При всей своей умышленности этот фильм не производит впечатление чего-то, скажем так, значительного: ну сел, в конце концов, человек в машину, с кем не бывает. Поехал. «Лок» завораживает обыденностью коллизии и легкостью подачи.
«Дети 404» — вообще не о ЛГБТ. Камера снимает портрет общества. Моя соседка, пришедшая отважно «взглянуть в лицо этим детям», на самом деле смотрела на саму себя.
Гранрийе, словно алхимик, создал первородный сгусток того странного и волшебного вещества, той первобытной энергии, из которой складывается кино, да и вообще всякое повествование.
Фильм Тамары Дондурей делает очень важную вещь: он разрушает эту обезличенность хосписа; превращает его из символа смерти в обычный дом, в котором живут люди — носители опыта.
Точные лица и действия, собранные монтажом, складываются в точную историю, и слова оказываются действительно не нужны.
Между тем, это типичный abibas на рынке социального кино, шитый белыми нитками и раскисающий в дождь, — и так же трудно объяснить человеку, аплодирующему «Дураку», почему это подделка: три полоски на месте, формальные признаки бескомпромиссного высказывания налицо, и стоит недорого.
Это поразительно свободное, лишенное всякой провинциальности кино, которое напоминает американские независимые фильмы, которые в начале нулевых годов показывали в «Проекте 35» и которых сейчас уже не делают, потому что современное американское независимое кино предельно инфантильно.
… Некоторую интригу представляет собой проблема финала — как они закончат?; заканчивают по-своему, на деликатной православной ноте, с метафорической Пасхой и воскрешением из мертвых, но получается все равно заупокой.
Как и подавляющее большинство зрителей, по ходу истории о детях из «нестандартного» класса, я послушно совершала запланированные эмоциональные скачки. Меня кидало из крайности в крайность…
«Кино про Алексеева» обладает всеми формальными признаками полународного полухита: советское ретро (о нем чуть позже), молодой Олег Ефремов и Андрей Тарковский в качестве второстепенных персонажей, глянцевая, но правдоподобная картинка, песни под гитару, а также сюжетный поворот в финале…
Вечная тема всех романов взросления, желание оставить отчий дом, послать маму с папой на известные три буквы, променять данность на собственный выбор — у Мещаниновой становится буквальным и очень острым: не деньги, не реализация, не большой мир тянет мальчиков и девочек на материк, а другой цвет неба.
Совсем молодые, не инфантильные даже (в конце концов, современный инфантилизм это всего лишь трусливая маскировка), а именно маленькие влюбленные елозят и хохочут все время, даже когда разводятся. И классическая история Володина про то, как он попутал, а она дождалась, выглядит не как подвиг любви, а как обыкновенное, но и единственно возможное стечение обстоятельств…
Финал «Чудес» — один из тех редких моментов, ради которых мы, повидав уже многое, продолжаем ходить в кино.
Революционная новизна «Прощания с языком» излагается в зачитываемых в фильме словах Клода Моне: «Рисовать не то, что мы видим, поскольку не видим ничего, но рисовать то, что мы не видим».
«Мамочка», у которой будет больше зрителей, чем у прошлых фильмов, очевидно является шагом назад: это снова, как и в дебюте, история невозможной любви между матерью и сыном. И на этот раз они оба одинаково невыносимы.
Но «Левиафан» — довольно мощное обобщение, в котором собраны ответы на многие вопросы о русской жизни, и обо всем говорится в лоб, чтобы не оставалось недомолвок.
Картина начинается с хроники, в которой русская армия убивает местную семью. Первый же диалог на русском сыгран так плохо, что нет смысла обсуждать дальнейшее…
В каннском конкурсе показали фильм братьев Дарденн «Два дня, одна ночь». Ничего нельзя сделать, они снова лучше всех.
Кем был Ив Сен-Лоран? Только по-настоящему хороший режиссер — такой как Бертран Бонелло — мог найти ответ, пусть он и не понравится многим. Загадкой; больше нам знать о нем не дано.
«Звездная карта» начинается как аттракцион, а заканчивается как всхлип — после такого кино каждое животное грустит. Это фильм-стихотворение Кроненберга. Так же, как «Выживут только любовники» были стихотворением Джармуша, а «Корпорация Святые моторы» — стихотворением Леоса Каракса.
Польски оперирует стандартным набором документалиста — хроникой, интервью, музыкой, но делает это абсолютно виртуозно: саундтрек в фильме не смолкает, ни на минуту, но не раздражает, а задает ритм; архивные кадры отобраны и смонтированы так, что даже очевидцы событий почувствуют себя первооткрывателями на далекой планете.
Тернер видел — а Майк Ли показал, как именно видел — не на двадцать, на двести лет вперед. Наведите свой смартфон на солнечный диск — вы увидите плывущий в океане пикселей желток.
По нашим мелким меркам «Годзилла» — сделанный богато и с душой, пускай и избыточно серьезный (в отличие от японских фильмов и ленты Эммериха) блокбастер.
Посмотрел все четыре серии «Переводчика». Хороший фильм. И, конечно, очень одаренный режиссер Андрей Прошкин умеет так работать, что к разнообразным изъянам придираться нет желания. Ну, совсем нет.
Помимо актеров в эпизодах, «Двойник» имеет мало общего с предыдущей работой Айоади и так же мало похож на подавляющее большинство того, что идет в прокате, — но, вместе с тем, похож на слишком многое.
