Вольные, как почерк сумасшедшего, не признающие для себя никаких рамок, «Любовники» действительно повисли на ниточке между графоманией и гениальностью, фарсом и высокой трагедией.
Сегодня даже кривившиеся когда-то на туалетный юмор противники фильма имеют возможность убедиться — большая часть придуманного Фарелли комического скарба в полной мере сохранила свою свежесть
Десять раз произносится слово «душа» за фильм, и каждый раз звук этого слова производит раскатистый колокольный звон — «бом-бом». И звон этот настолько мощный и настоящий, что резонанс от него будет слышен еще очень долго.
Все мы знаем: что для комикса хорошо, то для рядовой драмы смерть. Герой сложный, социальный подтекст какой-никакой есть, но мотивация персонажа болтается себе на поверхности, а саспенс нагнетается через диалоги, за зрителя разжевывают каждую сцену и не оставляют ничего воображению.
Абсолютно пустая и противоречащая себе картина о нравах современных российских женщин, не понимающая, то ли она драма, то ли триллер.
Это ультимативно доброе, бесхитростное кино с большим сердцем, которого так не хватает в эту сентябрьскую стужу.
Чисто кинематографически «К звёздам» — один из самых впечатляющих фильмов последних лет, удивительно совмещающий грандиозность космического эпика с камерной теплотой зернистой плёнки.
Компактное по форме и ненавязчивое по интонации наблюдение изнутри за особенностями национальной предпринимательской деятельности.
Фильмы этой франшизы похожи на своего главного героя — они так же наполнены противоречиями, абсолютно лишены какого-либо юмора и обладают твердым лбом, что далеко не всегда способствует интересному просмотру.
Это дерзкое, сумбурное, стилистически непоследовательное кино, вполне в духе своего автора Джеймса Франко, который умудряется сочетать в себе персоналии уважаемого актёра и голливудского enfant terrible.
Не совсем понятно, почему сам Кёртис не сел в режиссёрское кресло — это ведь целиком его материал, не требующий и не терпящий иного видения. Смысла было бы гораздо больше, а претензий, думается, меньше.
Такое ощущение, что Пикетти отказывается учитывать хоть какие-то активные формы протеста в качестве противоядия системы — несмотря на то, что одна из них заложена уже в его фамилии.
Картина старается быть актуальной, по крайней мере для 12-летних ее зрителей — здесь есть и удобоваримая форма протеста в виде тверка, и какие-то азбучные истины о маркетинговых уловках сетевых магазинов. Но вся эта актуальность тонет в жанровом болоте семейной умильности.
Алленовскому романтику всегда будет нужен остров посреди моря, где можно поддаться утешительным грезам, превратить свою любовь и привязанность — не всегда удачную, порой трагичную и болезненную — в поэзию ускользающей жизни. Лучше Манхэттена, наверное, острова для этого не найти.
Фильм больше всего напоминает предмет, который мы чаще всего видим на экране — воздушный шар. Он такой же яркий и визуально привлекательный, он безмерно раздут и продолжает расти в размерах. А судьба шарика вполне предсказуема — ему суждено либо улететь в поднебесье, либо лопнуть с грохотом, либо тихонько выпустить воздух и сдуться. Пока что он летит.
Когда на экране появляется Венсан Кассель в роли реальной персоны Мишеля Камдессю, директора-распорядителя Международного валютного фонда, выступающего в интересах США, и без того серьезная картина ощетинивается.
«Джокер» не вывел жанр кинокомикса на новый уровень, но определённо стал одним из самых ярких и запоминающихся его представителей. Историю Артура Флека можно смело ставить в один ряд с «Логаном» и «Тёмным рыцарем», но проект в то же время совершенно уникальный.
Сатирическая и брутальная комедия «Я иду искать» продолжает тему, заявленную в пословице «Хорошее дело браком не назовут», но не зацикливается на ней — ей нужно еще приберечь патроны для других мишеней.
Новый фильм Бертрана Бонелло — загадочная синергия истории, политики и массовой культуры, которую трудно разложить по полочкам. Неудивительно, что западные зрители пытаются проследить в фильме размышления о колониальном прошлом Франции и ее постколониальном наследии.
Но когда образы крупнокалиберных щенков выветриваются из головы, начинаешь понимать, что есть задачи и посложнее. «Диамантино» — все-таки образец европейского арт-стрима, в котором идея преобразующей силы добра еще не окончательно мертва.
В своём дистопичном портрете Бразилии будущего «Божественная любовь» — кажется, впервые за долгое время в жанре — опирается не столько на наследие великой троицы Оруэлл-Хаксли-Замятин, сколько на естественные процессы её родного хронотопа.
Эффект от всего этого примерно как от жевания пенопласта, чтения подростковых фанфиков или тех русских фэнтезийных книжек со смешными обложками и названиями в духе «Янтарный кудесник чернозёмского клана». Те же сюжетные тропы и мелодраматические интриги, та же одержимость звучными, но совсем бессмысленными магическими терминами и корявыми именами «на западный лад» (а персонажи тут всегда обращаются друг к другу по имени, чтобы мы их ну точно не забыли).
Если рассматривать «Быка» как попытку снять так называемое «мужское кино» с прицелом в народную вечность, то, наверное, получится «оправдать» скупой выбор образов, тем и средств, задействованных в фильме.
Стилизация под мокьюментари позволяет закрыть глаза на определенные шероховатости сценария, будь то неуклюжие диалоги героев или логические несостыковки сюжета — все слишком неидеально, прямо как в жизни.
Долан вновь говорит о себе любимом, теперь аж в двух экземплярах: совершенно очевидно, что и сам Донован, и маленький Руперт — два состояния одной личности, Кит Харрингтон здесь даже манерно похож на Ксавье. Но его обращение внутрь — впервые, кажется, в карьере — совершенно лишено искренности, он будто просто не знает, куда ещё смотреть.
