Неровная интонация фильма хорошо отзеркаливает настроение героев — весь фильм бегающие кругами и отчаянно пытающиеся что-то кому-то доказать, то впадающие в болезненную апатию, то теряющие путь из-за свалившейся популярности, они в конце всё же приходят к смирению с миром и самими собой.
Режиссер не определился за два с половиной часа экранного времени, в каком жанре работать, а сценаристы так старались угодить условному начальству идеологически верным посылом, что позабыли о том, что даже самый пропагандистский сюжет должен все-таки иметь хоть какую-то историю и драматургию.
Кино, разумеется, не без стиля, но снято оно с такой вопиющей сдержанностью, что разрыв между материалом и его реализацией заметить так же нетрудно, как и бутафорию на площадке «Я люблю Люси».
Теперь на экране не просто мультфильм, в чьих образах можно заметить сходство с реальным миром, а настоящая драма о любви и преодолении жизненных обстоятельств.
Но, несмотря на скомканный ритм и нестройный финал, есть в «Последнем богатыре» нечто душеспасительное: отчего-то отрадно видеть, что по Садовому кольцу (на Таганке, Киевской и в других произвольных местах на карте столицы) скачет избушка на курьих ножках.
При всех своих достоинствах проект по какой-то причине довольно часто оступается. То ли ему не хватает остроты и юмора, то ли, наоборот, капельки драматизма.
Создателям, кажется, откровенно всё равно, как будет выглядеть кино.
Работа Элинор Копполы, вероятно, подошла бы для фонового включения в салонах маникюра или в парикмахерских, но есть огромный риск, что ее быстро заменят привычной «Реальной любовью».
Второй сезон укутывает в сказочную обертку насущные темы.
Визуально «Воскрешение» продвинулось гораздо дальше предшественников, по-прежнему разделив с ними общий, мультивселенский энтузиазм и креатив.
Однако Миа Хансен-Лёве поступает иначе: она вступает с Бергманом в небольшую полемику — дело, конечно, не доходит до ревизии его творчества, скорее поднимается вопрос о типичном для «художников» прошлого разграничении семейной жизни и творчества.
Кино, несмотря на весь свой мрачный тон, поистине новогоднее. И повествует оно, в сущности, о тех же вещах, что и прошлые серии: в случае юного Паркера Холланда — о взрослении, свалившейся из ниоткуда ответственности, а что важнее, победе над собственным инфантилизмом.
И в то же время жанр для сценариста, в отличие от писательницы, первостепеннее: Соммервиль играет с тропами и сюжетами, пытается переизобрести постапокалиптику и отчаянно перестраивает визуальный код заплесневелой научной фантастики.
Ленту тянет за собой хаотичный монтаж, который превосходит разве что «Богемская рапсодия». Из-за него «Белфаст» мечется раненым зверем, не успевая отдышаться и вспомнить про взаимосвязи.
На фоне нескончаемого морока пандемии, которая практически снесла прокат, как трущобы, Спилберг снимает великое гуманистическое кино — масштабное, безукоризненно красивое и, несмотря на трагизм, оптимистичное: если за 60 лет история влюбленных из Вест-Сайда не потеряла своей актуальности, то еще через 60 точно станет всего лишь нарядной виньеткой из прошлого.
Доходит всё до крайности: откровенно противоречивые действия превращаются в воспитание и своеобразную «терапию». И всё это происходит под вывеской концепции бумеранга: поток несвязных образов призван доказать, что всё плохое рано или поздно вернётся к отправителю.
Это в первую очередь ироничный бадди-муви в рождественских декорациях.
«Дом Gucci» работает именно благодаря тому, что оставляет лишь главное. Превращает жизнь в доходчивую притчу, а главную героиню показывает как персонификацию жажды денег — настораживающий символ новой эры, которая так пугает старину Ридли.
Фильм, похоже, останется скомканной картиной о подвиге, которую все забудут после выхода очередного российского фильма о лётчиках, сражавшихся за нашу Родину.
Авторы допускают типичную ошибку сурвайвл-триллеров: не доверяют первобытной витальности конфликта человека и природы, пытаются утяжелить его подспудными проблемами и в конечном счёте заполняют хронометраж банальностями.
За счет выдержанной атмосферы и хорошо выстроенного сценария обновленная «Обитель зла» все равно смотрится добротно — такая адаптация явно намного ближе к первоисточнику.
В каком-то смысле «Энканто» отлично отражает своё время — это бесконечно комфортный, почти бесконфликтный фильм, где вообще нет плохих людей, а песенная терапия работает лучше любого оружия.
Жизнеутверждающее пение о том, что провалы делают артиста, а к каждому таланту успех приходит в свое время, работает сродни успокоительному или антидепрессантам
«Королю Ричарду» почему-то приходится объяснять смыслы словами и кидаться в зрителя вымученными диалогами, которые доходчиво расшифровывают всё кино.
Кино Ноэ снова циклическое, эмоциональное и заряженное на эмпатию (почти насильственную), техники горения заживо режиссер бескорыстно передает зрителю — этот опыт больше ему не принадлежит.
