Это не сказка про падение и боль, через которые происходит переход и принятие. Это более чем выразительный рассказ о попытке сломить устоявшиеся стереотипы или, по крайней мере, расширить границы нормальности.
Величина звезд определяется не кассовыми сборами и длиной послужного списка, а той магией, которую эти звезды способны создавать на экране. Сера и Шумер в сериале «Жизнь и Бет» доказывают, что они — ярчайшие артисты современности, а сам ромком возвышают до уровня главного впечатления года без оглядки на жанр.
Такие штучные вещи, как «Хэллбендер», нельзя пропускать в кинопрокате, — по крайней мере, будет, что рассказать внукам, когда это кино неминуемо станет культовой классикой своего времени.
В отличие от компьютерно-пижонских фильмов про Пуаро Кеннета Брана, жанровую составляющую мини-сериала «Почему не Эванс?» не затмевает невыносимый голливудский лоск антуража и актеров, а потому извилины зрителя могут быть полностью заняты разгадыванием детектива одновременно с героями.
Отдельная причина для надежды на успешную франшизу — тот факт, что Олдман обмолвился, будто это может быть его последняя роль. Что ж, «Медленные лошади» — далеко не худший способ уйти на пенсию, что бы себе ни думали начальники, вечно недооценивающие лузеров из трухлявого офиса.
В этом нишевом жанре автобиографической мультипликации можно вспомнить сериал стендап-комика Луи Андерсона «Жизнь с Луи». Надо сказать, что Линклейтер за полтора часа хронометража коллекционирует чуть ли не столько же правдивых наблюдений о взрослении и родителях, сколько собирал Андерсон за три сезона, минус мультяшный слэпстик. Одним словом, концентрированный и изящный «Аполлон-10½» — фильм-сокровище.
Мастерство саспенса не пропьешь, но, откровенно говоря, в этом фильме Уэст дальше всего отошел от неловко реалистичной ревизии жанра к скучной ретромании, пускай и компетентно поставленной.
Золотухин не просто эпигон своего учителя, а сам по себе уникальный и многообещающий художник. Одно из главных отличий его почерка от стиля мастера — в монтаже. Сокуров — приверженец медитативного кино, а Золотухин монтирует ритмично и стремительно, а потом включает адреналиновые сцены полетов, снятые на экшен-камеры с реальных истребителей, — этим сценам позавидовал бы и Том Круз с «Топ Ганом».
«Все мои друзья меня ненавидят» — моментальная классика черной английской комедии, оригинальное и непредсказуемое кино, напрашивающееся на будущую культовую славу и бесконечные пересмотры в кругу друзей.
Комедийные наблюдения за реальным съемочным процессом (в пандемию или вне ее) размазаны по фильму очень тонким слоем, а вместо этого зрителям предлагается смеяться над слэпстиком, гротеском, наркоюмором, дурацкими камео и просто кринжовым экшен-бредом. Спасибо, не надо.
При всех плюсах «Острых козырьков» проект Стивена Найта, конечно, не перевернул игру, но точно вошел в историю современных сериалов — наравне с классикой вроде «Клана Сопрано», «Безумцев» и «Во все тяжкие».
В результате самым ловким трюком, который проворачивает фильм со зрителем, становится удивительный эффект: при сумме всех перечисленных слагаемых «Худший человек» оказывается как будто чуть меньше, чем кажется.
Фильм-солипсизм, фильм-рапорт об эгоистичных намерениях, которые ведут опять в пункт отправления.
Это все еще очень мило, а эмоции на минималистичных лицах живее, чем у иных актеров, но легкого ситкомного юмора на фоне этой приторной мелодрамы все-таки очень не хватает.
Ждать спасения с той стороны светящегося экрана — самое безрассудное решение в нашем мире. Даже младшеклассники, пришедшие на мультфильм с рейтингом «6+», заслуживают более солидную дозу иносказательной правды жизни.
На последних минутах зритель и вовсе вместо полноценной развязки получает документальный эпилог со свидетельствами женщин-очевидцев эпохи. Этот эпилог превращает трагедию героев сериала всего лишь в статистику.
Сейчас уже никого не удивишь фактом того, что некогда постыдный жанр только помогает подчеркивать авторский нарратив. Кино вроде «Скрежета» — в какой‑то мере барометр состояния жанровой культуры.
Эзопов язык авторов состоит из гиковских референсов, мемологических шуток и пространных аффирмаций, поэтому случайные зрители, не имеющие нужного поколенческого багажа, рискуют не понять всю драматическую глубину фильма. А сама картина, легко поверить, закрепится в статусе абсолютной классики до конца жизни.
Главное же сокровище сериала — все-таки Мартин Фриман. Это, возможно, его самая многогранная роль, сочетающая несвойственную этому артисту агрессивность, хождение на грани срыва и нежность, чувствительность в изображении мужчины, травмированного и измученного своей профессией.
Герои «Проклятья» сначала комично робеют и зажимаются в себе при столкновении с жестоким миром криминала, но в конце концов начинают смотреться как влитые в кадрах погонь, подстав и передряг. И в этот самый момент зрелище это становится смертельно скучным и невыносимо бессмысленным.
В наши дни, как раз наоборот, жанру шпионского триллера не помешали бы максимально кэмповые, абсурдные работы. И эту нишу, выступающую на контрасте с Бондом, успешно занял Мэттью Вон, чьи «Кингсмены» — идеальное противоядие душному Бонду. В то время как «Досье «Ипкресс»» — лишь дженерик-аналог того же яда.
Идеальное зрелище для совместного просмотра с любимыми, которые разделяют ваше кромешно черное чувство юмора.
Концепция франшизы «Чудаки» все еще обладает чистейшим кинематографическим качеством: как ни крути, а на полет Стива-О в переполненном биотуалете или догонялки Ноксвилла и быка можно смотреть бесконечно, даже если эти номера показываются на бис.
Кино тикает и переливается четко и ярко, как дорогие часы, но это осовременивание классики слишком смахивает на роботизацию.
Да, может, экранизация третьей книги цикла «Те, кто уходит, и те, кто остается» и не самое поразительное в вакууме зрелище, но за большим замыслом по превращению «Неаполитанского квартета» в кинороман наблюдать все еще предельно увлекательно.
