«Переводчик» на протяжении четырех серий упрямо и изобретательно смешит зрителя, воспитанного федеральными телеканалами. Так, что невозможно поверить, что все это всерьез.
Шансов, что этот фильм покажет российское телевидение, нет совсем. Режиссеры уже пообещали его выложить в сеть. Но он должен охватить всю страну — от поселка в Костромской области, из которого бежал Рома, до каждой квартиры одной новосибирской многоэтажки.
«Восьмерка» берется за третью основополагающую величину в мужской вселенной — друга. Познание дружбы, как и вражды или победы, проходит через открытый конфликт — через минимум слов и максимум гулких ударов, и еще — поступков.
Если просто пересказать сюжет бесконечного сериала — четыре года, 52 эпизода, — не видевший «Джека» человек, пожалуй, и не поймет, почему «Джек» — шедевр. Кстати, да, «Джек» — шедевр.
Двести часов отснятого материала за восемь месяцев монтажа ужались до выразительной и печальной истории о том, как ушло время и захудала жизнь.
Если бы нашелся такой отчаянный продюсер, который настоятельно посоветовал вырезать некоторые сцены из фильма Ганса, чтобы хотя бы элементарно его сократить, наверное, новая «Красавица и чудовище» от этого даже выиграла.
Спустя пятнадцать лет «Панцирь» приобретет безукоризненность форм, сквозь его тривиальную повседневность будут просвечивать потрясения и пожары Большой Истории, а нехитрая фабула обнаружит выдающуюся, никем в нашем перестроечном кино не превзойденную точность социального анализа.
«Оттепель» важна для современной российской культуры потому, что она осваивает в современных терминах материал советской эпохи (и как бы лучшего, наиболее привлекательного ее периода), которая, как мы знаем, продолжает занимать важное место в сознании людей, часто в идеализированном, а часто в демонизированном виде.
Фильм Даррена Аронофски «Ной» — увлекательная современная адаптация библейской легенды, которая не имеет отношения к религии.
Фильм дарит Расселу Кроу лучшую роль в его карьере. Все-таки самый перспективный маниакальный типаж — это не эстет-людоед или фантазер с трудным детством, а упертый крепкий хозяйственник…
Не первая экранизация: за плечами Эрмлера уже были «Катька — Бумажный ранет» по повести Михаила Борисоглебского и «Парижский сапожник» по повести Николая Никитина «Преступление Кирика Руденко». Но, пожалуй, первый случай, когда так равновелики гении режиссера и писателя.
«Национальная идея» фильма Сергея Сельянова «Духов день» только кажется русской, на деле же она латиноамериканская. Крестный отец этого фильма — нобелевский лауреат Габриэль Гарсиа Маркес.
От «Замри — умри — воскресни!» отмахиваются как от «чернухи», поговаривают о вторичности этого фильма по отношению к кинематографу Алексея Германа. Однако именно Каневский переживает в Канне триумф, в то время как Герман годы спустя встретит полное непонимание.
Показанный в мае 1986 г., фильм Лопушанского точно совпадает не только с установками официальной идеологии, но и с умонастроениями интеллигенции начала перестройки, со свойственными именно этому периоду катастрофическими ожиданиями
Это ощущение (и принятие) мимолетности, факультативности отдельной человеческой жизни перед лицом неуправляемой стихии, превращает «Отель «Гранд Будапешт»» в нечто гораздо более глубокое и важное, чем просто очередной фильм многолетнего кумира хипстеров.
В «Любить, пить и петь» Ален Рене оставил нам настоящий алфавит жизни.
Тем не менее интуитивно понятно, что перед нами шедевр. Если говорить в терминах фигурного катания, заявлено много прыжков, и все откатано безупречно. Но это можно было сказать и про предыдущие фильмы режиссера. Приемы не изменились, лишь стали еще более отточенными.
Чтобы получить от этой картины удовольствие, нужно выйти из комнаты Селигмана, покинуть плоский круг времени. И тогда окажется, что Триер разговаривает не только сам с собой.
Однако уже с первых минут, с прогулки по имению двух отцов — областного олигарха Троекурова и его сослуживца по Афгану, бедного фермера Дубровского, понимаешь, что фильм хорош и страшен, а повесть Пушкина — именно эта повесть — ложится без лишних операций в прокрустово ложе сегодняшнего дня.
Канадский режиссер Жан-Марк Валле в своих прежних драмах поднимавший проблемы гомофобии («Братья C.R.A.Z.Y.») и детей, больных синдромом дауна («Кафе де Флор»), — гуманист еще и в том смысле, что не только погружает зрителя в юдоль изматывающего сочувствия и темной печали, но и умеет при этом его элементарно развлечь и отвлечь. Иной раз на этом в целом благонамеренном пути его заносит в сентиментальность, в случае с «Клубом» избыточную.
«Она» — первый фильм Спайка Джонза, поставленный по его собственному сценарию. Первые две работы, созданные в сотрудничестве со сценаристом Чарли Кауфманом, походили на интеллектуальные головоломки, а в «Там, где живут чудовища» он довольно точно перенес на экран мир Мориса Сендака, «Она» же предельно чувственна и интимна.
Очевидно, что целью Германа было аудиовизуальное произведение par excellence. Так было раньше, так было всегда: его картины — самые совершенные сгустки экранного изображения в советском кино, и в «Трудно быть богом» случаются столкновения с экраном, от которых кровь приливает к голове (во многом именно поэтому смотреть трехчасовой фильм не скучно).
Сложно вспомнить, чтобы в российском кино последних лет кто-то вот так вот запросто взял и снял очевидную робость влюбленных, воссоздал наэлектризованность только-только зародившегося чувства, от которой колошматит не только задействованных лиц, но и просто случайных очевидцев.
Писать о «Ветер крепчает» не то чтобы трудно. Напротив, это кино легкое как ветер, но мощное, как межконтинентальный лайнер, поднимающее своего зрителя куда-то ввысь от повседневности и уносящее его далеко-далеко от земли.
«Нимфоманка» настаивает на диалоге. И говорит со зрителем, если он того желает. Вся она на виду: разворачивается безыскусным калейдоскопом жанров, сентиментальных, рациональных и анекдотических отступлений, радует инфографикой, мягким юмором и гербарием.
