис вызывает неподдельное умиление.
Хотя номинированный на «Оскара» за роль в этом фильме Уилл Смит не сумел в результате превзойти Дензела Вашингтона, со своей ролью он справился идеально. Образ легендарного боксера получился у экс-рэпера противоречивым — и хотя бы поэтому достоверным. Так что не стоит бояться, что фильм — панегирик боксеру, взявшему на себя повышенные общественные обязательства.
«Властелин колец», выдвигавшийся недавно на «Золотой глобус» в номинации «Лучший драматический фильм», замечателен не только живописной природой и удивительными спецэффектами. Бесспорное достоинство — актерский состав.
Отличие «Осени в Нью-Йорке» от «Сладкого ноября» — в персонажах love story: Киану Ривз с Шарлиз Терон составляют куда более эффектную пару, чем теряющие форму Гир и Райдер. Молодость в данном случае хотя и не начинает, но определенно выигрывает.
На него можно ворчать за поверхностность и отсутствие эмоциональной глубины, но оторваться от зрелища, которое он предлагает, невозможно: настолько завораживает его сочная, избыточно красивая эстетика с сильным привкусом оперности, театральности.
«Мементо» — это фильм-тест: каждому предлагается проверить свою память, внимательность и аналитические способности. Сам режиссер признался, что хотя он обладает прекрасной зрительной памятью и видел свой фильм около тысячи раз, но когда он входит в кинозал минут через 20 после начала, то сам затрудняется определить, какая сцена будет следующей.
Но главное, чтобы зритель не остался разочарованным. И этого не произойдет, потому что со времени создания фильма «Карты, деньги, два ствола» энергетический потенциал Ричи ничуть не уменьшился, скорее наоборот. Гай Ричи — это своего рода Тарантино, поставленный на ускоренную перемотку. Какие-то детали могут и ускользнуть от зрительского внимания, зато удовольствие от быстрой езды гарантировано.
Тыквер, который отчаянно любит романтику и едва ли не сильнее ненавидит сентиментальность, мастерски удерживает равновесие между техническим совершенством и теплотой человеческих чувств, между завораживающими образами и трогательными эмоциями.
Для съемок одного лишь «Наполеона» один лишь Ганс придумал столько новаций, сколько не придумает за десять лет целый голливудский мозговой центр.
Наверное, этот «фильм о шизофренике, снятый параноиком», как кокетливо определял его режиссер, величайшая криминальная картина всех времен и народов.
По-диснеевски добрый, по-пиксаровски техничный «Вольт» одинаково хорош с любой точки зрения.
«Феи», впрочем, добротно сделаны, хорошо озвучены, являются вроде как мультфильмом воспитания про поиски собственного пути, и уютный муравейник долины Фей служит этому поиску идеальным фоном.
Он получился довольно длинным — чтобы подвести хотя бы промежуточный итог жизни четырех культовых девушек, понадобилось два с половиной часа. Впрочем, фильм подхватывает и завершает не только события сериала, но и развивает и даже доводит до логического конца его основные темы.
Судя по всему, продюсер Джерри Брукхаймер и режиссер Джон Тертелтауб отнеслись к этим замечаниям серьезно и, поменяв группу сценаристов, постарались придать своей идее о разгадке тайн американской истории более привлекательную форму. Похоже, им это удалось. По крайней мере, картину «Сокровище нации: книга тайн» теперь сравнивают не со спекулятивным «Кодом да Винчи», а с классикой жанра — «Индианой Джонсом».
«Рождественская мистерия» — один из самых масштабных питерских проектов последнего времени и режиссерский дебют сценаристов Юрия Фетинга и Андрея Кравчука. Результат их трудов — почти идеальная новогодняя картина для семейного просмотра.
Сам режиссер фильма в «Дальнем свете» видит не столько политические, сколько философские мотивы.
Протазанов опередил свое время, и «Аэлита» обречена оставаться в истории кино в неестественной для нее роли неудачного опыта создания советского научно-фантастического фильма.
Это роман воспитания для девочек — но роман, в котором девочке нечем воспитываться. Потому что выстроенный Миядзаки мир слишком безопасен, и событий в жизни девочки, даже если она ведьма, в нем может быть совсем немного — платья, пироги и мальчики. Появляются мальчики — и заканчивается детство.
Фильм «Быть Стэнли Кубриком» поэтому — не столько кино про потрясающую аферу, сколько про феномен славы и про власть не образа даже, а одного лишь имени.
К «Отцу» применимы все эпитеты, которыми обычно сопровождают фильмы всех «новых волн»: воздушный, человечный, привольно льющийся. И, что особенно важно для Восточной Европы, весьма непочтительный к бронзовой коммунистической идеологии.
