За каждой репликой следует ненужное эхо.
Это самый настоящий комедийный «Титаник» — ехидное кино о круизном лайнере, который идет ко дну вместе с олигархами, супермоделями, торговцами оружием и прочим высшим светом.
«Наша зима» — тихие и точные дневники не только печальной разлуки, но и освежающей встречи.
Два первых часа эпоса о рождении и гибели государства — затягивающая многослойная литература. Но еще это кино, которое вызывает слишком много вопросов, чтобы в нем раствориться.
Большая проблема «Голиафа» в том, что это история с предопределенным финалом: когда главного героя заведомо сравнивают с принцем Гамлетом или с бесстрашным царем Давидом, развязка становится очевидной для всех, кто ходил в школу.
Самое привлекательное в этой торжественно старомодной, нарочито наглядной, лукаво простой и обманчиво легкой сказке — тихие паузы и робкие недосказанности, то и дело возникающие в разговоре женщины и мужчины.
Называйся этот фильм «Школой», сними его Валерия Гай-Германика и выйди он на Первом канале, наши защитные механизмы сыграли бы на опережение: преувеличение, чернуха, лишь бы покритиковать, в моем детстве такое тоже было — и ничего. Но дистанция, существующая между нами и «Невидимым миром», вселяет большую надежду. Как минимум после этого фильма хочется заключить кого-то в объятия — так, как это делают Абель и Нора.
Время включило обратную перемотку — и сериал о потрясениях позднего СССР вдруг стал трагически актуальным.
Витальность, находчивость, смелость и юмор авторов и актеров превращают трагический материал в жизнеутверждающий.
Если же отставить зрительское брюзжание и последовать как раз за чувствами, с которых мы начали, то «Тайны Дамблдора» скорее обрадуют, нежели разочаруют.
Зрителя, который не отвернется при виде суровой медицинской рутины и не поморщится от забористых шуток, сериал протащит через семь серий, будто по американским горкам: будет больно, смешно и классно.
Камера скользит по полкам с чипсами и по матрасам с подушками с одинаковым безразличием.
«Камон камон» строится вокруг диалогов, которые переплетаются в сбивающее с толку многоголосье. Если мы не говорим с миром, остается говорить только с собой — а главный герой, очевидно, устал от внутреннего монолога.
Нуар — жанр, который вроде бы понимают все, но который почти никто не может воскресить. Дель Торо смог.
Эрно и Диван приближают эту абстрактную «женщину» из мировой статистики к нам. Вот она — синеглазая, красивая, уязвимая и амбициозная, танцующая с подругами и записывающая цитаты на лекциях — по воле случая оставшаяся в живых и способная рассказать о том, как это было.
Сериал напоминает экранизацию сквернословящего треда в твиттере и растянутого на десяток эпизодов поток шитпостинга.
На примере «Официального конкурса» вообще легко объяснять, где проходит грань между жанровым кино и натурально искусством.
Главный конфликт второго сезона — противоречивые и глубокие отношения Екатерины и Петра, все еще в божественном исполнении Эль Фэннинг и Николаса Холта.
«Французский вестник» дает уникальную для современного кино возможность расслабиться и не придумывать описанный выше комплекс оправданий для режиссера, который в защите не особо и нуждается.
Самые близкие побратимы нового девятого сезона — многочисленные игровые ремастеры, докручивающие графику старых игр до современных стандартов, но абсолютно ничего не меняющие в геймплее десяти-пятнадцатилетней давности.
Больше всего «Святые Ньюарка» напоминают дорогую, но бестолковую телевизионную постановку — каковой, строго говоря, и являются.
Если без спойлеров, то шпионский боевик в финале берет да и превращается в античную трагедию о проклятой богами семье. И о царе, который пережил свое царство.
Фильм не от мира сего, и это было особенно заметно на «Кинотавре». Первое, чем он удивляет, — сложность, вычурность и щедрость решения сцен, к которым иные постановщики отнеслись бы как к проходным.
Перед нами авторское исследование травм постсоветского человека — и если бы каждый раз, когда это было необходимо, на экране появлялась надпись «Осторожно, триггер!», фильм бы продлился еще на час.
Самое важное, что оставляет после себя убийственно тяжелый финал, — это понимание того, что молодость излишне романтизируют.
