Новая масштабная толстовская экранизация никого не оставляет равнодушным. Поклонники картины мастера эпических мелодрам Джо Райта убеждены, что избранный режиссером принцип условной адаптации романа — единственно верный, свободный от пиетета и навязанных стереотипов. Противники отмечают пышность и красочность театрализованного зрелища, за которыми, мол, не остается философской глубины классика. Истина, вероятно, где-то посередине.
Драйв, черный юмор, особые диалоги, энергетика по-тарантиновски прилагаются непременно. Спагетти-вестерн перемешивается с жанром блэксплотейшн (фильмы о проблемах афроамериканцев), экскурс в эпос о нибелунгах с сатирическим резюме на расистские темы. Несомненный плюс картины — география съемок.
Мунджиу и его оператор с не оставляющей никаких надежд убедительностью показывают неизбежность совершившегося. Никто не хочет зла, однако оно рождается на самом бытовом уровне и на глазах вырастает до метафизического.
При всем своем «голубоглазии», выразительном лице и хорошей актерской выучке Крейг — явный плебей. Он никак не вписывается в родовое поместье «Скайфолл» с покойными родителями и еще живым дворецким, из-за чего вся «поместная» часть фильма, показательно лишенная иронии, кажется рудиментом или визуализированной шпионской «легендой», призванной пустить зрителям пыль в глаза.
Перед нами фильм и одновременно человеческий документ — дневник души, позволяющий прочесть больше, чем, возможно, хотелось бы самой ее обладательнице. И, как это бывает со всеми дневниками, некоторые моменты, касающиеся личной вовлеченности автора в происходящее, были опущены.
Тот, кто клюнет на название (в оригинале Killing Them Softly, дословно — «Убивая их мягко»), будет раздосадован тягучими бытовыми сценами и риторикой, а тот, кого привлекут режиссерские обещания, не увидит обещанной связи между частной историей ограбления и глобальной экономикой.
Гоффман известен как комедиограф и мастер военно-исторических эпопей. «Варшавская битва» снята в не совсем обычном для него стиле — короткий монтаж, движущаяся камера, резкие перебросы действия с поля боя в столичное кабаре, в ставку Тухачевского, кабинет Пилсудского и Кремль, где большевистская верхушка вынашивает планы коммунизации мира.
Казалось бы, с какой стати молодняку должно нравиться это даже не папино, а дедушкино кино? Ответ прост — дедушка Чак, дедушка Слай и дедушка Арни воспринимаются юной аудиторией, взращенной на 30-40 летней давности экшнах с их участием, как родные дедули, а взрослыми — как постаревшие приятели.
Прежде всего не случился жанр. Обещана комедия, а не смешно. Действие буксует, что недопустимо для анимации. Драматургические ямы — пострашнее воздушных.
Хотя альманах «Гавана, я люблю тебя» снимали в основном люди левой ориентации, он получился более беспристрастным, чем можно было предположить.
«Красные огни» не соответствуют своей этикетке — это не мистический триллер, а притчеобразный детектив с неожиданных для многих финалом, речь в котором идет не только о поимке мошенника, но и о самопознании следователя.
В «Космополисе» нет ни сюжета, ни реалий — это условное роуд-муви («путевое кино») с умозрительными персонажами, ведущими большей частью такие же умозрительные беседы.
Виталий Вячеславович снял еще одно простое и прекрасное кино, летящее на одной волне со «Здравствуй и прощай» — о любви, которой не дал Бог счастья.
Рекомендуется любителям Вуди Аллена, а также всем, кто интересуется миром современного искусства и при этом сохранил чувство юмора. На романтическую линию, вшитую авторами в тщетной надежде расширить зрительскую аудиторию, можно не обращать внимания.
Я не склонен прощать ляпы производителям и авторам фильма. Но вместе с тем благодарен им за «моменты истины», в которых экранный Высоцкий совпал с моим представлением о нем, составленным еще при его жизни.
Остается «разоблачить» главный психологический секрет «Портрета в сумерках». Весь он от начала и до конца представляет собой коллективный женский фантазм, экранную реализацию сновидений, всплывающих в сознании образов и первобытных полужеланий, в которых женщины признаются только любовникам.
Создатели ремейка недооценили сорокалетнюю дистанцию, разделяющую 1971-й и 2011-й годы. Нет уже «инвалидов», «ниггеров» и не исправных в нужный момент телефонов — их сменили «лица с ограниченными возможностями», «афроамериканцы» и мобильная в полном смысле слова связь.
«Дом» попал меж двух зрительских стульев: взрослым в нем недостает глубины, а молодым — действия.
В своей антиутопии «Время» известный кинофантазер Эндрю Никкол («Шоу Трумана», «Гаттака») проявил немало остроумия, чтобы заменить деньги на время, но ему, как и Марксу, не хватило воображения, чтобы довести идею до логического конца.
Основным продуктом нынешнего российского массового кинематографа являются лжеромантические истории с «добрым» юмором, от которого становится дурно еще до того, как очередной юмордоворот откроет рот или скорчит рожу. На этом безотрадном фоне небезупречные «Вдребезги» смотрятся как праздник.
Режиссер Стивен Содерберг и сценарист Скотт З. Бернс скрестили просветительский фильм с социально-политическим, а фильм-катастрофу с драмой из частной жизни. Получилось кино, в котором недостаток эмоций компенсируется избытком ума — что разочаровывает одних зрителей, но очаровывает других.
Осенняя цветовая гамма, скупая, но выразительная игра главных исполнителей, отвечающие внутреннему состоянию героев костюмы, умеренное давление на слезные железы зрителей и дистанцирующий юмор, более английский, нежели американский.
Перед нами кич-вариация мифа о Пигмалионе и Галатее в форме страшилки с примесью паранаучной фантастики.
Режиссер Джон Фавро, в сущности, выдает главный секрет современного массового кино, обращенного к первичным инстинктам: заключая на экране мир между одними, необходимо одновременно разжечь войну между другими. Вопрос лишь в том, что в рамках старых жанров делать это становится все более и более затруднительно, поскольку жанровые штампы постепенно приедаются и перестают производить впечатление.
Если бы Джон Мэдден следовал историческим обстоятельствам, в которых происходит действие его шпионского триллера «Расплата» (английское название — The Debt, то есть «Долг»), картина не потеряла бы в зрелищности, но стала бы намного содержательнее.
