«ГДР» — это крупногабаритный, основательный, но беспорядочный сериал, которому не хватает стержня, глубоко зарытой загадки, над которой хотелось бы поломать голову.
Режиссер снимал не ради семиклассников-тугодумов, которым лень читать оригинал, а для тех, кто по завету гениального писателя верит в самодельное чудо и торжество любви и добра.
Четыре часа мы следим за компанией малоприятных субъектов с мозгами набекрень, которых не назовешь ни жертвами обстоятельств, ни идейными мстителями; члены «Клипота» — просто избалованные детишки, доморощенные тайлеры дëрдены Мценского уезда.
После просмотра появляется желание немедленно затащить в кинозал всех знакомых. Выходишь с фильма разгоряченным, помолодевшим и заряженным. Хочется выкрасить волосы в неестественный цвет, гулять с друзьями ночь напролет, прыгать через костер и заняться еще десятком-другим дел, не имеющих ничего общего с тем, что называется взрослой жизнью.
Несмотря на узкую специфику сюжета, разворачивающегося на фоне позднего СССР, «Пациент №1» — это кино мирового класса. Визуально выверенный, холодный и беспристрастный фильм с универсальным посылом: в этом мире ничто не вечно — ни люди, ни власть, ни режимы.
Режиссер, ляпнувший однажды, что мозг — второй его любимый орган, при создании «Великой иронии» руководствовался велением первого — в разговоре о столь чувственном и нежном фильме, очевидно, имеется в виду сердце.
«Дворец» теряет высоту со скоростью самолета, не успевшего приземлиться до того, как часы пробили Y2К. Поначалу виртуозная комедия ко второму акту опускается до уровня «Квартета И»: смотреть это уже неловко, но в целом еще смешно, и отдельные вспышки остроумия, удачные афоризмы и общая доброжелательная атмосфера капустника как-то располагают.
Андрес Мускетти снял уникальный блокбастер, который вобрал в себя весь таймлайн супергеройского кино по комиксам DC: какое оно было, каким должно быть, каким ему лучше не быть и даже, вероятно, каким оно будет через пару лет.
«Зона интересов» — мастерски исполненный фильм, в целом не сказавший ничего нового на выбранную тему, но при этом напомнивший, что прошлое никуда не ушло и по-прежнему стоит на нашем пороге.
Четвертая часть «Джона Уика» опровергает законы не только физики, но и голливудских франшиз: трехчасовой фильм получился оригинальным, независимым, бодрым, неистовым, а главное, бесконечно щедрым. Каждый его кадр — свидетельство по-каскадерски самоотверженной любви создателей и к зрителям, и к кино.
За каждой репликой следует ненужное эхо.
Это самый настоящий комедийный «Титаник» — ехидное кино о круизном лайнере, который идет ко дну вместе с олигархами, супермоделями, торговцами оружием и прочим высшим светом.
«Наша зима» — тихие и точные дневники не только печальной разлуки, но и освежающей встречи.
Два первых часа эпоса о рождении и гибели государства — затягивающая многослойная литература. Но еще это кино, которое вызывает слишком много вопросов, чтобы в нем раствориться.
Большая проблема «Голиафа» в том, что это история с предопределенным финалом: когда главного героя заведомо сравнивают с принцем Гамлетом или с бесстрашным царем Давидом, развязка становится очевидной для всех, кто ходил в школу.
Самое привлекательное в этой торжественно старомодной, нарочито наглядной, лукаво простой и обманчиво легкой сказке — тихие паузы и робкие недосказанности, то и дело возникающие в разговоре женщины и мужчины.
Называйся этот фильм «Школой», сними его Валерия Гай-Германика и выйди он на Первом канале, наши защитные механизмы сыграли бы на опережение: преувеличение, чернуха, лишь бы покритиковать, в моем детстве такое тоже было — и ничего. Но дистанция, существующая между нами и «Невидимым миром», вселяет большую надежду. Как минимум после этого фильма хочется заключить кого-то в объятия — так, как это делают Абель и Нора.
Время включило обратную перемотку — и сериал о потрясениях позднего СССР вдруг стал трагически актуальным.
Витальность, находчивость, смелость и юмор авторов и актеров превращают трагический материал в жизнеутверждающий.
Если же отставить зрительское брюзжание и последовать как раз за чувствами, с которых мы начали, то «Тайны Дамблдора» скорее обрадуют, нежели разочаруют.
Зрителя, который не отвернется при виде суровой медицинской рутины и не поморщится от забористых шуток, сериал протащит через семь серий, будто по американским горкам: будет больно, смешно и классно.
Камера скользит по полкам с чипсами и по матрасам с подушками с одинаковым безразличием.
«Камон камон» строится вокруг диалогов, которые переплетаются в сбивающее с толку многоголосье. Если мы не говорим с миром, остается говорить только с собой — а главный герой, очевидно, устал от внутреннего монолога.
Нуар — жанр, который вроде бы понимают все, но который почти никто не может воскресить. Дель Торо смог.
Эрно и Диван приближают эту абстрактную «женщину» из мировой статистики к нам. Вот она — синеглазая, красивая, уязвимая и амбициозная, танцующая с подругами и записывающая цитаты на лекциях — по воле случая оставшаяся в живых и способная рассказать о том, как это было.
