Картина намертво застревает в памяти, поскольку Фархади, в отличие от Ридли Скотта с «Последней дуэлью», не тычет нам в лицо непреложной истиной, а грамотно уклоняется от объявления приговора, дабы мы почувствовали себя на месте присяжных и вынесли героям вердикт.
Кино без глянца и фильтров соцсетей, без «образцово-показательности» и фальши. Кино, которое могло бы стать и аудиоспектаклем, и подкастом, своей темой и формой молящее быть не просто услышанным, но выслушанным.
«Сядь за руль моей машины» соткан из мимолетных, эфемерных явлений. Случайных бесед, обрывочных фраз, ночных вояжей, барных признаний за стаканом виски — словом, того, чему мы не привыкли придавать особое значение в повседневной жизни.
Бледная холодная палитра, слегка заторможенная Урсуляк, вокруг нее разбросаны заросшие плесенью клише.
Творение Андерсона требует лишь широко распахнутых глаз, открытого приключениям сердца и двух с небольшим часов свободного времени. Которое пролетает абсолютно незаметно под песни The Doors, Дэвида Боуи, Пола МакКартни и Чака Берри.
Режиссеру Яну Гозлану удалось выстроить атмосферную и довольно оригинальную концепцию расследования преступления, где герой Пьера Нинэ, словно Шерлок звуковых частот, продвигается от улике к улике.
Здесь поминутно выхватывают крупным планом то, что непременно должно быть замечено, и держат паузы после реплик для многозначительности. В этой картинности, где все спрямлено и подсвечено сигнальными огнями, за которые не выйти, замурованными себя чувствуют и Диана, и публика.
Неожиданная хрупкость, вдумчивость, застенчивость «Власти пса» убивает. Но убивает мягко, трепетно, как в песне Killing Me Softly. Что ж, если так надо — убей меня. Убей меня нежно. А потом возьми банджо и сыграй мне на прощанье.
За прошедшее время Кирилл Соколов не только порядком прокачал свои навыки, но и не растерял режиссерской смелости.
«Не время умирать» постоянно норовит расползтись в разные стороны: слишком много здесь персонажей, интонаций и попыток навсегда закрыть определенные главы.
Там, где началась погоня за злободневностью, искусство закончилось. Ему на смену пришла публицистика. Увы, довольно напыщенная, кричаще эмоциональная и даже близко не оригинальная.
Преданные фанаты фантаста уже в ярости, поскольку никакой это, разумеется, не Айзек Азимов, а, что называется, «по мотивам». Но впадать в пессимизм рановато. Потенциал, по крайней мере, просматривается.
У Кона и Дюпра вышла скорее нежная, ироничная, порой легкомысленная, но все равно душевная зарисовка о человечности и уязвимости, скрытых под густым слоем звездного лоска.
Примитивная драматургия здесь шита белоснежными нитками.
Леос не просто породнился с материалом братьев Спаркc: он подмял его под себя и превратил в покаянную проповедь, чей трагичный и пламенный тон не позволяет воспринимать творение в отрыве от творца.
Это такой кинокомикс, после которого все другие кинокомиксы по-хорошему следует взять и отменить. И обезжиренную детсадовскую киновселенную Marvel, и все остальное. Поскольку дальше нужно либо вот так, либо никак. А кроме Джеймса Ганна, вот так ни у кого не получится.
Едва ли молодежная аудитория запомнит отсюда что-либо, кроме натуралистичных кровавых ручьев. Зрителям постарше и вовсе не стоит соваться на эту «Улицу» разбитых ожиданий, чьи осколки порежут даже самых непритязательных и терпеливых.
Вайц же словно кладет тебе на плечо руку и добродушно, по-отечески, шепчет, что все будет хорошо. Редкий случай, когда столь нехитрому обещанию хочется верить.
В «Аффекте» зашифровано множество нестандартных ходов и с точки зрения структуры, и киноязыка.
«Дублинские дебоширы» — сейсмически опасный фильм, бросающийся из крайности в крайность. Кажущийся чрезмерным и хаотичным, он полностью отвечает душевной смуте своих героев, для которых бунт оказывается единственным средством самовыражения.
Это кино состоит из тех же частей, из которых собирают сейчас почти все драматические сериалы: откровенный секс, насилие, мат, дорогие машины и элитные коттеджные поселки вперемежку с хрущевками и маршрутками. И пока непонятно, найдется ли внутри «Контейнера» что-то новое.
Подобных сюжетов в современном российском кино было немало, но «Немцы» обходят конкурентов благодаря интересному антагонисту — он не полицейский (но следователь в сериале тоже есть), не бизнесмен и не чиновник, а журналист.
«Девятаев» с финальным маршем по Красной площади и звучащей с экрана фразой «вручение высоких государственных наград» — фильм гораздо более советский, чем снимали в советские годы.
Творческой команде фильма, состоящей в основном из женщин, удалось снять не женскую — без клише и слезовыжималки — мощную динамичную драму, наносящую зрителю эмоциональный удар прямо в сердце.
Сериал поднимает тему насилия над детьми и напоминает, что полученные в детстве психологические травмы влияют на жизнь и характер и много лет спустя. К тому же, это личное высказывание сценариста Олега Маловичко, который сам в детстве пережил травмирующий опыт.
