У Финчера все серьезно. Он ведь пришел в кино из рекламы — и его «Чужой» смотрится как вдохновенный рекламный ролик самых увлекательных женских кошмаров
Характеры примитивны, интрига неряшлива. Пацифистские композиции, которые солдаты под руководством гостей из будущего исполняют перед последней атакой, пугающе напоминают сочинения группы «Пятница». Последнее — к разговору о кощунственном обращении с прошлым. Непонятно, что хуже — насаживать черепа павших на палки, или фамильярно похлопывать по макушке.
Впечатление фильм производит: Де Пальма, излишне говорить, виртуоз своего дела (что особенно заметно в финале). А вот пресловутая интерпретация — другой вопрос. Можно увидеть здесь гражданскую позицию, а можно — и определенный цинизм: в каком-то высшем смысле «Без цензуры» ничем не отличается от «Монстро».
Чадвик, прежде работавший только на сериалах, видит кино как то же телевидение, только побогаче и с эффектами — иначе говоря, раз в десять минут надо снять что-нибудь с нижнего ракурса на фоне бегущих облаков. История дворцовых интриг — напрашивающаяся на превращение в мыльную оперу — неизбежно таковой и становится.
Москва-74 Шахназарова — не трактовка и не стилизация, а буквальное воспроизведение, окаменелость того, что называют «Тем Временем». «Исчезнувшая империя» мало интересуется теми, кто в силу возраста не попал в зону советского излучения. Детям до сорока следует смотреть ее исключительно в присутствии взрослых.
«Джуно» сделана, чтобы в нее влюблялись, — это слишком понятно, и это немного отталкивает. Но поскольку люди, приложившие к фильму руку, явно были сделаны для того же, это, наверное, и есть идеальное совпадение автора с материалом.
Фильм немного провисает в середине — несмотря на запоминающееся камео Джеральдины Чаплин в роли медиума — и слегка злоупотребляет одними и теми же повторяющимися приемами, но в своем жанре «мама, я вижу призраков» близок к совершенству: такой порции жути, причем без дешевых шоковых эффектов, в кинотеатре не выдавали со времен того же «Звонка».
Экранизация вполне проходного романа Стивена Гулда от режиссера «Мистера и миссис Смит» Дуга Лимана не шедевр. Диалоги глуповаты, сюжет непродуман, ритм сбоит. Из актеров прекрасен Белл — но он прекрасен примерно всегда, и ставить это в заслугу «Телепорту» странно. Тем не менее в качестве сказки для подростков мужского пола «Телепорт» — 100%-ное попадание.
«Нефть» называют андерсоновским «Гражданином Кейном». Параллели действительно очевидны, но и они хромают: если «Кейн» был фильмом о том, как человек, поднимаясь все выше, теряет душу, то «Нефть» идет дальше — это кино о человеке, у которого души никогда и не было.
Жанр «Жиголо» — то ли неловкий панегирик, то ли затянутый анекдот, то ли неумелая драма. О том, что в российской столице конца ХХ века было, так скажем, не очень уютно, все интересующиеся помнят со времен фильма «Москва».
Этот странный, неприятный и застревающий в памяти триллер — американский дебют гонконгского режиссера Эндрю Лау, одного из пары постановщиков «Двойной рокировки». Как часто бывает с работами импортированных дарований, студия, увидев материалы, прослезилась, наняла другого человека доснимать и перемонтировать и саботировала прокат. Студию понять можно: они рассчитывали, очевидно, что китаец снимет что-то больше похожее на фильм «Семь», чем на Алексея Балабанова
«99 франков» снят и смонтирован как рекламный клип (без единого, впрочем, настоящего логотипа), но выглядит это не постмодернистской шуткой, а слямзенными у британских коллег приемами из итак-девяностых. А главное — как любая реклама, «99 франков» полон стереотипов и напрочь лишен воображения.
Лав совершенно не умеет рассказывать истории — какой-то незначительный отрывок описывает в мельчайших подробностях, а по-настоящему важные вещи поминает скороговоркой, в результате фильм рассыпается на эпизоды, в нем нет ни сквозной идеи, ни мало-мальской внутренней логики.
«Мои черничные ночи» — гонконгское кино, зачем-то снятое по-английски и с европеоидными актерами; экспортный авторемейк, прямые поставки романтической меланхолии из тех краев, где все делают быстрее, дешевле и не хуже.
Хоблит, режиссер «Радиоволны», «Войны Харта» и перехваленного «Перелома» с Энтони Хопкинсом, работает в формате триллера для кабельного телевидения: ладные, недорогие и не раздражающие фильмы для просмотра вполглаза посреди ночи. Интриги ноль: злодея показывают уже минуте на сороковой, и это какая-то бледная поганка.
Даже если вы изначально скептически относитесь к такого рода кинематографу, двухчасовое радение в конце концов подминает вас под себя, и вы начинаете принимать как должное все странности рейгадасовского мира.
Шепарду явно очень хотелось снять настоящий балканский фильм про войну, в котором, как известно, должно быть полно реалистического абсурда и не менее реалистического символизма. Увы, абсурд у него выражается в ленивом индусе-ооновце, выписывающем пончики из Германии, а символизм — в наложении образов испуганного лисенка и загнанного в угол тремя смелыми журналистами Лиса.
«Олимпийские игры» продолжают лучшую традицию фильмов про Астерикса, которые, пожалуй, крепче всех прочих комиксных экранизаций держатся за свое рисованное прошлое. И дело даже не только в том, что французские актеры в большинстве выглядят как карикатуры на самих себя — тут сохраняется ощущение книги, которую можно не торопясь перелистывать и в которой никто не гонит тебя от завязки к финалу.
Если бы в «Старикам тут не место» не было Бардема, играющего абсолютное зло, это все равно был бы замечательный фильм. С Бардемом — это, как говорят американцы, instant classic, картина, которая останется — независимо от того, сколько «Оскаров» она получит или не получит.
Паку хочется быть славным, хочется растапливать девичьи (а это очень девичье кино) сердца, не сильно выкладываясь. И это по-настоящему опасно: масса замечательных режиссеров сгорела, решив конвертировать свои болезненные фантазии в такие вот погремушки.
Манкусо, дающий слабину в мелодраматических сценах, хорош, когда снимает аресты, и почти безупречен в финале.
В принципе, нормальная идея, но есть одна проблема: ни капельки не смешно.
Про «Монстро» можно исчерпывающе рассказать одной фразой — после чего он все равно производит мощнейшее впечатление, но уже исключительно качеством исполнения. Так что прошу прощения, но я эту фразу не произнесу. И настоятельно рекомендую ограничиться до похода в кинотеатр чтением этого текста — а при упоминании слова «Монстро» зажмуриваться, затыкать уши, говорить «а-а-а-а» и убегать в другую комнату.
«После жизни» — это набор разрозненных кадров, из которых, видимо, планировалось собрать философскую притчу… Смотреть на всю эту нарисованную на коленке метафизику попросту стыдно. Слушать — невыносимо.
Интересно ли это? Скорее да — тем более что у Лоуренса (автора забавнейшего «Константина») есть небьющиеся козыри: пустынный Нью-Йорк сам по себе выглядит невероятно эффектно, и фильм, где 80 процентов времени на экране топчется один-единственный герой, интригует в любом случае.
