Финчер и сценарист фильма Аарон Соркин не становятся на чью-либо точку зрения, а переключаются с одной на другую. И сталкивают все вместе, воспроизводя ход заседаний по довольно каверзному делу. Так образуется многомерная картина происшедшего, не навязывающая зрителю определенный и единственно верный вывод.
«Темный мир в 3D» очень похож на роман «Темный мир», пересказанный заикающимся подростком. Или лучше на голливудское фэнтези, перевизуализованное учеником кулинарного техникума.
Продолжение легендарной картины Оливера Стоуна «Уолл Стрит» под названием «Деньги не спят» смотрится с еще большим драйвом, чем начало.
Дети видят в «Утенке» урок толерантности. Их родители усматривают в бардинской полнометражке более сложные (политические) сюжеты — к слову приходится и Ходорковский, и советские диссиденты, и книги Оруэлла, и даже Брежнев, которого узнают в главном генералиссимусе-индюке.
Новая лента Юрия Грымова «На ощупь» смотрится с интересом до тех пор, пока его герой слеп. Как только он прозревает, фильм как будто рассыпается на кадры и уже не собирается воедино.
Кино и фотография — родственные искусства, однако между фотографом и кинорежиссером лежит пропасть. Этот тезис методом «от противного» доказал знаменитый фотохудожник Антон Корбайн в своем втором фильме. Можно даже сказать, что противное здесь портит приятное, в том числе самого Джорджа Клуни в главной роли.
Шмуэль Маоз не скрывает, что главным его желанием было изжить «ливанский синдром», который мало чем отличается от афганского, чеченского, вьетнамского или того, который описали представители первого «потерянного поколения» вроде Хемингуэя и Ремарка.
Если хорошей режиссурой считать умение постановщика держать зрительское внимание с начала и до конца всего фильма, «Призрак» — мастерски сделанное кино, и точка.
В глубине души Бессон понимает мертворожденность своих созданий, но в отличие, скажем, от Джорджа А. Ромеро, который ведет честную игру, не хочет себе в этом признаться.
Много ближневосточной музыки и колорита. Удовольствия от просмотра нормальный человек не получит. Но представление о ситуации обеспечено.
Глядя кинореконструкцию сражения за крепость, постоянно чувствуешь узость авторской точки зрения. Формально эта узость мотивирована тем, что закадровым рассказчиком всей истории является человек, который в 1941 году был мальчишкой. Но это лишь отговорка.
Столь наивным образом для столь искушенного человека Ноэ пытается побудить нас сочувствовать герою, лицо которого мы видели только в гробу да в зеркале и который ничем другим не интересен. Но, поскольку сопереживать пустоте, притом грязноватой, невозможно, зрителю остается единственная возможность — смотреть на проплывающие по экрану образы.
Ли Дэниелс и Габури Сидибе воздействуют на нас с незаметным, но, если вдуматься, впечатляющим мастерством.
«Утомленные солнцем-2» — набор более или менее затянутых эпизодов, подчас настолько немотивированных, что психология сменяется психоложеством.
Экранизация известного романа Жозе Сарамаго оказалась слабее первоисточника.
Одномерными вышли даже главные герои, лишенные малейшего семейного отблеска, не говоря уже о второстепенных, у которых по воле авторов фильма нет не только семей, но и судеб.
Остлунд, намеренно возбуждающий в зрителях чувство стыда за себя и за персонажей (но отнюдь не сочувствие к ним), сам не испытывает неловкости даже тогда, когда в качестве ключевой сцены цитирует знаменитый эксперимент, демонстрирующий зависимость одного от многих.
Именно как к фильму претензий к «Женщинам» может быть множество: слишком откровенны условности и нестыковки. Но все же ощущение от него сравнимо с эффектом от пьес Чехова — вроде бы ничего особого не произошло, но что-то очень важное случилось.
За 115-летнюю историю кино до сих пор не было случая, чтобы всемирно известная актриса согласилась распространять заведомо ложные сведения от собственного лица. Теперь такой прецедент создан.
По всей вероятности, именно успех «Ведьмы из Блейр» подвиг Осунсанми совершить еще более подвинутый подлог. Ведь за исключением способа продвижения фильм не представляет собой ничего особенного — просто рассказ психиатра о своей гипнотической практике и ее последствиях.
С первых секунд ясно, что на экране — лобовое кино, которое покатится по одной из двух трафаретных дорожек.
Говорят, где-то поставили спектакль, в котором на сцене не происходило ровно ничего. Все происходило в зале — зрители с ругательствами покидали помещение, однако на следующий спектакль приходили другие любители высказаться. Но в кино зрительский телеграф работает иначе, и Китано просто рискует остаться без зрителей, которые перестанут интересоваться тем, что он называет «созидательным разрушением».
И действительно, помимо общегуманистического и антирасистского пафоса, режиссерского мастерства и сюжетной канвы, Михалкова ничто не роднит с его американским вдохновителем. Более того, во многом он перечеркивает картину Люмета.
Традиционная и даже затрепанная тема, обозначенная в названии картины, разыграна с помощью приемов, каждый из которых где-то встречался (ничто не ново под луной), но использованы они по делу, и думаешь не о заимствованиях, а о владении режиссера современным техническим арсеналом.
Манеру «Писем…» критики назвали едва ли не артхаусной за выцветшую картинку, брутальное изображение боевых действий и лаконизм повествования. Пресса нахваливала режиссера за глубину проникновения в чужую культуру и даже смогла разглядеть тут аллюзии на войну в Ираке.
