Получился фильм об оборотной стороне поколения умницы Уилла Хантинга. Которое не виновато, что выросло без лица. О морали и говорить нечего. Фильму несколько мешает собственный размах, но зато он очень красивый, по-мингелловски чувственный и по-хайсмитовски опасный.
В «Проверке на дорогах», партизанской драме, все еще тоже нормально, но уже появляются лица, каких больше не увидишь. На них, как на своем языке, с нами разговаривает время.
Последний из шедевров «восточноевропейского» кино и последняя чисто польская работа Кесьлевского, «Декалог», десятисерийный цикл часовых телефильмов, идеально вписанных в телеформат, иллюстрирует десять заповедей, применяя их к жителям варшавских хрущевок.
За неприятность спасибо режиссеру Доминику Моллю. Все хичкоки отсмотрены. Все ружья выстреливают. От того, чтобы стать настоящим шедевром, фильм отделяет всего один шаг. Возможно, он заключался в том, чтобы дать нам узнать себя не только в Мишеле, но и в Гарри. Почем знать, кто из нас кем окажется, встретив одноклассника в придорожном сортире.
Особого вдохновения (неожиданностей, саспенса) тут ждать не приходится, но можно рассчитывать на добротно выписанные характеры, серьезные актерские работы по Станиславскому и пару-тройку конфликтных ситуаций, которые разрешаются не в перестрелке, а на словах.
Если бы на планете должна была остаться одна-единственная кинокомедия, то стоило бы приложить все усилия к тому, чтобы ею оказалась именно это картина.
Дело, конечно, в борьбе за права меньшинств: фильм открыл тематическую целину — ущемление прав транссексуалов. Но на этот раз правдоискатели круто сели в лужу.
Дробным построением Фарелли выпятили все его места ниже пояса: набор номеров из отборных глупостей и дремучих пошлостей — это не крепенькая «Мэри». Фарелли бравируют своей любовью к безвкусице даже в выборе актеров на вторые роли.
Делать об этом фильм без ухмылки неинтересно. Но у Рэйми с ухмылкой полный порядок. Он бодрый, точный и злой. Как и полагается в клане Коэнов. Того, что он к этому клану по-прежнему принадлежит, Рэйми не скрывает и не стесняется. «Простой план» — его личное «Фарго»: та же бескрайняя миннессотская снежность, те же красные брызги на чисто-белом. У Коэнов «Фарго» — вроде как римейк их дебюта «Просто кровь». У Рэйми «Простой план» — вроде как «Злые мертвые-4»…
Кино про отчизну — значит, надо тоже снимать по-прежнему, как лет 30 назад. И танцевать, петь, любить все еще лучше по-русски, а не как получится. Евгений Семенович в этом уверен. А вы как думаете, товарищи?
Мастер эпической мелодрамы, Варнье позволил себе недвусмысленное заявление о России: это страна без свободы и без удобств, подавляющая личность настолько, что даже холеная француженка уже готова принять здешние правила игры. Главные наши артисты — Меньшиков и Бодров — серыми лицами добавили красок в общую картину безысходности. Для картины — хорошо, для мелодрамы — не очень.
«Матрица» — синтез общих мест и универсальных понятий. Как все произведения такого рода — подобно Библии или книжкам Ричарда Баха, — она обречена на публичный успех.
Для того ли старался великий Хичкок, чтобы потом пришел какой-то ДеВито и все с садистской усмешкой перекорежил?! Вполне возможно, что и для того.
«Дрожь земли» должна занять в киноэнциклопедиях такое же важное место, как «Земля дрожит» Лукино Висконти, чья сага о рыбаках открыла дорогу неореализму, а эпос Андервуда о червяках — всем «Подъемам с глубины» и «Вирусам» 90-х, в которых откровенные кошмары выступают под залихватский свист и веселое «Давай-давай!».
«Невидимка» — это верхувенский автопортрет. Позорная «Золотая малина», которую ему присудили за «Шоу-гелз», ничему не научила. В «Невидимке» он словно назло блюстителям вкуса показывает всех героинь по очереди с голой грудью, а герои либо дерутся, либо убивают, либо занимаются сексом — иного не дано.
Коктейль «Западня» удался на славу. Все ингредиенты смешаны удачно. Высокие технологии, легковесные авантюры, звездная улыбка Шона Коннери и вечная весна. Что еще надо зрителю для счастья.
Англичанка Антония Берд умудрилась снять один из самых странных фильмов последнего времени (за это ему прощаешь отдельные недостатки, например, налет мистики, которой лучше бы не было вообще, и временами слишком навязчивую музыку Майкла Наймана). Смотришь и разводишь руками. Что это такое и с чем его едят. Непонятно. Самое странное, что вкусно.
Фильм, который сокращенно называется «ЖПО» (что и указано крупными буквами на кассете, кстати, первой русской в серии «Кино без границ»), уже не может быть плохим фильмом. А уж фильм, который это самое «жпо» и есть, — считай, прямо почти шедевр.
Банальный телефильм, сделанный на конвейере на уже не новую тему, с чудовищным диалогом и невыразительными актерами, не заслуживал бы никакого внимания, если бы не одно обстоятельство. Он сделан с такой нескрываемой ненавистью к женскому полу, что диву даешься.
Фильм имел бешеный кассовый успех в международном прокате. Еще бы: для иностранца он воплощает мексиканскую культуру с той же бесподобной простосердечностью, с какой матрешка — русскую.
«Твои друзья и соседи» — неприятная комедия об импотенции. Причем тотальной. Секс как последнее средство коммуникации уже не работает. Удел американца — кромешный мрак одиночества.
Хотя первый шедевр Феллини совсем не так прост, как кажется, все равно это — детство: не только потому, что в детстве впервые увидено, но и потому, что такие переживания, такое пространство, такие отношения между режиссером, героем и зрителем никогда больше не повторятся в кино, которое скоро окончательно потеряет невинность.
За невероятных три с лишним часа скучать почти не приходится, хотя связного сюжета нет, а события накромсаны в хронологическом порядке с компьютерной неумолимостью: жены, тренировки, полеты, бары, жены, тренировки. Все дело в фокусе, документальном и комедийном одновременно.
Осенние «Тихие омуты», вялые, как опавшая листва у Абдулова под ногами, есть развернутая (2 ч 10 мин) и ни на что особо не претендующая попытка вернуться к старой формуле комической мелодрамы, за которую Рязанова так любили советские люди.
В общем, фильм такой абсурдности, что его Никто Никогда Не Видел.
