Последний фильм, снятый Тарковским в СССР, — самый зрелый, сложный, при этом скупой до минимализма и избавленный от очевидного символизма, — как ни парадоксально, имел сравнительно мало проблем с цензурой и вышел во вполне широкий прокат.
При этом, несмотря на серьезность намерений и трагизм ситуаций, фильм убедил, что у австрийцев есть не только чувство кино (это доказал Ханеке), но и чувство юмора.
Лабораторная работа Маршалла доказывает: с понижением уровня тестостерона отпадает желание хохмить — на смену постмодернистскому юмору приходит основательность психологических трактовок. Нагнав клаустрофобической жути, режиссер плавно движется к живописному озеру крови и застрявшим в черепах ледорубам. Что ж, наверное, это и в самом деле самый действенный способ избавления от психологических травм.
Еще одна веская причина любить 80-е — найденная тогда (и довольно быстро утраченная) формула идеального комедийного боевика, в самом дистиллированном виде использованная в buddy movies.
«Случай» — это политическое кино с безжалостными экзистенциальными выводами: позиция в идеологической войне не есть следствие индивидуального выбора, происхождения, прочитанных книг; даже если справедливость — понятие абсолютное, вопрос, на чьей ты стороне, иногда решается тем, как ляжет фишка.
Леманн в своем дебюте дерзко женит Джона Хьюза на Стивене Кинге. С одной стороны, «Влечению» многим обязаны лучшие комедии о социал-дарвинизме в среде старшеклассниц — от «Выскочки» до «Дрянных девчонок».
«Служанка» примечательна не только тем, что по ней учились тыкать камерой в больные места почти все нынешние молодые генералы корейского кино. Фильм, явно задуманный как социальная сказочка с моралью, минуте на пятнадцатой вступает в цепную реакцию сам с собой.
«Синдбад» пропитан ностальгией по fin de siècle в его венгерском изводе. Золтан Хусарик — потайной классик, выбившийся в режиссеры из художников по костюмам, — отдается прозе полузабытого писателя Дюлы Круди, по-гурмански смакуя подробности…
Прежде чем стать золотой классикой и разойтись на цитаты, этот фильм испортил многообещающую карьеру Макендрика…
Фильм, стоивший меньше двух миллионов долларов, написанный за восемь дней и снятый у автора дома, в одиночку легитимизировал целую индустрию, определил будущее компании Miramax, устроил бум независимого кино 90-х и сделал Стивена Содерберга самым молодым в истории лауреатом «Золотой пальмовой ветви».
Снятая для телевизионных нужд скромная история очередного британского юноши на грани нервного срыва «Сделано в Британии» поражает не новизной, а силой подачи.
Эта лента, вероятно, спасла больше браков, чем католическая церковь. И рецепт успеха — не только правильно сваренный кролик; несмотря на прилизанную, как обычно у Лайна, картинку, «Влечение» отличает редкая психологическая убедительность.
Бельгийским братьям по большому счету безразлично количество безработных в их родной стране — им интересно только человеческое, слишком человеческое в каждом невзрачном прохожем, способном стать для них главным и единственным героем.
Выпущенный в начале 80-х «Рискованный бизнес» во многом ответственен за один из главных кинотрендов десятилетия — истории про пронырливых юнцов, добивающихся корпоративного успеха.
Уайлер доказал, что романтической комедии не обязателен даже хеппи-энд: герои благодарны судьбе уже за один чудесный день, а зритель — и вовсе за два часа.
Лучше всего особое место, которое «Рио-Браво» занимает в пантеоне классических вестернов, иллюстрирует, пожалуй, тот факт, что это — любимый фильм Квентина Тарантино.
И все же «делает» этот фильм не точно выбранная форма. Куда важней для него появление на экране заплаканной девушки Хэтэуэй, ни до, ни (пока) после не сыгравшей ничего сильнее.
«Развод», который смотрится как хичкоковский детектив, привлекает западный мир еще и тем, что отражает в экзотическом иранском зеркале знакомые, то есть общечеловеческие, черты.
Один из главных отголосков «свингующего Лондона» в кино. Фильм, то ли и правда опередивший свое время, то ли так точно в него попавший, что мало кому было приятно смотреть.
В этом фильме, породившем два ремейка и с десяток подражаний, до сих пор хватает загадок.
Для кино этот экспрессионистский шедевр — примерно то же самое, что гоголевская «Шинель» для классической русской литературы.
Этот маленький роуд-муви, разыгранный на троих, — один из лучших фильмов о службе. Службе в широком смысле, даже не обязательно военной — хотя разочарование людьми в форме, конечно, важнейшая примета цайтгайста 1973 года.
Начиная именно с «Полиции» автор все больше стал походить на брутальную цифровую версию Терренса Малика, рисуя своих серьезных мужчин за работой через импрессионистскую тактильность. Даже выруливая к финалу на обязательную для Манна мужскую мелодраму, фильм все равно остается больше высказыванием про занавески, морские волны и ветер в этих чертовых усах — то есть о вечном.
Начиная с «Поздней весны» практически все его фильмы были вариациями на одну и ту же тему, и в каждом следующем Одзу пытался сказать не больше, а все меньше и меньше. Единственный в своем роде народный авангардист, он всегда предпочитал оставлять за границами экрана самое важное…
И стихи Шпаликова — «никогда не возвращайся в прежние места» — которые читает в финале за кадром Губенко, выглядят напрасным предостережением: именно в этих бесконечно далеких и не отпускающих от себя «прежних местах» и находится Родина.
