За кокетливыми титрами в духе логотипа Agent Provocateur скрывается выдающееся производственное кино — элегантное, прозрачное, немного надменное и удивительно (учитывая выбранную для освещения отрасль) целомудренное: самое эротическое, что здесь есть, — монтажные склейки.
Собственно, «пандорум» тут — вид специфического помешательства, которое настигает космонавтов вдали от родной планеты. А «Пандорум» — не только космическая бойня, но и занятный психологический этюд. Более того, боевик как раз Альварту удался так себе: на корабле и без того темно, а на любой погоне или драке монтажер начинает щелкать ножницами, как парикмахер на блицконкурсе.
Фильм Уэбба ведет себя со зрителем как заведомо хорошенькая девушка на первом свидании — для вида напрягаясь и робея, но с полным осознанием, что кавалер уже никуда не денется, потому что у нее есть это, это и это.
«Пределы контроля» похожи чем-то на новое русское кино — видно, что снимали его интеллигентные насмотренные люди и что на съемках они прекрасно проводили время, но на финальных титрах хочется схватить режиссера за лацканы и потребовать ответа: что это было такое?
Если «Париж, я люблю тебя» был похож на набор магнитов для холодильника, нью-йоркское переиздание — это тоже что-то из ассортимента туристической лавки, но уже совсем с дальней полки: такое не глядя хватают в дьюти-фри перед самолетом и дарят людям, чьей дружбой не очень дорожат.
Какие детские травмы, какие загадки прошлого, какой к дьяволу поиск себя, когда у тебя на глазах на полном серьезе губы Никанора Ивановича приставляют к носу Ивана Кузьмича.
«Зомбиленд» этим похож больше на компьютерную игру, и каким бы он ни был смешным в первые пять минут (особенно на титрах под Metallica), однообразие страшно утомляет. Ближе к концу появляется Билл Мюррей в гениальной трагикомической роли самого себя, но дожить до этого невероятно сложно.
Дети необъяснимым образом остаются живы — дети в хоррорах умирают разве что до начальных титров. И хотя «Пункт назначения» к этому жанру можно приписать лишь формально, его постигла судьба всех хоррор-франшиз: то, что когда-то затевалось как остроумный комментарий к порядку вещей, со временем превратилось в чистый аттракцион, в котором единственная задача для мозга — научиться различать героев до того, как их убьют.
Режиссер Кусама прет как танк, не разбирая дороги и явно не вполне понимая, чего от нее еще хотят. «Ад — это девушка-подросток», первой же фразой сообщает фильм, и возможно, на этом стоило закончить: больше сценаристке сказать особо нечего, мысль не столь оригинальна, чтобы разжевывать ее полтора часа, а все стоящие метафоры на этот счет давным-давно отработал Брайан Де Пальма.
Сценаристка Дьябло Коди, еще в бытность писательницей-стриптизершей называвшая себя «Маргарет Мид без трусов», шутила, похоже, только отчасти: ее главное оружие — не звонкие диалоги (в русском прокате на 99 процентов уничтоженные дубляжом, но это уж как водится), а редкий талант и вкус к социальной антропологии.
О проблемах современного образования есть фильмы, снятые значительно лучше (тот же обласканный в прошлогодних Каннах «Класс» Лорана Канте), но они вежливо умалчивают о главном — о том, что познакомить гопников с азами европейской культуры можно, увы, только под дулом пистолета.
Фильмография Игоря Волошина (где кроме пижонской «Нирваны» есть еще бодрый пропагандистский «Олимпиус инферно» про войну в Осетии) подсказывает, что вся эта густая мешанина из грязи и сусального золота — не столько осознанный прием, погружающий в эпоху, сколько органически приятные режиссеру краски.
Удивительно, что та самая Эфрон, чьи отношенческие комедии протоптали дорогу «Сексу в большом городе», на седьмом десятке вдруг пришла к выводу, что счастье женщины — у плиты. Какой, должно быть, удар для феминистского движения.
Примерно таким же призраком присутствует в фильме и сам Одиар, который достиг в своей реалистической манере какого-то пугающего, классического совершенства. Прежде его можно было упрекнуть в амбивалентности, теперь же он вовсе выключился из игры: «Пророка» — который, среди прочего, очень занимателен чисто сюжетно — запросто можно посмотреть как историю успеха, руководство, как закалять сталь.
Чуть затянутый, не без слабых мест, с Фармигой вместо Николь Кидман, но все равно дьявольски эффективный и в нездоровом смысле ужасно смешной.
Богохульство могло бы быть порискованнее, а шутки про какашки — наоборот, поскромнее. Очевидные несовершенства, впрочем, не мешают «Началу» оставаться затеей вполне симпатичной, спорадически смешной, как один из героев, и невинной, как второй.
Придуманный московскими культурными авантюристами Михаилом Шприцем и Алексеем Климовым и нарисованный приличной японской студией «4°C», «Первый отряд» вызывает ряд законных вопросов с точки зрения искусства мультипликации, но лихость концепции в данном случае вполне извиняет формальные недостатки.
Очаровательная двусмысленность первой серии, все время балансировавшей между анекдотом и признанием в любви старому кино, испарилась без следа. Если раньше глупость была лишь одной из органичных особенностей национального героя, теперь идиотизм благополучно затмил собой все прочие качества — трансформация вполне жизненная, но оттого не менее грустная.
Антарктида (даже если она, как тут, целиком снята в Канаде) — слишком хороший задник, чтоб его можно было просто так испортить, но творческая группа «Белой мглы» явно сделала все, что было в ее силах.
Эту иллюстрированную википедию, в принципе, можно было бы перетерпеть, искрись исполнительница главной роли каким-то неземным образом, но вместо этого Одри Тоту целый фильм талантливо изображает обиженного гномика. Как гномик в итоге смог произвести революцию, пусть даже в сегменте маленьких черных платьев, картина не объясняет.
Для нормального фантастического боевика «Суррогаты» слишком слезливы и несобранны, а для сколько-то серьезной футурологии слишком плохо продуманны: их дивный новый мир незамысловат, как инструкция к пылесосу, и в отличие от последней вызывает слишком много вопросов…
Черта, за которой милая эксцентричность чудака перерастает в однообразные кривляния сумасшедшего (тем хуже, что мнимого), приходится минуту на тридцатую — дальше смотреть фильм тяжело и, в общем-то, неприятно. Вдвойне неприятно потому, что так, судя по всему, и было задумано.
Если c похабенью и жестокостью у прославившегося «Адреналинами» режиссерского дуэта Невелдайн-Тейлор полный порядок — и то и другое впрыснуто в фильм в лошадиных, близких к смертельным дозах, — то содержательная часть явно хромает.
Новая экранизация, разруганная англоязычной прессой за декоративность и мелодраматизм, жертвует массой занятных подробностей, по-голливудски упрощает сюжет (кроме прочего, сокращена вся политическая линия), но идейную амбивалентность оригинала передает довольно точно.
«Джессика Бил показывает сиськи» — единственный тег, благодаря которому «Окись» имеет некоторый успех в файлообменных сетях. Основательный стриптиз под Кэт Пауэр — как еще, действительно, продавать в этом жестоком мире исповедальные драмы о жестоком мире.
