В «Шоумене» все чудеса собраны вместе. Хотя бы на уровне кастинга: Хью Джекман, Зак Эфрон, Мишель Уильямс, Ребекка Фергюсон. Они пляшут, поют, целуются, летают, фокусы показывают. Каждый выступает в знакомом, ярком амплуа.
«Движение» появляется сразу после допингового скандала и запрета русским спортсменам выступать под национальным флагом. В стране, находящейся в полной изоляции от остального мира. На фоне воинственной риторики и американофобии. Ничего более неуместного сейчас, чем вспоминать былые победы над американскими спортсменами, да еще на Олимпиаде, не придумаешь.
В короткий и камерный фильм всунули весь дух времени. «Вечеринка» везде — в Англии, России, Германии, Штатах — будет фильмом про здесь и сейчас.
Параллелить сюжет фильма и его судьбу — последнее дело и дурной вкус, конечно. Но в «Войнах» от этого не уйти. «Джедаи» — действительно, конец застоя и кризиса саги.
Лента — самое красноречивое доказательство цельности, монолитности каурисмякиевского мира. Он вмещает в себя ровным счетом всё: любые новости, любые темы. Он сильнее любых тенденций и любой коньюнктуры. Такого кино нам будет очень не хватать.
Едва ли не лучшее, что тут есть — бэкграунд. Актеры второго плана составляют самый сок «Дыши». Они выводят ленту за рамки сентиментального кино про выживание. Серкис наполняет каждый эпизод второстепенными героями. Фриками, провинциальными Кулибиными, пьянчугами, сварливыми старухами. В общем, фирменными диккенсовскими фигурками.
За такое обращение с текстом Нёсбе и актерскими образами — Фассбендера, Джонса, Генсбур, Севиньи — можно после показа и по морде схлопотать.
В общем, какой объект любви — такое и признание. Фальшивое, напыщенное, устаревшее до неприличия.
Идеальный детектив Агаты Кристи, экранизированный идеальной командой кинематографистов, который в результате обрел совершенно неожиданные свойства.
Третий «Тор» стал едва ли не лучшим кинокомиксом в фильмографии Marvell’a. Студию с таким фильмом можно только поздравить.
Это комикс. Это авантюрная фантазия на тему, если угодно, столкновения того, что пошло называют «русским викторианством» с его монархической замшелой культурой, с двадцатым веком, который не наступил, но вот-вот наступит, и который тоже вторгается в фильм в своих комиксовых карикатурных проявлениях.
Если кто-то ждал от этих «Трех сестер» новой трактовки, хулиганства или чего-то подобного — обломитесь. Вы и в самом замшелом современном театре ничего более старорежимного, чем этот фильм, не найдете. Ни один ревнитель великой русской классики не придерется. Словом, минкульту — радость.
Хлебников снимает кино для всех. Первое за долгое время. Такое, на котором тетки поплачут, врачи и пожарники не заскучают, сентиментальные натуры дадут волю чувствам, шутники найдут пару смешных хохм. Все уйдут довольными. Хлебников снял всё то же камерное и маленькое кино «для своих». Только этих «своих» стало больше — ими захотели себя почувствовать очень многие.
Скотт хотел тряхнуть стариной. Вильнев — прикоснуться к великому. У обоих ничего не вышло. Получилось только признаться в любви великому фильму.
Уникальный случай выхода достаточно большим числом экранов ленты-эксперимента, чистого искусства. При этом — народного и очень своевременного.
«Заложники» — может, первый за очень долгое время фильм, который заденет всех и каждого. Который буквально не может никого оставить равнодушным.
Аронофски все худшие качества — свои и этой конкретной работы — привел к настолько цельному общему знаменателю, что превратил пошлятину, красоту, высокопарность и дурной вкус в чистейшее, совершенное искусство. В смешной и жуткий фильм о том, что всё странно в этом страннейшем из миров. Трактовать или описывать его — мука. Смотреть — счастье.
Назвать «Квадрат» фильмом-катастрофой не будет большим преувеличением. Это, конечно, никакое не «кино про современное искусство». Мир галерей нужен как яркая фактура, не более того. Фильм — про гибель уютного мирка, который обречен на то, чтобы быть недолговечным.
Сборная Европы демонстрирует первый за очень долгое время достойный блокбастер Старого Света. Умный, тонкий, детально проработанный.
В итоге, получается лучшая в своем роде антреприза. Возможность посмотреть на лучших актеров, которые красуются в умеренно эстетских планах, двойных экспозициях и прочих красивостях. В конце концов, хороших фильмов — навалом. А вот таких, чтобы просто смотреть на череду прекрасных лиц и радоваться — обидно мало.
Триумфальное — иначе не скажешь — возвращение совсем уже списанного со счетов Люка Бессона.
Балагов снял дерзкий и молодой фильм про совсем другую Россию. Про страну, в которой гражданская война никогда не кончится. В которой рознь и ксенофобия — норма жизни. В которой традиционные ценности важнее жизни близких.
Кто-то маркирует фильм как эффектную костюмную драму — этакую «Джейн Эйр» с элементами каннибализма. А кто-то, наконец, разглядит тут просто красивые картинки: пейзажи, интерьеры, портреты. И все будут правы.
Это блокбастер, который смотрится на одном дыхании, с максимальной степенью погружения. Но пропаганды — ни грамма. Это не про Британию, не про Францию, не про Вторую Мировую. Это про то, что на войне никто не сохраняет человеческого лица. С войны никто не возвращается живым. Эту простую, в сущности, мысль никто и никогда до Нолана не реализовывал на экране.
Оставили бы Стюарт с Османном режиссерский монтаж — может, что-то бы из «Блокбастера» и вышло. Хотя бы просто хороший фильм. Из этой же прокатной версии можно вынести одно: совсем вы там, в Москве свой, рехнулись. Электроугли им провинция. Пусси Райот им смешные. Тьфу на вас, как завещал киноклассик.
