На скромном дебюте Келли можно с лихвой добрать все, чего мы только что не дождались от нескромного Шьямалана и постаревшего Мендеса. Будет загадка с разгадкой, мистика со схоластикой, Дрю Бэрримор с Патриком Суэйзи, конец света с последующим симпозиумом, масса стеба и масса контекста, который уже даже не попса.
Мендес ничего не показал, поскольку опять же от роду «Проклятый путь» — экранизация комикса или, точнее, «рисованного романа» Ричарда Пирса Райнера, а бюджет в 80 млн. долларов родословную не перепишет. Бюджет — это все, что в Америке «свое, необщее».
Не будет новое поколение с лицом Мэтта Дэймона ничего такого «идентифицировать», себя искать. Во-первых, вообще нечего искать, а, во-вторых, зачем, если деньги уже лежат в чемоданчике?
«Бессонница» — почти совсем настоящее кино, повод сходить в билетерши на время и не пускать в зрительный зал идиотов. Если потом приходится объяснять, что именно нескучно в этом опусе Нолана, проще заранее нанести оскорбление действием.
Три вещи, которые по-настоящему хороши в «Цене страха» — ядерный взрыв, Морган Фримен и то, что «Ист-Вест» дублировал картину полностью, не позволив чаранам хиндсам и ливам шрайберам произносить «карашо», чтобы при этом их принимали за русских. Все остальное в четвертой экранизации бестселлера Тома Клэнси в принципе хуже трех предыдущих.
Не хочется скатываться до сравнения «Олигарха» с классикой жанра — фильмами «Крестный отец», «Однажды в Америке», «Путь Карлито» и т. п. Слишком ясно, что «Олигарх» в данном случае — последыш, слабенький отблеск великолепных образцов гангстерско-психологического кино. А ведь акценты иначе расставь, актеров к ногтю — и получилось бы. Тема-то сама по себе хороша была. Убили.
Все-таки Ким Ки-Дук опять что-то в меня впечатал, и это что-то во мне застряло, и, может быть, даже когда-нибудь очнется. Приятно предвкушать.
«Особое мнение» надо смотреть хотя бы как иллюстрацию бородатого анекдота, насколько мы отстали от Америки. Навсегда. В плане техники, в том числе режиссерской, Спилберг на сей раз превзошел самого себя.
Что спорить, возможно, наши сняли бы достовернее, но о подвиге К-19 мир так бы и не узнал. Лучше посмотрим кино сперва.
Для пародии это чересчур занудно в своих бесконечных подробностях, которые так и не прекращаются после убийства. С другой стороны, жизнь английской аристократии 1932 года цветет, пышней некуда. В принципе Олтмен довел демонстрацию сословных ритуалов на тысячелетних газонах до полного совершенства.
… Рогожкин, немного повеселив нас в середине фильма, на самом деле рассказывает притчу, в которой роль автора на первом месте. История заканчивается выражением этой авторской позиции — в последнем кадре.
Ловко притворяясь то детективом, то сатирой, то черной комедией, то мелодрамой, то мюзиклом, то притчей на тему «До чего может довести мужчину женщина», картина словно заигрывает со зрителем, как умелая кокетка с объектом своей прихоти.
«Копейку» надо смотреть хотя бы потому, что прокатчики заявили: «Народ не поймет», — и в прокате она, может, ненадолго. Прокатчики привирают: и народ поймет, и партия, и правительство. Другое дело, свобода нынче опять не в моде у партии, у правительства и тем более у прокатчиков.
Фильм великолепно сыгран, снят и смонтирован, и британская добротность изображения никуда не девается даже в изображении быта и нравов так называемых «гнойных пидоров».
«Рай» в итоге — прекрасный пример того, как безнадежно испортить уважаемый, но чужой материал. Как без личного переживания он сведется к самому себе, то есть к занудству и предельной банальности.
Пусть «Али» совершенно заслуженно не получил ни одной из двух своих «оскаровских» номинаций, посмотреть его все-таки можно. Во-первых, живой бокс, снятый почти что в реальном времени со всех точек сразу, как бы изнутри мордобоя, захватывает однозначно. Во-вторых, познавательно: даже кролик разберется в этом виде спорта за два с половиной часа экранного времени и станет подкованным болельщиком.
Вышла не оригинальная, но стопроцентная сказка — в основном благодаря тому, что фильм вовсе не рабски следует первоисточнику. Для кино сюжет был чуть «выпрямлен», чтобы во главу угла встало действие, а не описания с разъяснениями, и темп развития событий не теряется все два с лишним часа.
Все в целом зримо отражает работу интеллекта: как вообще умный человек думает, как додумывается. Но, разумеется, высший класс этой работы — композиция сюжета, ловушка для публики, интеллектуальный парадокс, воплощенный в действие.
Это просто приключение за приключением, довольно разнородные, старательно нанизанные на три часа хронометража, что уже через час начинает надоедать. Старание в мелочах затмевает цель происходящего, и сказка, переставая быть захватывающе интересной, перестает быть сказкой. Получился большой, дорогой, но не более чем список иллюстраций.
Если это пародия, то очень неаккуратная и провокационная. Не говоря уж о том, что вопрос «кто виноват?» в балагане вообще неуместен.
Тем не менее, можно предположить, что это дорогостоящее блюдо, снимавшееся в редакции «Vanity Fair» и на еще живом Манхэттене, будет пользоваться успехом. Парадокс успешности в том, что переваривать никто и не намерен.
Когда смотришь «Сладкий ноябрь», все два часа утешает одно: очень плохие фильмы умеют снимать не только у нас, но и в Голливуде. Чем дальше смотришь, тем больше утешаешься.
Ненавязчивый пример «светлого и доброго кино», по которому время от времени тоскуют российские киноидеологи. В сущности — безделка, но приятная во всех отношениях.
Впрочем, пересказывать «Кинопробу» — значит отбивать удовольствие у любителей саспенса. А удовольствия много — мало где так сладко вздрагивается от ужаса, как здесь.
Редко когда физиологическая природа смеховых позывов столь отчетлива, как в «Мартовском коте»: Гоголь, помнится, извлекал из нас смех сквозь слезы — Пуарье вышибает смех сквозь тошноту.
