Проблема «Кроткой» не в том, само собой разумеется, что иностранный агент Лозница, умный человек и прекрасный документалист, очерняет Россию. И не в том даже, что и в рамках раскидистого кафкианского кошмара чувство меры может изменять (и изменяет в данном случае регулярно). Проблема в печальной ограниченности этого подхода.
Придумав смену поколений актеров, «Пираты Карибского моря» превратились из парка аттракционов в летний лагерь бесконечной юности. Это редкий фильм, который дарит не только острые ощущения, но и чувство умиротворения
Начинавшиеся как иллюстрация к теории малых дел «Оптимисты» приходят к истории о том, как работает власть, на микро- и макроуровне.
Самым удачным расчетом стало как раз то, что главным чудовищем фильма сделали вовсе не легендарного ксеноморфа, а героя Майкла Фассбендера. Противостояние двух Фассбендеров, нового чуткого Уолтера и прежнего самовлюбленного Дэвида, — лучшее, что есть в «Завете».
В притче про отсутствие любви было бы здорово увидеть хотя бы отблеск этого чувства.
Весело ли это? Безусловно. Можно ли растянуть эту идею на франшизу — по слухам, речь шла чуть ли не про шесть фильмов, — особенно если сменится автор? Едва ли. В общем-то, даже два часа в таком темпе довольно утомительны: кокаиновая режиссерская манера Ричи не дает заскучать, но, в сущности, на экране происходит не так уж много интересного.
«Прочь», в первую очередь, действительно внутренняя американская история: она касается отношений двух конкретных рас в конкретное время в конкретной стране — и, скажем, у российского зрителя интерес к этим вопросам будет скорее академический. Но, разумеется, это ничуть не мешает получить от фильма удовольствие — от его остроумия, изобретательности, интеллектуальной дерзости.
Полное отсутствие настоящего саспенса режиссер компенсирует бодрым комедийным ритмом. И если центральная драма слишком безумна и размашиста, чтобы по-настоящему тронуть, то маленькие драмы по краям — Небулы, Йонду — удались куда лучше. Наконец, на крайний случай у Ганна всегда под рукой есть малыш Грут
И сам балет, и фильмы о нем, и даже спорные сериалы вроде «Плоти и костей» приучили нас, что судьба примы — нечто большее, чем самоотверженный труд, сильный характер и внутренняя красота, ограненная внешней. «Большой» же, напротив, история болезненного приземления небесных созданий. И вполне может быть, что именно так все Тодоровский и замышлял
Фильм находит в культуре лайков и просмотров элементы тоталитаризма, а в фигурах вроде Цукерберга и Джобса — черты опасного культа, и это все правильно и замечательно. Но зритель, если не заснет, обнаружит, что единственная альтернатива всему этому безобразию, символ его потерянных свобод — люстра из оленьих рогов.
Фильм идет два с лишним часа, охватывает почти двадцать лет и содержит все формальные признаки эпоса, но в нем нет ни грамма лишнего веса. Режиссер избегает свойственных жанру широких мазков, предпочитая прорабатывать детали, отталкиваться от эпизода.
Вигалондо скрещивает маленькую, демонстративно приземленную инди-мелодраму (или комедию — но смешного тут, в общем, совсем немного) с чем-то категорически невероятным и в буквальном смысле колоссальным.
Уитли придумал много классных мелочей, но переоценил увлекательность самого стрельбища. История стоит без продолжения, как переполненный оружием грузовик в центре склада: кто-то рвется в облака, а кто-то пятится назад. «Перестрелка» начинается э-ге-ге, но к концу выглядит очень вымученным фильмом, с которым перемудрили.
Весь шестой сезон «Девчонки» терзали раны, трепали нервы, но никогда — и за это Данэм хочется поблагодарить отдельно — не давили на жалость. Сериал прощается с нами на странной, как будто не окончательной ноте, но сколько раз тут мирились с судьбой и меняли жизнь до неузнаваемости.
Может быть, по монтажу и особенно звуковому дизайну фильм слишком назойливо и манерно сделан «под Линча». Вероятно, многим зрителям за пределами фан-сектора он покажется попросту скучным. Но вообще говоря, этот диковинный портрет стоит того, чтобы сделать над собой в начале некоторое усилие: потом размеренный голос режиссера вводит в почти гипнотическое состояние — и это как минимум любопытно.
Правда в том, что это очень круто. Благодаря «Форсажу» на земле остается все меньше людей, которые могут заявить, что им не нравится «Дом-2». Конечно же, он им нравится, просто снят плохо. А вот режиссер «Форсажа-8» Ф. Гэри Грей снял то же самое, но красиво — и теперь не оторваться.
Одна из самых очаровательных и в хорошем смысле жизнеутверждающих картин года.
Самоотверженная актерская игра (в случае с ЛаБафом — так прямо на разрыв аорты) кажется неуместной, когда вокруг все настолько плохо. Но если проявить терпение, то фильм расцветает. Финал, хоть его интрига и раскрывается на полчаса раньше, чем нужно, снят по-настоящему мощно.
В этом условном мире не за что зацепиться, и «Последствия» с их несмолкающей трагической музыкой, тусклыми цветами и ленивой телевизионной камерой не дают зрителю ничего, кроме легкой депрессии; даже не сравнить с бешеной энергией «Отрыва», который Александр Миндадзе снял на схожем материале.
«Время первых» — твердая производственная драма, которая умеет увлечь не только спецэффектами, но и наукой. И это шаг вперед даже по сравнению с «Гравитацией», не говоря уже об отечественном кино. Следить за тем, как работают космонавты, по-настоящему интересно — а страшно за героев будет даже тем зрителям, которые знают, что реальная история закончилась хорошо.
Не то чтобы злоключения домохозяек были неблагодарной, не заслуживающей художественной обработки темой — в конце концов, на этом строится почти вся высокая западная литература, от «Госпожи Бовари» до Энн Тайлер, — но в данном случае, несмотря на ряд бьющих под дых (или в уретру) подробностей, магию превращения зафиксировать так и не удалось.
У Вербински амбиции художника, что в сочетании с его несколько грубоватыми ухватками автора детских блокбастеров дает противоречивый и корявый, но любопытный, уж точно не скучный результат. Тем более что он экспериментирует на территории такого пластичного жанра, как хоррор
Здесь не упадет НЛО, но за романтикой бандитских приключений, за злобой, за мечтами и за бытом персонажей все равно вырастает «голос улиц» того самого поколения, которое родилось и выросло в путинскую эпоху.
Пока в кадре произносят всякую многозначительную чепуху вроде «Ты — это не твое прошлое, а то, что ты делаешь», сам фильм задает более интересные вопросы. А нужен ли вообще зрителям призрак — или, может быть, достаточно доспехов? Есть ли у киборга пол? Снятся ли ему электрические бассет-хаунды?
«Собачья жизнь» умилительна для постоянных зрителей «Дог-шоу», но проваливается в ад сентиментальности дневного телевещания, когда пытается говорить о людях. Для фильма о том, что собачье предназначение — это нюхать, гнать, дышать и держать, в кино слишком много дурацких человеческих существ с их монотонной возней. Да, люди все портят, особенно здесь.
